Кристиан Дюверже - Кортес

• Название: Кортес
• Автор: Кристиан Дюверже
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-235-02747-7

Испанский конкистадор Эрнан Кортес, как утверждает автор книги – историк и писатель Кристиан Дюверже, не был обыкновенным завоевателем. Перед нами психологически сложная, многогранная и неординарная личность, мечтатель, опередивший время.

Автор предпринял попытку показать конкистадора на протяжении всей его жизни, связав воедино ее различные этапы. В книге Кортес предстает не только в годы завоевания Мексики, но и на службе в администрации Сан-Доминго, в экспедиции 1541 года против берберов, мы увидим Кортеса – исследователя Тихого океана, открывателя Калифорнии, коммерсанта, первым установившего морскую торговлю с Перу, искателя Западного пути к Молуккским островам и Филиппинам.

---

В середине октября Кортес в парадном облачении выступил в поход. Его сопровождала многочисленная свита пажей, слуг и приближенных. С ним ехали камердинер, врач, хирург, сокольничие, музыканты и жонглеры. В обозе везли его кровать и посуду. За Кортесом следовал эскорт из всех принцев науа Мексиканской долины: Куаугтемок, бывший правитель Мехико, Коанакоч, правитель Текскоко и Тетлепанквецаль, правитель Тлакопана, а также два самых высокопоставленных сановника Тлателолько – Экацин и Темилоцин. В этот раз Кортес не возражал, чтобы в кортеже находились женщины. Завоеватель взял с собой своих жен и любовниц и нажитых с ними детей. Его окружали многие из командиров, в том числе верный Гонсало де Сандоваль; войско состояло из трехсот вооруженных испанцев и нескольких тысяч индейских воинов. При войске было полтораста лошадей и двое из четырех королевских чиновников – фактор Гонсало де Салазар и инспектор Перальминдес Чиринос.

Кортес оставил Мехико в руках двух других чиновников – казначея Алонсо де Эстраду и счетовода Родриго де Альборноса – с тайным тонким расчетом. Эрнан, конечно, не рассчитывал сохранить свою власть или править через уполномоченных. Он знал, что оставляет ее. Но, доверяя политическое управление Новой Испанией тандему Эстрада-Альборнос, он предполагал, что их раздоры и взаимные интриги нейтрализуют их зловредность. Впрочем, в муниципальный совет города Мехико Кортес внедрил верных людей под началом своего кузена Родриго де Паса. Наконец, заручившись поддержкой ученого юриста Алонсо Зуазо, давнего члена Аудиенции Санто-Доминго, который всегда к нему благоволил, Кортес назначил его мэром Мехико и одновременно соправителем Новой Испании вместе с Эстрадой и Альборносом. По замыслу конкистадора Зуазо и Пас должны были сводить на нет вредные начинания королевских чиновников. Движимый присущей ему душевной чуткостью, Кортес просил францисканца Торибио де Мотолиниа не давать в обиду индейское население.

Пестрый как по составу, так и по разнообразию ярких одежд, кортеж медленно спускался к Веракрусу. В хвосте колонны гнали большое стадо свиней, которых Кортес намеревался разводить в Центральной Америке. Первое время марш больше походил на увеселительную прогулку: повсюду в городах и селах губернатора ожидал теплый и радостный прием. Но Кортес оставался равнодушен к пирушкам и обманчивой мишуре власти. Его мысли витали где-то далеко.

Первый удар грома прогремел недалеко от Оризаба, в маленьком городке Эль-Туэрто. Там, ко всеобщему удивлению, Кортес отметил свадьбу своей любовницы Марины с конкистадором Хуаном Харамильо. Как и почему Кортес решился разорвать свой неразделимый союз с Малинцин, матерью его старшего сына? Они и дальше останутся неразлучны, и во время похода, и много позже, вплоть до его отъезда в Испанию в 1528 году. Что произошло в голове Кортеса? Зачем устроил он этот поразительный брак всего через несколько дней после того, как оставил Мехико? Можно догадываться о его мотивах: Кортес выдал Малинцин замуж, чтобы создать ей положение и таким образом обеспечить будущее, а с собой взял ее, чтобы защитить и уберечь от опасностей, которым она могла подвергнуться, оставаясь в Мехико в его отсутствие. Был ли это сентиментальный порыв? Означал ли поход на Лас-Гибуэрас разрыв с прошлым? Хотя все, что связано с этой кампанией, остается великой загадкой, можно попытаться задуматься над вопросом: а питал ли Кортес вообще какую-нибудь надежду на возвращение? Не преследовала ли гордого покорителя Мексики тень приближающейся смерти? Кортес выступил в поход после того, как привел в порядок все свои дела, как будто отправлялся в самоубийственную миссию.

