Д. Дандуров - Шота Руставели

• Название: Шота Руставели
• Автор: Д. Дандуров
• Издательство: Жургазоб'единение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1937

Биографический роман о грузинском поэте XII века Шота Руставели.

Из серии «Жизнь замечательных людей». Иллюстрированное издание 1937 года. Орфография сохранена.

---

В этой сигели содержится характерное место. Баграт IV решил тяжбу тем, что для примирения сторон отдал опиразцам принадлежавшее ему село Баревани, обязанное мамасахлисской службой – «самамасахлисоиса самсахуребелиса». Это выражение, кажется, надо понимать в том смысле, что «мамасахлисы», как главы народа, исчезли уже давно, но при дворе, как исторический обломок, сохранялась почетная должность «мамасахлиса», содержание которой возлагалось на определенные села. Повидимому, этот придворный чин быстро исчез; по крайней мере, в источниках он нигде больше не встречается. После исчезновения родового строя и власти «мамасахлисов» это название, как пережиток древности, сохранилось за выборными должностными лицами, сельскими и городскими.

При родовом строе руководители и главы родов образовывали особую знать – «сепе», остальное же население носило название картвелов или «сахлискаци» – члены рода. Эта родовая знать при новых отношениях уступила свое место «азнаурам»; возможно, что часть старой знати растворилась в среде новых землевладельцев. Во всяком случае «сепе» сохраняется как понятие знати долго, несмотря на возникновение новой аристократии, азнаурской.

Из свидетельства Якова Хуцеси видно, что были азнауры «большие» и просто азнауры, – высшая знать и дворянство. Это и был землевладельческий слой, несший военную службу, которая в многострадальной истории Грузии имела большое значение. Постепенно военное сословие приобрело власть над всеми землями и их населением. Возникли отношения владельцев и крестьян, помещиков и крепостных. Процессы расслоения привели к тому, что в среде владельцев возник слой высшего дворянства («азнаурни дид-дидни») и подчиненного ему дворянства («азнауров»). Здесь, как и везде, имелись крупные феодалы и зависимые от них вассалы. С другой стороны, в среде крестьянства имелись, как мы видели, «уазнони» – незнатные; это означает, что и здесь происходили процессы расслоения, и община также распадалась, а из среды крепостного крестьянства – «мхевали» – выделялись группы свободных, носивших общее наименование «уазнони».

Но распад общины связан с тем, что все ее члены делаются собственниками чересполосных и разбросанных в разных местах земельных наделов. Это, однако, не значит, что крестьяне делаются свободными. Они продолжают числиться крепостными своих помещиков, так как земля, фактическими обладателями которой сделались крестьяне, юридически принадлежит не им, а помещику. Они так же, как и при общине, несут свои обязанности перед помещиком в виде барщины или оброка; разница только в том, что теперь помещику приходится иметь дело с каждым крестьянским двором в отдельности, а раньше община несла перед помещиком ответственность за всех своих членов.

В сигели Чиабера, о которой будет говориться ниже, встречается свидетельство, что Чиабер освобождает отдельный крестьянский двор из нескольких братьев от крепостной зависимости и со всем их имуществом уступает Шио-Мгвимскому монастырю, у которого они будут на положении монастырских купцов. Они должны были отдавать в монастырь четыре пуда воску в год, оставаясь на своем старом месте в Жинванах со всем своим имуществом. Эта семья крепостных крестьян была, повидимому, с достатком, но все же назвать ее членов принадлежащими к категории «уазно» – нельзя. «Уазно», видимо, были те крепостные, которые, обладая некоторой имущественной обеспеченностью, поступали на государственную службу, приобретая этим независимость от своего господина.

В древних памятниках имеется указание на то, что крепостной мог пойти в священники или монахи только с согласия своего помещика. Возможно, что такое же согласие требовалось и при поступлении на государственную – военную и гражданскую службу. Но более вероятно, что при той борьбе, которую в эту эпоху государственная власть вела с феодалами, направлявшими всю свою ненависть против «уазно», последние автоматически освобождались от крепостной зависимости при поступлении на государственную службу, хотя бы даже без согласия помещика.

«Уазно» мы видим в Грузии на протяжении нескольких столетий, начиная с конца VI и до XII века. Очевидно, в течение всего этого периода продолжалось существование крепостного права, и основная масса крестьянства оставалась на положении крепостных – «мхевали». Но наряду с этим слоем в Грузии существовал класс рабов («мона»), который образовался главным образом из военнопленных.

