Дмитрий Вересов - Сердце Льва

• Название: Сердце Льва
• Автор: Дмитрий Вересов
• Издательство: «Издательский Дом „Нева“», «ОЛМА-ПРЕСС»
• Жанр: Боевик
• Год: 2002
• ISBN: 5-7654-2086-9, 5-224-03436-1

Человеческая судьба предопределяется обстоятельствами рождения. Какая жизнь ожидает человека, рожденного в Третьем Рейхе, если мать его — немецкая баронесса, а отец — бывший цирковой силач и бывший чех, а ныне — истинный ариец и штандартенфюрер СС? Гитлерюгенд, секретная эвакуация в 1945 году, военные лагеря в бразильской сельве, шпионско-диверсионная подготовка в Норвегии, нелегальная работа в Советской России. Но все круто меняется, когда на пути героя появляется девушка, прекрасная и нежная. Любовь заставляет забыть про священный долг. Счастливая молодая семья ждет прибавления…

---

— М-да, интересная галиматья, — подытожила Лена. — Цверги, альдоги и фельдмаршал Брюс. Да еще какой-то железнозубый Риз. Веселенькая компания. Любопытно… Только автор — не совсем тот фон Грозен, о котором я тебе рассказывала. Того звали Эрих. Должно быть, один из его сыновей. Скорее всего, старший, который был в контрах с отцом, лишился титула и наследства, а потом за границу деру дал…

— Предусмотрительно, — улыбнулся Тим. — Состояние убитого барона досталось почтительному младшему сынку, но в семнадцатом пришел гегемон и — шлеп!

— Не совсем так… Ладно, одевайся, опаздываем!

— Погоди, куда опаздываем?

— К подруге на день рождения, я давно обещала.

— Но… Незваный, в драном свитере, без подарка…

— Пустяки! А подарим мы ей твою находку, разумеется, с условием, что она снимет копию, а оригинал вернет нам… У Маринки на службе — неограниченный доступ к ксероксу…

С немалыми трудами вырвался, наконец, Андрон из цепких объятий новой родни. Пора, дескать, пора: проведать старушку-маму, прихворнувшую настолько, что не смогла даже на свадьбу к единственному сыну выбраться… Врал, конечно — слава Богу, жива-здорова Варвара Ардальоновна, только на свадьбу к сыну идти наотрез отказалась, единорог не велел. Потому как брачевание есть грех, блуд, плотское восторжествование. В чистоте нужно жить, в схиме, в аскезе… Да и Тим Антоныч, единственный по большому счету друг, тоже в брачных торжествах не участвовал. Из соображений практических, по обоюдному согласию — на фиг этот график, вопросами замучат…

А с утра в институт — горячая пора, заканчивается первый в жизни семестр, скоро сессия, а он и так два дня пропустил, по уважительной, правда, причине, но все-таки…

На улице в этот поздний час было тихо, падал мягкий, пушистый предновогодний снег, в свете фонарей серебряно-бриллиантовыми блестками искрились снежинки. Какой насмешливый контраст с только что покинутой берлогой Костиных — душной, в алкогольных миазмах, забитой дорогим хламом! И что теперь — всю жизнь так?!

Андрон поднял воротник подаренного тестем зимнего кожаного пальто, сжал пальцы на ручке пластикового пакета, в котором бултыхалась литруха отменной польской водки, прихваченная с барского стола, ускорил шаг. Но не пройдя и десяти метров, застыл как вкопанный. Сердце сбилось с ритма, дыхание остановилось.

Впереди, на широченном козырьке, прихотью архитектора возведенном над первым этажом блочной «точечной» многоэтажки кружилась в танце девушка в белом платье, тихий ветерок доносил до Андрона ее смех, звонкий и мелодичный, как китайский колокольчик…

Она, она, ей-богу, она — сиверская Беатриче, Ассоль из Белогорки! Сердце не обманешь.

Медленно, как завороженный, на ватных, подгибающихся ногах, он приблизился, насколько можно было, чтобы край козырька не заслонял ее от его расплавленного взгляда. Припал к стволу дерева, подернутому мягкой снежной плесенью, отдышался.

Из открытой балконной двери, выходящей на козырек лилась лихая, до чертиков заигранная мамба, и девушка в белом подпевала, красиво пристраивая к иностранной мелодии исконный русский текст:

Сама садик я садила,
Сама буду поливать,
Сама милого любила —
Сама буду изменять!
О, la paloma blanca…

В проеме раскрытой двери образовался черный силуэт, и мужской, знакомый до че голос, окликнул ее:

— Леночка, зима все-таки, простынешь…

— Метельский, не занудствуй! Лучше иди здесь так здорово!..

Метельский?! В каком это, извините, смысле — Метельский?..

А вот в таком, в самом прямом и однозначном. Потому что на козырьке появился Тим собственной персоной. По-хозяйски облапил неземное видение, а та прильнула к его плечу медовой кудрявой головкой, зашептала что-то на ухо, и Тим, засмеявшись, что-то тихо ответил, церемонно преклонил колено, приложился губами к белым пальчикам, и, не выпуская ее руки из своей, препроводил даму в комнату. Балконная дверь с треском захлопнулась…

Рука Андрона судорожно перехватила пакет за горлышко лежащей в нем бутылки, замахнулась. Водка тревожно булькнула, предчувствуя конец скорый и неправедный… Нес, понимаешь, презент другу, только друг оказался вдруг… В рог тебе, гнида, а не «выборовки»! Смачно, в хруст, в кетчуп! С предателями только тай-Стой!.. Занесенная рука остановилась в воздухе. Охолонись, Андрей Андреич, раскинь мозгой… Ну при чем здесь Тим, в чем его вина-то, ты что, излагал ему про мечту свою хрустальную, имя-фамилию называл, просил по-дружески на поляне той не топтаться, цветиков не рвать? Ну вытянул парень чужой счастливый билетик, да и чужой ли?..

