Иннокентий Анненский - Лаодамия

• Название: Лаодамия
• Автор: Иннокентий Анненский
• Издательство: Лабиринт
• Жанр: Поэзия
• ISBN: 5-87604-083-5

В книгу вошли четыре трагедии И.Ф.Анненского на мифологические сюжеты: «Меланиппа-философ», «Царь Иксион», «Лаодамия», «Фамира-кифарэд». Один из крупнейших русских поэтов рубежа веков Иннокентий Анненский — еще и замечательный драматург и переводчик античных трагедий. Оставаясь в стороне от бурных споров и дискуссий, он, тем не менее, убежденно отстаивает свое представление о природе и назначении драматического действа. Читатель не только получит подлинное наслаждение, следуя за прихотливыми изгибами мысли поэта и интерпретатора-эрудита в одном лице, но и пополнит свои знания об античной драме и древнегреческом театре.

---

Группа в белом сопровождает пение мимикой.

Пена волны
Моет челны,
Море, клубясь, златится,
Парус дрожит,
Птица кружит,
Сердце мое — та птица.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Во время строфы второго мелоса из правых дверей дворца выходит старая кормилица, простоволосая и в коричневом. Она обменивается с женщинами приветом и подходит к краю сцены.

Хор молодых жен АНТИСТРОФА 2

Простертые руки и лица обращены в сторону моря.

Спишь или нет,
Сладок ответ
Из серебристой дали.
Нежной игры
Тира ковры
Ночью напрасно ждали.

Кормилица (к певшим)

Росу ланит Владычица морей
Вам, нежные невесты, пусть осушит,
Пусть факелы желанные скорей
Сперва зажжет она, потом потушит.

Сцена пляски женщин. На орхестру спускается хор вдов со спущенными вуалями, у иных волосы обрезаны, у других косы распущены и иногда, свешиваясь на лицо, заменяют откинутый вуаль.

СТРОФА 3

Не политы,
Вянут цветы.
Страшны голодные осы.
И завились,
И развились
Даром тяжелые косы.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Из средних дверей во время пения этой строфы выходит Лаодамия. Она высокая и тонкая, с пышными белыми косами и в белом. В линиях и движениях что-то стыдливо-девическое. Розовые локти и тонкие белые пальцы без колец. Глаза карие с розоватым отблеском.

Знаки почтения и участия в хоре. Кормилица обращается к царице лицом. Лаодамия останавливается в дверях и кланяется хору. Во время пения следующей антистрофы она делает несколько шагов по сцене, и, по ее знаку, сопровождающие ее рабыни, открыв работу, начинают налаживать ткацкий стан.

АНТИСТРОФА 3

С дальних брегов
Мне жемчугов
В нитях не путать змеистых.
Не целовать,
Не миловать
Лады волос златистых.

Пение, по-видимому, взволновало Лаодамию: она шла работать, но остановилась и обращается то к небу, то к женщинам, простирая руки то вверх, то перед собою.

Лаодамия

Как парусов далекой синевы,
Не разогнать желанья полным словом,
Мне не дано утешить вас, увы!
Вы, бледные, и в сером, и в лиловом.

Пауза

А как узнать — за ясной синевой,
Быть может, плач уж носится по стану…

(Тихо)

В печальный хор с обритой головой
И я войду тогда, и тихо стану.
Но золотом еще горит игла,
За ней узор бежит гирляндой пестрой,
И даль небес передо мной светла,
Простите мне мою надежду, сестры.

(Отходит к работе и начинает быстро и ловко водить челноком над основой, мягко отстраняя рабынь.)

После минуты молчания Кормилица тихо подходит к царице и несколько мгновений смотрит на не поднимающую от работы глаз Лаодамию.

Кормилица

Пресветлая царица и дитя
Любимое, Лаодамия, здравствуй!

Лаодамия (поднимая голову)

Кормилица… что ж? Новостей все нет?
Плывут они иль под стенами Трои
Раскинули шатры?.. А ведь сегодня
Четвертая луна свой круг заполнит,
С тех пор как царь уехал… бросив пир,
Невестою меня покинув думам…

Кормилица

О госпожа! Царицу от рабынь
Порою наш не отличает жребий.
Терпением повиты мы… Что делать!..
Но расскажи, что снилося тебе:
Глаза твои еще слезами полны.
Скажи: во сне ты плакала, дитя?