«Мхевали» были крепостными, но положение их все же не было положением полных рабов. Крепостные, прежде всего, несли наряду с другими повинностями также и военные обязанности; участвуя в походах, они наравне со всеми могли обращать в рабство захваченных ими в плен врагов. Будучи сам крепостным, «мхевали» мог иметь раба. Аналогичное положение наблюдалось и в древней Руси, когда смерды, основная масса крестьянства, бывшая в положении крепостных, могли иметь холопов, называвшихся «смердиными холопами». Постепенно крепостные теряли это право и сами обращались в рабов. Они стали называться «мона», а «мхевали» исчезло, так же как исчезло в России понятие «смерда», и крестьяне стали называться холопами.

Крестьянская масса была объединена в общины, называвшиеся «сопели». Как и русская община и общины других народов, грузинская община при натуральном хозяйстве делается самодовлеющим организмом, удовлетворяющим сама в себе нужды своих членов. Община делается замкнутым миром, и наименование ее – «сопели» – означает не только собственно общину, но и мир, страну, вселенную.

У Руставели встречается постоянное употребление «сопели», «сопелман» в смысле страны, общества, света. Наряду с этим, в том же почти значении света, вселенной, в его поэме встречается «квекана». Вот наиболее яркий пример: Автандил перед от'ездом обращается с молитвой к богу, установившему любовь, и жалуется владыке «квекана»—вселенной, что его разлучил свет, общество – «сопелман» – с его возлюбленной.

Существование двух слов с одним и тем же значением, в одну и ту же эпоху представляет собой интереснейшее явление грузинской жизни. Как было отмечено, общины, возникшие в ущельях, носили наименование «сопели». Но, кроме ущелий, в Грузии было много долин, куда в первое время население не решалось выселиться на постоянную оседлую жизнь, опасаясь нападений кочевников, конница которых непрочь была во время зимних стоянок в степях совершать набеги на Грузию. Поэтому грузины обрабатывали равнины случайно, наездами. Такие поля получили наименование «квекана», от слов «кве» – низовые и «кана» – нива, посев.

С течением времени, когда в Грузии установилась сравнительная безопасность, население стало выселяться из ущелий в долины на постоянное жительство, и здесь стали организовываться общины, получившие наименование «квекана», по названию, которое установилось за пахотными землями равнин. «Квекана» стала существовать наряду с «сопели», и эти два названия сохранились за общиной, существо которой не менялось от того, была ли она расположена в ущелье или в долине. Оба эти наименования имели одно и то же значение – общины, мира, света, вселенной.

С течением времени наименование «сопели» в значении мира, вселенной стало отмирать и осталось в качестве понятия просто деревни. От этой эпохи язык сохранил такое выражение, как «цути-сопели» – краткая жизнь. По мере отмирания «сопели», значение мира, вселенной сохранилось за «квекана», но во времена Руставели «сопели» еще продолжало сохранять свое первоначальное, но уже несколько суженное значение. Руставели обычно обозначает этим словом общество, свет, употребляя для выражения вселенной «квекана». Несколько позднее, при Георгии V, мы видим в его законе точное юридическое определение слова «сопели». Статья 2-я гласит: «Если правителя убьет „квекана“ или одна деревня – „сопели“, или хотя бы один человек»… и т. д. Юридическое соотношение между этими двумя институтами ясно: «квекана» – это волостная, крупная община, «сопели» – только деревня, часть волостной общины.

В эпоху Руставели грузинский феодализм находился в процессе глубочайшей ломки, и это его состояние прекрасно отражено в гениальной поэме. Но прежде, чем выяснить, в чем заключалась эта ломка, необходимо остановиться на тех признаках, которые являются характерными для наличия феодализма вообще и грузинского в частности.

Ничто не характеризует так существа феодализма, как французское выражение, сложившееся уже в X веке: «Нет земли без сеньора („Nulle terre sans seigneur“)». При феодализме вся страна разделена между сеньорами-землевладельцами в качестве феодов, т. е. земель, на которых лежали определенные повинности. Земель, свободных от таких повинностей (аллодов), было очень мало. Главной повинностью была военная служба. Сеньоры обязаны были служить королю; в свою очередь, синьорам обязаны были служить их вассалы, получившие от них земли под условием службы. Образовалась целая иерархия землевладения, во главе с князьями светскими и духовными, имевшими обширные земли с замками и крепостями, разделенные на особые округа, во главе которых стояли бароны, лорды, которые в свою очередь имели мелких вассалов-ленников и рыцарей. Феодальная иерархия держалась на крепостном крестьянстве, об'единенном в общины.