Мария Семенова - Родная душа: Рассказы о собаках

• Название: Родная душа: Рассказы о собаках
• Автор: Мария Семенова
• Издательство: Издательский Дом «Азбука-классика»
• Жанр: Природа и животные
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-91181-269-0

Мария Семёнова, автор знаменитого романа «Волкодав», по мотивам которого снят фильм, недавно вышедший на российские экраны, не зря дала самой известной своей книге такое название. Собаковод с многолетним стажем, писательница прекрасно разбирается в жизни четвероногих друзей человека. В сборник «Родная душа», составленный Марией Васильевной, вошли рассказы известных кинологов, посвященные их любимым собакам, — горькие и веселые, сдержанные и полные эмоций. Кроме того, в книгу включены новеллы Семёновой из цикла «Непокобелимый Чейз», которые публикуются на этих страницах впервые.

МАРИЯ СЕМЕНОВА представляет рассказы о собаках Петра Абрамова, Екатерины Мурашовой, Натальи Карасёвой, Марии Семёновой, Натальи Ожиговой и Александра Таненя.

---

Я негромко застонала. Радж, как все бывшие бродяги, великолепно умеет прикидываться бедным, несчастным и умирающим от голода. Но тут он явно перестарался.

— Сожрать зараз триста котлет! — воскликнул муж. И с почтительным восхищением взглянул на Раджа.

Тётка непонимающе таращила глаза. Наверное, у неё никогда не было собак.

Радж снова лёг и вытянул лапы. Я осторожно поглаживала распухшее Раджино брюхо. Пёс тихонько повизгивал от удовольствия — он явно был рад меня видеть. И всё-таки не каждый день удаётся так позавтракать…

ИСТОРИЯ О ВОИНСКОЙ ЧЕСТИ

Однажды на прогулке я стала свидетелем психологически замечательной сцены. Мы с Раджем шли вдоль высоковольтной линии, по колено утопая в буйно разросшихся травах. Внезапно Радж принял боевую стойку (шея параллельна земле, уши прижаты, шерсть на загривке вздыблена, хвост — чуть опущенное перо). Я напряглась, закрутила головой и безнадёжно скомандовала:

— Радж! Фу! Нельзя!

И тут же увидела предполагаемого Раджиного противника. Сначала я не поняла, кто это. И только спустя несколько секунд догадалась, что медленно идущая навстречу нам собака — ризеншнауцер. Вообще-то ризеншнауцеры — узкие, чёрные собаки, подтянутые и мускулистые. Но тот, что сближался с нами, больше всего напоминал огромный седой кирпич. Его размеры и ширина груди внушали невольное опасение. Вместе с тем было заметно, что пёс уже очень немолод. Позади шла пожилая хозяйка. Было очевидно, что так же, как и я, она не в силах предотвратить грядущую схватку. Приближаясь, старый ризен поднял загривок, вытянул обрубок хвоста и приглушённо зарычал, обнажая сточенные клыки. Против матёрого и более крупного Раджа шансов у него не было никаких, но и сдаваться он явно не собирался. Меня, как всегда в подобных случаях, затрясло. Собаки медленно сближались, идя по параллельным тропинкам, протоптанным собачниками в высокой траве…

Когда расстояние между ними составило около трёх метров, внезапно произошло нечто поразительное. Радж полностью убрал из позы агрессию, вытянулся вверх на напружиненных передних лапах, задрал кверху морду и поднял хвост. Несколько секунд он оставался в этой странной, никогда раньше не виданной мною позе. Потом отвернулся — и спокойно потрусил дальше, миновав ризена параллельным курсом и как бы не обращая на него никакого внимания. Ризен облегчённо вздохнул, расслабился и медленно двинулся своей дорогой. В тот раз я так и осталась в недоумении: что это было? Хотя сама поза мне что-то смутно напоминала…

Спустя некоторое время от местных собаководов я узнала, что лет пять назад кирпичеобразный ризеншнауцер по кличке Роджер держал в страхе всех собачников и собак района. Как и Радж, он грыз всех без разбору пола и возраста. И несомненно был самым сильным бойцом в районе от высоковольтки до автомобильного магазина. Узнав об этом, я сразу поняла, что именно напомнила мне поза моей собаки.

Можете смеяться, но я совершенно уверена в том, что те несколько секунд были собачьим воинским салютом. Новый молодой лидер, боец и вожак приветствовал и чествовал доблесть старого.

Таким он мне и запомнился…

САГА О ВОЖАКЕ

ЖУЧОК И ВОЛЧОК

Жучок и Волчок — две небольшие дворняжки, живущие между двумя «хрущёвками» в районе Краснопутиловской улицы. Уже второй год я вижу их почти каждый день, когда иду на работу.

Жучок — добродушный и весь какой-то сдобнофруктовый. Шерсть у него нежно-кремового цвета, глаза зимой похожи на сливы, а летом — на шоколадные конфеты, хвост напоминает свежий бублик с маком (в красивой сливочной шерсти Жучка всегда много всякого сора), а уши — мягкие треугольные печенюшки. Характер у Жучка тоже вполне кондитерский. Он часто улыбается, любит детей и старушек, позволяет им себя гладить, ласкать и трепать за уши. Ясно, что когда-то Жучок был домашней собакой. Как он оказался на улице — неизвестно. Голос у Жучка застенчивый и высокий. Когда он лает, то отчетливо выговаривает: «Тяф, тяф, тяф!» На вид Жучку около трёх-четырёх лет.

