Максим Дегтерев - Карлики

• Название: Карлики
• Автор: Максим Дегтерев
• Жанр: Научная Фантастика

---

Память потихоньку восстановилась, но об этом я пока никому не говорю. Даже Татьяне. Глупое, однако, выражение: "память восстановилась". Как будто есть какой-то способ проверить, правильно ли заполнились ее пустоты... И на ум сразу приходит Оркус.

Те, кому не довелось побывать на Оркусе, не много потеряли. Я был там однажды - года два с половиной назад, - расследовал одно дело. Странное было дело: исчезали люди - переселенцы, я имею в виду. Их и тогда на Оркусе не так много было, а после тех случаев стало еще меньше. Поначалу переселенцы думали, что планета не принимает их, борется с ними каким-то непостижимым образом. Старались вести себя осторожнее. Выставляли охрану, придумали хитроумную сигнализацию, но все безрезультатно. Люди по-прежнему исчезали. Тогда Отдел и послал меня на Оркус, выяснить, в чем там дело. Ситуация выглядела бредовой. Переселенцы пропадали абсолютно бесследно следов не оставалось никаких, и лишь со слов соседей можно было понять, что вот буквально день назад на этом самом месте стоял дом, жила семья, занималась чем-то там своим. Аппаратура ничем не помогла, ведь невозможно знать заранее, кто исчезнет следующим, а приставить к каждому жителю по сканеру и сенсору физически невозможно. Однажды я сам стал свидетелем исчезновения одной семьи. И лишь по счастливой случайности то место, где она жила, попало в поле зрения моей портативной камеры. Когда я просмотрел запись, я подумал, что с головою у меня что-то не в порядке. Никакой семьи, никакого дома не было и в помине. Я имею в виду, не после, а до исчезновения. В конце концов выяснилось, что от долгого пребывания на Оркусе у людей в голове происходят определенные сдвиги - я даже не знаю, с чем это можно сравнить. В общем, массовая шизофрения - люди вдруг начинают воображать, что кто-то из их знакомых исчез, но до исчезновения этих знакомых не было ни фактически, ни в чьем-либо воображении. Просто в какой-то момент вы начинаете "помнить" людей, которых никогда не существовало. Вот такая история с этим Оркусом. Виновата во всем оказалась бифуркация пси-поля. Бифуркация же происходила из-за двух естественных спутников Оркуса. Бифуркацию побороли, но все равно люди на Оркус больше не едут. Разве что в отпуск - на недельку-другую. Меня туда не тянуло даже в отпуск.

После "Дела Оркуса", я для себя решил, что всем хорошо знакомый феномен "ложного воспоминания", то есть когда нам кажется, что переживаемое событие уже с нами происходило, на самом деле не что иное, как воспоминание о снах. Событие действительно происходило, но - во сне (если, конечно, тут уместно слово "действительно"). Я это к тому веду, что память возвращалась ко мне, как из сновидений. Думаю, здесь виновата не болезнь, а те лекарства, что мне давали поначалу. Разумеется, мне их давали для моего же блага, а как же иначе?

Диалог с "туристом" (если он был) я вспомнил слово в слово. Но говорил-то в основном я, а не он.

Что же ему показалось странным в моих словах? Все вокруг меня говорят загадками. Когда я спросил Франкенберга, почему тот хочет остаться, хотя его дом вот-вот будет уничтожен, он сказал, что уже ответил на мой вопрос. И я до сих пор не понимаю, что он хотел этим сказать. Гомоид прервал меня, когда я говорил ему о портретах, увиденных мною в доме Франкенберга. Нет, стоп, я сказал ему о ЧЕТЫРЕХ портретах. Не это ли его удивило? А сколько тогда их должно быть? Пять? Десять? Нет, если бы портретов было десять, то чего удивительного в том, что профессор показал мне только четыре. Следовательно - их меньше. Вернее, гомоид думал, что портретов должно быть меньше. Кого-то из созданных Франкенбергом существ он не знает. Шесть лет "турист" не покидал окрестностей пещер, и шесть лет назад Перк берет на работу Лесли Джонса, который, по словам Лоры Дейч, непонятно откуда взялся. Портрета Джонса не было среди тех четырех, но и "туриста" я бы никогда не узнал, даже имея под рукой все четыре снимка. Выходит, что беседа с гомоидом не проясняет, а еще больше запутывает все дело... Или мне и вправду нужно немного подлечиться.

Татьяна всерьез так думает и точно так же, всерьез, пытается меня лечить. Тянучек с кофеиновой шипучкой теперь мне не видать как своих ушей, зато непроваренные хруммели скоро из ушей полезут. Поэтому за едой я думаю о парадоксальной роли ушей в нашей жизни.

Режим - постельный, посещения - запрещены, доступ в Канал - строго ограничен. Большую часть времени Татьяна проводит дома - обрабатывает собранные на Сапфо материалы. Из-за меня ей пришлось вернуться с Сапфо раньше других своих коллег. Время от времени она отлучается к себе в Университет, а возвратившись, рассказывает мне, какие правила постельного режима я нарушил в ее отсутствие. Однако вечером, забравшись ко мне под одеяло, вкрадчиво так мурчит: "Ты сегодня значительно лучше выглядишь" или "Меня сегодня долго не было, ты не соскучился? " ну и все в таком же духе. И вот что любопытно, наутро я чувствую себя бодрее - постельный режим мне все-таки помогает.

