Иннокентий Анненский - Лаодамия

• Название: Лаодамия
• Автор: Иннокентий Анненский
• Издательство: Лабиринт
• Жанр: Поэзия
• ISBN: 5-87604-083-5

В книгу вошли четыре трагедии И.Ф.Анненского на мифологические сюжеты: «Меланиппа-философ», «Царь Иксион», «Лаодамия», «Фамира-кифарэд». Один из крупнейших русских поэтов рубежа веков Иннокентий Анненский — еще и замечательный драматург и переводчик античных трагедий. Оставаясь в стороне от бурных споров и дискуссий, он, тем не менее, убежденно отстаивает свое представление о природе и назначении драматического действа. Читатель не только получит подлинное наслаждение, следуя за прихотливыми изгибами мысли поэта и интерпретатора-эрудита в одном лице, но и пополнит свои знания об античной драме и древнегреческом театре.

---

Рабыни поспешно убирают стан Лаодамии. Кормилица на цыпочках прокрадывается в дом.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ

Те же без Кормилицы.

Акаст

Вы, слуги,
У алтаря из елей молодых
И лиственниц смолистых и побегов
Жасмина — мне устроите костер…
Пусть отберут овец и крутобоких
Быков да нож отточат…

(Простирая руки)

О герой,
Вдали от дома павший, но его
Прославивший от моря и до моря…
Прости мне, сын… коль пеною вина,
И молоком, и медом в чаше медной
Ты не почтен. Рука твоей вдовы
В чужой руке. И факел Гименея
Преступного, но сладкого, увы!
Отрадней ей теперь раздранной ризы
И погребальных воплей… О, позор!..

Корифей

О злой старик… Твой царский суд поспешен,
И речь твоя сурова. Но твоей
Где ж правоты порука? Это солнце.

Показывается солнце, которое едва поднялось, большое и красное.

Я видела отсюда же, когда
К багровому оно катилось ложу…
Я с места не сходила. Точно был
Крылатый здесь. Но я не смею солнцу
Сказать, кого с собой он приводил.
А весть твоя, Акаст, о новом браке
Безумна… Иль молве поверил ты
Своих рабов?.. Иль вестник оскорбленный
Оклеветал царицу пред тобой?
Я слышала рассказ мальчишки. Странен,
Конечно, он. Но правда где-то… глубже,
И дочь твоя светлее солнца, царь…
Ты сам себя обидел в тяжком гневе…

Акаст

Защитница, добра ты, но увы!
Бессонною твой ум, пожалуй, ночью
Смущен, жена. Иль в самом деле ты,
Не покидая места, от событий
Отстала? Я в волнении застал
Филаку: чернь озлоблена — вельможи
Престол царя там делят… А посол
Из дома в дом с рассказом переходит.
Пока вы здесь мечтаньям иль чему,
Не знаю уж, с Лаодамией вместе
Безумно предавались, ожила
И ненависть смиренная, и низость,
Угодница успеха, желтый хвост
Свой показать успела. Эта весть
Последняя совсем нас с толку сбила.
Ошеломлен, сюда иду… И что ж?
Уж целый час мы говорим… безмолвен
И тих чертог…
Кормилица опять.
Что скажешь нам, старуха?

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТНАДЦАТОЕ

Те же и Кормилица в слезах и с воплями.

Кормилица

О казни,
Казни меня, владыка, я не стою
И не хочу я жизни…

Корифей

Что с тобой?
О, тяжкое предчувствие!..

Кормилица

Рассудок
Ее совсем оставил. Не придет
Она сюда… Она кружится в пляске…

Акаст

Что говорил я, женщина!..

Корифей

Увы!

Акаст

О, лучше бы права была ты.

Кормилица

Ужас!

Акаст (Кормилице)

Оставь — теперь не нужен плач…
А что ж, отец при новом браке лишний?
Поди скажи ей, воду освятить
Зачем меня не позовут?.. Вы, пряди,
Покрытые позором… головы
Моей не защищайте.

(Рвет волосы.)

Пусть лучами
Опалена и ветром, точно дуб,
Что молнией забрызган, почернеет…

Голос Лаодамии (за сценой)

Ио! Ио! Эван! Эвоэ!
О златокудрый бог,
Дважды рожденный!
Тебе влюбленных
Объятье сладко,
О Дионис,
О синеглазый…
Муж Ариадны.

Через сцену, направляясь к костру, проходит погребальное шествие.

Хор поет.

Звуки бубна.