Волчок — во многом противоположность Жучку. Он нелюдим, всегда насторожен, небольшие темно-жёлтые глаза смотрят с опаской и одновременно с угрозой. Внешность Волчка описать просто: он волк. Только маленький, сантиметров сорока в холке. Сейчас Волчку около двух лет, и я знаю его с самого детства. Родился Волчок в «болоте», в кустах около автостоянки.

«Болото» — странное место, учитывая, что расположено оно в самом центре жилого квартала. Московский район — сравнительно молодая часть Петербурга, и его земля словно ещё не окончательно смирилась со своей городской судьбой. В ста метрах от нашего дома после каждых затяжных дождей пытается возродиться засыпанный пруд (рогоз и тростник на этом месте растут всё лето). На поле, где выгуливают собак, весной останавливаются на ночлег пролётные утки. Осенью во дворах «хрущёвок» дети собирают розовые тонконогие сыроежки… «Болото» — явление из этой же серии. Сквозь него проложена дорожка из бетонных блоков, по которой и ходят все, кому надо, — мамаши с детишками в поликлинику, дети постарше в школу, взрослые — на работу, старушки — в магазин и опять же в поликлинику. По обеим сторонам бетонной дорожки — лужи, не пересыхающие даже летом. В лужах — огромное обилие комариных и прочих личинок. Здесь водятся хвостатые тритоны, похожие на маленьких драконов. Прямо из воды растут кусты вербы, краснотала и жидкий ольховник. Весной и летом в них гнездятся пеночки, зарянки, синицы и другая пернатая мелочь. Понятно, что «болото» — любимое место для прогулок окрестных пацанов от восьми до тринадцати лет. Здесь же происходят и всякие криминальные вещи. Вечером, как стемнеет, все приличные люди предпочитают идти в обход, по Ленинскому проспекту. Через «болото» ходят лишь самые отчаянные. Роль собаки Баскервилей в «болоте» успешно выполняет Волчок. У него низкий, хриплый, словно простуженный, голос. Лаять по-собачьи он почти не умеет, и когда пытается, получается нечто среднее между лаем и воем: «Ха-у-у! Ха-у-у!» Если вечером Волчок отправляется в «болото» поохотиться на лягушек или птиц, он обязательно облаивает каждого незнакомца, проходящего по бетонке. Колоритность «болота» от этого, несомненно, усиливается.

С одной стороны к «болоту» примыкает автостоянка. Мать Волчка одно время жила при ней. Потом куда-то исчезла. Однажды поздней весной, когда уже вовсю пригревало солнышко, я через «болото» шла на работу в поликлинику и вдруг увидела за лужей, на полянке между ивами трёх играющих щенков. Картина чем-то удивила меня. Щенки были ещё совсем маленькие, толстенькие, головастые, совершенно одинаковые с виду. Они пытались укусить друг друга, ворчали, кувыркались, словом, вели себя как нормальные обычные щенки. Мать — дворняжка с автостоянки — лежала поодаль на солнышке и лениво, приоткрыв один глаз, наблюдала за детьми. Широко улыбнувшись, я двинулась дальше и вдруг остановилась как вкопанная, разом догадавшись, что именно меня задело. Щенки, играющие на полянке, совершенно, в деталях повторяли внешность и пластику играющих волчат! Их я много раз видела, когда занималась в кружке, а потом и работала в Зоопарке… Я вернулась и поглядела ещё раз. Щенки продолжали возиться, а мать насторожилась и даже приподнялась на передних лапах. Всё точно! Шерсть, пропорции, окраска, мордочки… Всё, как у лесных волков, кроме размеров. Щенки были раза в два с половиной меньше волчат.

— Удивительно! — вслух сказала я. Покачала головой и пошла на работу.

Потом я видела щенков много раз, наблюдала за их ростом. Сходство с волками не исчезало. Более того. Несколько раз я видела совершенно поразившую меня картину: щенки-подростки бежали по краю «болота», явно взяв чей-то след. Они бежали друг за другом, опустив морды к земле, нос в хвост, и каждый следующий ступал в следы предыдущего. Рискуя замочить ноги, я перебралась к забору и рассмотрела оставленные на мокром песке следы. Все было именно так, как я и предполагала. Ровная, словно по линейке проложенная стёжка следов, задние лапы ставятся в следы передних, и только индейский следопыт разберёт, сколько животных здесь прошло. Именно так ходят по лесу волчьи выводки. М-да!

К осени из трёх щенков остался один. Что стало с двумя другими — не знаю. Может быть, погибли, а может, кто-нибудь взял их к себе в дом или на дачу. Щенки были странноватые, но по-своему симпатичные. Куда-то подевалась и дворняжка-мать…

Волчок, оставшись один и окончательно одичав, некоторое время жил на «болоте». Жилось ему явно нелегко. Он голодал, все рёбра просвечивали, как на рентгене, глаза постоянно гноились, а на морде появился жуткий багровый шрам.

Трудно представить себе, как именно познакомились и особенно — как подружились суровый болотный дикарь Волчок и добродушный толстенький Жучок, который проводил свои дни на детских площадках и под скамейками у ног говорливых старушек. Но это случилось. Ясно, что инициатива исходила именно от Жучка. Он вообще любит всех маленьких, а Волчок, несмотря на свою внешность, всё-таки был в ту пору ещё почти щенком. Как бы то ни было, однажды утром я обнаружила обоих пёсиков спящими вместе на куче опавших листьев. Решила — случайность. Однако ошиблась.