Второе сентября следует отныне считать праздничным днем - Татьяна официально согласилась на смягчение режима. "Долой непроваренные хруммели! " - закричал я. "Будешь есть как миленький", - спокойно ответила Татьяна. По случаю неожиданного праздника было решено пригласить в гости Татьяниных друзей и коллег. Я бы пригласил еще и Верха, но тот сейчас далеко и вернется, видимо, не скоро. Сбор назначили на семь часов, но я уговорил Стаса прийти пораньше - пока Татьяна будет у себя на кафедре. Я уже несколько раз ему намекал, а не пора ли ему рассказать мне про Лефевра, но он то ссылался на занятость, то просто отшучивался. Потом мы решили, что удобнее все обсудить при личной встрече, а сегодняшняя вечеринка была как нельзя кстати.

- Где тебя так угораздило? - поинтересовался Стас первым делом. Татьяна давно уже всем пожаловалась, какой неожиданно опасной оказалась работа у простого сотрудника простого научно-популярного издания.

- Засмотрелся на звезды, - ответил я и повел его в комнату.

Стаса следовало именно "вести", и даже эта предосторожность не всегда спасала хрупкие и ценные экспонаты, расставленные Татьяной по всем углам. Двухметрового роста, Стас еще и постоянно жестикулировал, когда говорил, а в таких тесных квартирках, как наша, подобное поведение строго противопоказано. Про те статьи, что я послал ему на экспертизу, он начал говорить еще в прихожей, да так эмоционально, что я мысленно распрощался с висевшей на стене древней окаменелостью. На этот раз окаменелости повезло. Я вспомнил, что Стас тоже недавно покалечился.

- Как твоя нога? - спросил я.

- Отлично! - сказал Стас и стал демонстративно приседать на одной ноге. Я не помню, которая из двух была у него сломана, но не похоже, чтобы та, на которой он довольно бойко приседал. Грохнулась ваза, переделанная из черепа оркусодонта.

- Принес? - спросил я, подбирая отвалившиеся от вазы зубы.

- Как сказал, - заговорщицки шепча, ответил Стас и выставил на стол две банки этиловой настойки. Мне уже давно хотелось слезть с диеты, а с нами двоими Татьяне не справиться. Мы выпили. Стас обозвал настойку гадостью, отхлебнул еще и сунул мне в руки какой-то текст.

- Прочитай, может, тебе этого хватит. Текст оказался не длинным:

"У меня есть мысль, и я ее думаю", - заявляет Герой У. из одного известного комикса. Эта фраза не так проста, как могло бы показаться на первый взгляд. В самом деле, пусть некто, к примеру, все тот же Герой У... думает о некоем Предмете X Герой У - существо рефлектирующее, поэтому, хочет он того или нет, но объектом его размышлений становится не только Предмет X. , но и сама мысль о Предмете X. Такие размышления, в свою очередь, также не остаются без внимания, и размышления порождают себе подобные. В результате, каждая следующая мысль думает о предыдущей и этой цепочке несть конца. Особенно это заметно у тех, кто немотивированно раздваивает свое сознание. У таких субъектов четные мысли отличаются большей иронией, в то время как нечетные подернуты легкой грустью с примесью тоски, плавно переходящей в уныние.

Если Предмет X неодушевлен, то все мысли о нем видны отчетливо, т. к. по мере удаления от Предмета X. не блекнут от пессимизма. Напротив, если Предмет X одушевлен, то он шевелится, отчего и мысли о нем сбиваются и, в результате, путаются. Начиная с некоторого номера (психологи называют его индексом рефлекторного резонанса), мысли Героя У. уже перестают иметь какое-либо отношение к Предмету X, а обращены непосредственно на себя, отчего Герой У впадает в депрессию, и взор его туманится

У каждого мыслящего субъекта свой индекс рефлекторного резонанса В среднем у детей до пяти лет он равен 2. 6, у замужних женщин - 2. 5, у ведущих научных сотрудников и хоккеистов - 4. 3, у актеров - 0. 9.

Подобный эффект размножения через отражение знаком нам с детства Два зеркала, поставленные друг напротив друга, отражаются друг в друге необозримое количество раз и, тем самым, достаточно хорошо иллюстрируют процесс человеческого мышления Последние исследования, проведенные в Стэнфордском университете, подтвердили наихудшие ожидания оказалось, что в опыте с двумя зеркалами каждое последующее отражение смещено относительно предыдущего на одну и ту же величину, прямо пропорциональную расстоянию между зеркалами. Это означает, что цепочка отражений, начавшись в одном из зеркал, образует дугу огромного радиуса и заканчивается во втором зеркале. Поэтому число отражений, хоть и огромно, но конечно, и тот, кто имеет ум, сочтет число отражений без труда, ибо число это - человеческое