А водочка пшековская еще пригодится. Ддя серь-езного мужского разговора…

И почапал грустный Андрон к Средней Рогатке и дальше — Московской слободою до Фонтанной реки…

Полная луна светила в окошко, освещала стол, заваленный Тимовыми бумажками, полку, табурет… Не раздеваясь и не включая свет, Андрон грузно сел, бухнул на стол пакет, вынул оттуда поблескивающую бутыль.

Такие вот дела… Окольцованный, на цепь посаженный, а небесную, значит, Лауру, Елену, значит, Прекрасную в этот самый час другой приходует, который…

Андрон сорвал с бутыли винтовую пробку, ухнул, приложился от души.

— Эй, я не сплю. — С раскладушки в углу поднялся Тим, черный на фоне высвеченного окна. — Свет вруби, что ли…

Андрон встал, щелкнул выключателем, исподлобья глянул на Тима. Глаза красные, веки припухшие, не спал — валялся прямо в джинсах и свитере. На счастливого обладателя главного приза никак не тянет. Уж не отшила ли его неземная-то?..

Тим тоже глядел на Андрона, скривив губы в невеселой кривой усмешке.

— Что, брат Андрон, горько?

— Тебе, надо думать, сладко! — огрызнулся Андрон.

— Да уж слаще всех, не видно, что ли! — в тон ему отозвался Тим.

Андрон тяжко вздохнул, расстегнул пуговицу нового пальто.

— Ладно, доставай стаканы. Поговорить надо…

— Ну вот. А потом бабы надрались, и Ленка давай Маринке этой стати мои расписывать. Подробно, с кайфом, будто хряком призовым бахвалится, честное слово!.. И все на меня косится, провоцирует. Эксперимент проводит, психологиня хренова — сдержусь или не сдержусь, засвечу ей в морду или не засвечу. Ну, думаю, раз так — получай, фашист, гранату! Обнял я Мариночку за костлявое плечико и завел балладу про кондиции самой мадам Тихомировой — про сиськи рекордные, про письки упругие, но зело податливые…

— Да понял я! — хрипло прервал Андрон. — А она что? Лена?

— Надулась как мышь на крупу. В ванную отчалила, какую-то экзотическую пенку пробовать. А Маринка, сука, тут же клеить меня начала. Грубо, навязчиво, как пьяная шалава в поезде. Бухенвальд ходячий — а туда же!.. Короче, хлопнул я дверью, частника словил, и нах хаус… В смысле, сюда…

— Так… — Андрон залпом заглотил полстакана, зажевал плавленой «Дружбой». — Значит, с Леной у тебя теперь все? Каики?

— А ты как думал?! Нашла себе игрушечку!

Пусть теперь другого дурака ищет! Что я ей, Тихон, что ли?

— Стоп! Что еще за Тихон?

— Котяра ее. Черный, раскормленный, наглый как танк. За рыбу душу черту отдаст.

— Значит, котяра… — Андрон усмехнулся. — Слушай, дорогой, а у тебя, часом, адресочка того котяры не завалялось? Да с телефончиком?

— А, так ты у нас в зоофилы записался? Поздравляю! Только должен предупредить, что котик тот — не простой, а вполне себе ведьминский, особых подходов требующий. Чуть промахнешься — без глазу останешься или без чего поважнее…

— Котов бояться — в лес не ходить. А насчет подходов — ты меня проинструктируешь…

Инструктаж продолжался до утра. Водки Андрон больше не пил, только чай, крепкий и черный, да и Тиму наливал очень умеренно, чтоб тот не скопытился прежде, чем выдаст всю ценную информацию… Леночкины привычки и пристрастия, любимые словечки и жесты, гардероб, расположение помещений в ее квартирке в Дачном, имена общих знакомых… К утру он уже не сомневался, что вполне прокатит за Тима даже пред очами возлюбленной оного последнего… Бывшей возлюбленной! До чего же все ловко упромыслилось!

И еще Андрона грело сознание того, что ни словом не обмолвился он о прекрасном белом видении, манившем и сладко терзавшем его с далекой юности. Видении, которое только вчера обрело имя, а сегодня. Бог даст, обретет и плоть. Не выставил себя сентиментальным идиотом, все проделал цинично и ловко, как, собственно, и надлежит настоящему мужику.

Хорст (1975)

В храме, невзирая на летний полдень, царила освежающая прохлада. Пахло благовониями, ароматическими палочками, обнаженными, вспотевшими в радении человеческими телами. В отблесках светильников на стенах были видны портреты Асанги, лики будд, героев и бодхисатв, тексты мантр, священных сутр, высказываний великих, изображение мандал, знаков Калачакры, монограммы «Намчувангдан», позволяющие достигнуть единение с Невыразимым. Все здесь дышало тайной, мистикой и очарованием Востока. Благовонную тишину нарушало только потрескивание факелов да приглушенное, сдерживаемое на пределе сил людское дыхание. Казалось, время здесь остановилось.