Для всего окружения поведение Кортеса оставалось необъяснимым. Двигаясь вдоль атлантического побережья, он проходил под триумфальными арками, возводимыми на входе в каждую деревню; присутствовал на спектаклях метисного театра, в котором смешивались тема противостояния христиан и мавров с индейскими хореографией и костюмами. Между тем то, что могло стать приятной прогулкой, по-видимому, все сильнее тяготило конкистадора. Королевские чиновники вели себя недостойно: от долгих маршей верхом у них ломило спину, днем было слишком жарко, ночью слишком холодно, от дорожной пыли першило в горле, одолевали комары, хотелось есть, и вообще весь этот поход – одна пустая трата казенных средств. Это ли нытье побудило Кортеса избавиться от надоедливых спутников, то ли вести о беспорядках, возникших после его отъезда, но так или иначе фактор Салазар и инспектор Чиринос отправились обратно в Мехико. Если первоначальный план разделения королевских чиновников имел смысл, то возвращение в Мехико Чириноса и Салазара вносило определенную путаницу. Решившись на этот шаг, Эрнан подписал отказ от всяких попыток сохранить контроль над столицей Новой Испании.

Постояв лагерем под Вилла-дель-Эспириту-Санто и мобилизовав всех тамошних испанцев, Кортес пустился в рискованный переход через болотистые земли Табаско. Если он искал себе приключений, то был на верном пути. До него здесь точно не ступала нога человека. В этом краю, где через каждые сто метров вырастало непреодолимое препятствие: озеро, болото с крокодилами, река с предательскими течениями, без пироги приходилось нелегко. Огибая одну преграду за другой, колонна дробилась на группы и искала дорогу. Экспедиция тщетно искала спасительной суши.

Однако Кортес был не из тех, кто отступает. Раз брода нет, надо строить мосты. Индейцы превратились в дровосеков, плотников и саперов. Стояла удушливая жара. Крутом простиралась вода. Даже мангровые заросли, казалось, не цеплялись корнями за землю, а вырастали из заросшей тиной воды. Недели, серые и безрадостные, сменяли одна другую. При приближении Кортеса индейцы уходили из своих деревень; жители этих мест, называемые Берналем Диасом дель Кастильо масатеками, применяли тактику выжженной земли. Как посреди глухих джунглей прокормить тысячи людей? Кортес не желал забивать стадо свиней, которое тайно следовало за войском в четырех днях пути. Солдатам пришлось питаться кореньями, охотиться и ловить рыбу. Постепенно люди обессилели. Среди индейцев рос ропот недовольства. Здесь, среди лабиринта вечнозеленой растительности тропиков, которым бросали вызов испанцы, завершил свой путь Куаугтемок.

Экспедиция Кортеса добралась до провинции Акалан – «край пирог» на правом берегу реки Усумачинта между Баланканом и Тенозикой к югу от залива Терминос. Акалан был бывшей провинцией майя, возвращенной назад науа в XI веке, но ценой не прекращавшейся войны с лакандонами – группой майя, осевшей в верховье Усумачинты. Все деревни здесь были укреплены высокими палисадами и оборонительными рвами, прикрытыми ветками. Этот район был труднодоступен для испанской пехоты и для индейцев с Центрального плато.

В духоте зеленой ловушки снова взбунтовался Куаугтемок. Ему не требовалось больших усилий, чтобы подтолкнуть к мятежу своих соотечественников: все войско роптало и проклинало эту абсурдную авантюру, в которой никто не видел ни смысла, ни конца. Кортес оказался в трудном положении. Движимый только одному ему понятной логикой, он потерял контакт со своими людьми, и угрозы вождей науа начали беспокоить его. Он слышал разговоры индейцев и знал, что готовится заговор с целью его уничтожения. Ему надо было выбирать: плыть по течению или взять ситуацию под контроль. Снова предстояло убить, чтобы не быть убитым.

Ранним утром 28 февраля 1525 года Кортес приказал арестовать всех индейских вождей и допросил их при помощи Малинцин. Никто не отрицал, что устал от этой безумной экспедиции, и в гневе высказывался против нее. Как верховный судья Новой Испании, Кортес приговорил Куаугтемока и Тетлепанквецаля к смертной казни, отпустив с миром остальных. Последний мексиканский тлатоани был повешен вместе с принцем Тлакопана на гигантской сейбе в чиапанекской сельве. «Мы восприняли эту смерть как большую несправедливость, и все, кто был там, глубоко осудили ее», – писал Диас дель Кастильо.[182]

Несколько дней спустя Кортес продолжил свое безрассудное предприятие. В этот раз путь конкистадорам преграждала плотная стена леса Петена, где каждый шаг приходилось прорубать шпагой. Люди двигались наугад. Зато Кортес, по-видимому, знал, куда направлялся. В Коацакоалько ему изготовили пиктографический документ, и он следовал указаниям этой «карты», которую ему расшифровывала Малинцин. Индейцы верили, что он шаман и может читать мысли при помощи таинственной иголки. Как и их товарищи-испанцы, могли ли они догадаться, что Кортес применяет буссоль[183] – изобретение науа? В системе индейского мировоззрения сила шамана, священника-целителя, основывалась на знании дороги в ад. Именно туда он должен был мысленно перенестись, чтобы отыскать души, отлетевшие от тел больных, и препроводить к владельцам, тем самым возвратив их к жизни. В символической космографии науа этот подземный ад находился на севере. Владея буссолью, Кортес знал дорогу на север, дорогу в Миктлан. Со своими иголкой и зеркалом он походил на шамана, путешествовавшего в ином мире. Естественно, Малинцин не преминула под секретом рассказать об этом индейцам, уважавшим чужеземного вождя, которого ничто не могло остановить и который один знал, куда шел.