Лаодамия

Мне снился сон, кормилица, и солнцу
Я расскажу его… Ты знаешь: он
Не в первый раз мне грезится. Так странно
Порвется нить, а сердце, как рабыня,
Уж новую мотает… и в один
На полотне узор свивает обе.
Я видела, что будто босиком
Я по траве иду… Такой Филака
Не видела, и в Иолке нет такой.
Густая и высокая, цветами
Лиловыми поросшая, она
Мне резала босые ноги. Свод
Над головой алел, как от пожара,
День или ночь, понять, на небесах
Я не могла… И не было кругом
Ни дерева, ни птицы и ни тени…
Лишь человек высокий — кто он был,
Не знала я, — мне долго шлем свой тяжкий
На белые надеть старался косы
И путал их, взбивая… С головой
Я уходила в каску, было душно
И страшно мне, и кожей пахла медь.
Хотела я кричать, сопротивляться,
Но голоса не издавала грудь
И мягкие мои не гнулись руки,
И только слез горячие ручьи,
Когда проснулась я, со щек катились…

Кормилица (после некоторой паузы)

Гадателя позвать бы… Только сон
Хорош, дитя… Ведь слезы — это к счастью…

Лаодамия

Нет, сердца дум гадателям нести
Я не хочу… Ты, бог, ты пламя утра,
Коль этот сон недоброе сулит,
Укрой его в немое лоно поля,
Иль голову утесу опали,
Или волну ударь в злаченый гребень,
Но сбереги мне Иолая… Нет
Защиты у меня и нет веселья
Без милой головы… и царский род
Я не могу одна продолжить, солнце,
Чтоб алтари богам он охранял,
Сердца жрецов пленяя жиром нежным.

(Несколько минут молится молча, поднимая руки к солнцу, потом поворачивается, чтобы стать на работу.)

Гадателя не надо…

Кормилица (несколько мгновений молча следит за работой Лаодамии и, рассматривая работу, покачивает головой)

Что за вид
Чудеснейший… И звезды, и луна,
И челноки какие-то, и птицы
На парусах… А это что ж? Одна
Лететь устала, видно… Иль на мачте
Ей не нашлось местечка?.. Между волн
Она трепещет крыльями… Какая
Искусница… Ведь умудрит же бог…
Вот только птица-то зачем упала?

Лаодамия (оставила работу и бродит глазами в небе, где в это время пролетают осенние птицы)

Зачем она упала?.. Видно, так
Ей боги присудили… Иль никто
Там, думаешь, в лазурной выси, няня,
Летать и не устанет, и земли
Далекой Африканской всем достигнуть
Придется им?.. А бури? Разве бурь,
Как на море, в эфире не бывает?
Вот, может быть, которая-нибудь
Так радостно пускалась в путь сегодня,
А завтра… Нет, сегодня даже ей
Подломит крылья ветер, или коршун
Из стаи вырвет жадный, и птенцов
Не выводить уж никогда голубке…

Пауза. Лаодамия работает.

Лаодамия

Не выводить птенцов… А мне зачем
Ты сладкого залога не оставил,
Мой Иолай?..
Качай я колыбель,
Я повторять теперь могла бы имя
Любимое… И, слушая меня,
Уж люди бы вокруг не улыбались,
Что с куклой я или сама с собой
Все говорю.

Кормилица

Придет, Лаодамия,
Всему черед… Немало их потом
По именам ты назовешь… Пожалуй,
Придумывать наскучит имена…
Вот только бы Приамовой столицы
Им удалось разрушить стены… Мне
Рассказывал один купец фригийский,
Что боги им слагали их… Легко ль
Строение богов сравнять с землею?..
Да, дерзок род царей, и никому
Таких гребней для шлема непокорных
Не выбивал кузнец, мехи вздувая,
Сам золотой в своей пещере черной…

Лаодамия (рассеянно слушая ее)

Как думаешь… Меня он не забудет?
Другой жены себе он не возьмет?
Ведь дочери Приамовы уж, верно,
Не то, что мы, лесные пташки, им
И нежные румяна шлет лидиец,
И золотые ткани, и духи.
Пожалуй, есть у них и зелье — сердце
Привязывать мужское.

Кормилица

Иль рабынь
Бояться дочь царя Акаста может?