Айлинон! Айлинон! Феб-Аполлон.
Будь милосерд,
Феб-Аполлон,
Миром почивших,
Бог, обвей.
Тяжки ворота Аида,
Кто их увидел, за тем
Им затвориться…
Больше дракона
Глав окрыленных
Мертвый не узрит…
Без ступеней,
Скатом все ниже
Скользким гонимый,
Будет он падать
Среди мокриц,
Падать и плакать,
За мокрые стены
Рукой бескровной
Напрасно цепляясь.
Айлинон! Айлинон! Феб-Аполлон.
Но асфоделей
Бледно-лиловых
В пепельном поле
Он не увидит,
В свинце волны
Реки Рыданья
Не отразится,
Пока из нежных
Любимых рук
С моленьем слезным
Пчелы златой
Дар не прольется
На грудь земли
С струею белой
Телицы черной.
Айлинон! Айлинон! Феб-Аполлон.
Не забывайте,
Живые, мертвых…
Сердцам застывшим
Милы стенанья.
Пурпура крови,
Пепла на лицах,
Ризы раздранной
Мертвые жаждут.
Айлинон! Айлинон! Феб-Аполлон!

ЯВЛЕНИЕ СЕМНАДЦАТОЕ

Из средних дверей выходит Лаодамия. Щеки горят, одета вакханкой.

Лаодамия

О, вороти мне мужа… Ты один
Твердыни смерти можешь, улыбаясь,
Румяный бог, разрушить, как ребенок
Песочные дворцы, когда ему
Надоедят, ногою рушит резвой.

Акаст

Несчастие… и ужас… и позор
Чего здесь более? Глаза зачем же
Оставил ты, старик, себе?

(К Лаодамии.)

А мужа
Где дела ты, несчастная?..

Лаодамия (видит отца… и приходит в себя. Она закрывает лицо)

О солнца
Багряный луч! отец!.. О, горький стыд!
Зачем меня вы звали, люди?
Мертвых
Холодное объятье любит мрак.
И бледные на солнце руки тают.

Акаст

Нечистыми устами до имен
Священных не касайся…

Лаодамия

Горе! Горе!

Акаст

Не горестен наряд твой… Где твой муж?

Лаодамия

У Гермия спроси, старик…

Акаст

А с кем же
Ласкалась ты?

Лаодамия

О, горький брак! Увы!

Акаст

Да, горький и преступный… Но счастливец?
Ужель бежал?

Лаодамия

Меж нежных рук моих
Как мертвый он лежал ребенок долго,
И я согреть лобзаньем не могла
Его ланит…

Корифей (к царю)

Ты видишь, царь, в ней разум
Потух, а бред в ней крылья распустил,
Как над овцой убитой коршун.

Акаст

Ловок
Подвох ее… А… может быть, пьяна:
Глаза горят, и щеки раскраснелись.

Лаодамия

О Дионис!
Своей рабыне,
Которой смерти
Презренны ковы,
Очарованье
Ты ниспошли.
На дальней Ниссе,
В лазурном море
Обетованной,
Где в кинамонах
Пестреют птицы,
Два сердца, боже,
Соедини
В блаженном браке,
Живое с мертвым,
Как солнце с тьмою
В душистой роще,
Слила дриада
В отрадный сумрак…

На сцену между тем мало-помалу набирается любопытная толпа.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЕМНАДЦАТОЕ

Те же и из левых дверей Мальчик, сопровождаемый рабынями — их успели обрить, — выносит статую Иолая, замотанную в лиловую пелену.

Мальчик

О господин! на ложе мы нашли
Царицыном вот это изваянье.

Лаодамия (быстро поворачивается)

Как смели вы касаться!.. Дай сюда…

(Хочет взять статую, но по знаку Акаста останавливается.) Акаст

Что вижу я?.. Еще обман… Оковы
Я наложу на вас… Вы все в тюрьме
Ослепнете… Иль восковою куклой
Вы думали глаза мне отвести?

Лаодамия (выпрямляясь)

О царь Акаст! Когда свой гнев бездушный
Лишь на меня метал ты, я могла
Молчать, но раб, богами под защиту
Мне отданный, не будет отвечать
За слепоту очей твоих.
Яснее
Скажи, о муж, на муки в этот мир
Меня пославший, чем перед тобою
Виновна я и мужние рабы?

Акаст

О дерзость!
Иль расшитый пеплос так же
Дружит с тобой, как панцирь?
Здесь народ…
Я бороды седые вижу… Женщин,
Которые носили на руках
В младенчестве тебя… И через скорбь
Улыбки в их морщинах различаю.

Лаодамия

О, если бы ты видел то, что я
Сегодня видела, старик, то все морщины
В твоих глазах слились бы…
О, зачем
Тебе назвать пришельца я не смею,
И сладкого, и страшного…

Акаст

Морочь,
О женщина, других твоею басней
И куклою… С рабами ж я сочтусь.

Лаодамия (поднимая руки)

О Гермий! нет! Ты видел… Если руки
Мои не властны будут и глаза
Мои погаснут — защити ж бессильных.

Пауза

Я знака жду, крылатый…

Сильный порыв ветра, почти ураган. Мальчик бросает статую и убегает. При падении лиловая пелена размоталась.