Лаодамия

Нет, няня, нет… Я знаю, что никто
Его нежней и крепче не полюбит.
Бывало, мать печальную не раз
Я ласками смеяться заставляла,
Улыбку я сумею и царю
На строгие уста его, как кистью,
Перевести горячим поцелуем.
Я арфой в нем желанье разбужу
На нежные полюбоваться руки,
И зеркалом мне будет он, — когда
Душистые свивать начну я волны
И белые… О, горе! О, зачем
Вы, факелы, так быстро догорели?
Ты, хор, умолк так рано? И царю
Я ласковых имен шепнуть не смела?
День был как сон…
Но трепетной руки
Мне ласково не тронул царь… Вуаля
Он с розовых ланит моих не поднял
И яркий шлем надел… Мои цветы
На мягкие ковры упали грустно…
О женщины! О цвет подруг моих,
Вы, белые невесты! Вы, гречанки
Со всей Эллады дивной — все, кому
Крылатые ладьи вернут ли счастье,
Я вас молю, что б ни таила даль,
Еленами не будем мы…
И если
Обнять дано героев нам, один
Пускай огонь священный Гименея
Сжигает нас, покуда, догорев,
Под пеплом мы его не станем, девы,
Старухами седыми…
Сколько слез,
О, сколько слез в твоем безумном браке
И змей среди цветов твоих, жена
Неверная, в улыбках сколько яду…

(Подняв глаза и руки.)

Вы ж, белые и быстрые, эфир
Рассекшие крылами… вас молю…
Желания мои и этих горьких
Несите в даль эфирную, туда,
На берега троянские… от меди
Безжалостной пусть оградят сердца
Суровые… и нежные… и наши…

Хор ПЕСНЯ БУБНА Старухи СТРОФА 1

Скованы тяжкие латы…
Что ж молот несытый гудит?
И бурое пламя чадит
Зачем, озаряя палаты?
О нет, позабыть не могла ты,
Эллада, кровавых обид…
Иль меч на Париса еще не отбит,
Что, искрами брызжа, железо журчит
И молот кричит:
«Расплаты! Расплаты! Расплаты!..»

АНТИСТРОФА 1

Горы с зеленой дубравой
Отважный забудет стрелок,
Там долго он черных берлог
Тревожить не будет облавой;
Милее ему златоглавый
Приама высокий чертог…
Вот, веслами пеня Эгейский поток,
Помчались ахейцы, и пыл их жесток.
Туда, на восток:
«За славой! За славой! За славой!»

ПЕСНЯ ФЛЕЙТЫ СТРОФА 2 (один женский голос)

Розовым утром
Если бы ланью я стала
Иды высокой,
Я бы Париса,
Я бы Париса красою,
Легкостью гибких движений
В чащу сманила и жаждой
Быстрого б там затомила
Шлем потерявшего в дебрях
Я б чародея с глазами,
Полными синего блеска,
Нежной зеленой трясиной
Тихо потом засосала…

АНТИСТРОФА 2 (другой женский голос)

Если бы птицей
Сладко-певучей я стала,
В терем Елены,
Пленницы нежной,
Плакать бы я прилетала
В тихие лунные ночи,
Чтобы, очей не смыкая,
Слушала песни царица
И умирала, тоскуя,
Чтобы хотелось ей страшно
Дочку увидеть и мужа,
Гулкую белую залу
И тростники на Евроте.

ПЕСНЯ АРФЫ СТРОФА 3

Синевою небес пролетая,
Бог далекой земли,
Ты Парису лелеял зачем корабли,
Бог далекой земли?
Белый Аргос и Спарта златая
Нежной дивы таить не могли,
Унесла ее белая стая
С ней не волей ли Зевса свитая?
Лель… лели…
Розовея, дымятся угли,
Облака разбегаются, тая,
Гименея, о дева, моли…

АНТИСТРОФА 3

Златокудрое Зевсово чадо
Цепи роз обвили,
Пока луч, отдыхая, в пыли
Цепи роз обвили…
Убежала, рыдая, менада…
А когда тени ночи легли,
Не горела в огнях колоннада,
О, не надо Париса… не надо…
Лель-лели!..
Розовея, дымятся угли,
Голубая мерцает лампада,
Гименея, о дева, моли…

Корифей

Оставьте петь… Я вижу вдалеке,
Там облако… но только не на небе…

Молчание.