Сергей Малицкий - Оправа для бездны

• Название: Оправа для бездны
• Автор: Сергей Малицкий
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9922-0220-5

Подминая под себя государства и города, катится на цитадели северного королевства вал степного воинства. Кровь окрашивает землю и воду, отчаяние проникает в самые твердые сердца, но в круговерти и безумии войны находятся герои, которые не только сражаются с врагом, но и пытаются расплести тысячелетнее колдовство.

---

– Подожди, Уска, – попросил Марик. – Дай договорить. Я вот, когда твоего сына встретил, едва не поколотил его…

– Попробовал бы! – хихикнул Насьта. – Хотя сомнения свои о медведях и волках назад беру!

– Он над моей курточкой насмехался, – отмахнулся от молодого ремини Марик. – Мол, на ней лоскутками да шкурками все обо мне выписано так, что и соглядатая вслед посылать не нужно. Потом, когда он по болоту меня закруживал, додумался я, что прав он. Да, принято так у баль, что всякий охотник издали уже знать дает: кто он, чего он стоит, что может, из какого рода и какие доблести за ним числятся. Другое дело – воин: ему нашивки эти ни к чему, но так я и не воин пока. Вот только то, что в бальской деревне глаз не слепит, в реминьской и вправду – или хвастовством, или придурью покажется. Ведь не может же добрый скорняк подметками одежду свою обшить? Да и хороший кузнец гвоздями полы курки не закалывает. Вот я и вспомнил слова моего отца, когда он уходил за Мангу… в последний раз. Он сказал, что настоящий воин живет – словно по лестнице поднимается, но каждую ступень, на которой стоит, сколько бы ни прошел перед этим, должен считать самой первой и самой трудной. Как ты думаешь, умалю я доблесть свою, если лоскутки да шкурки с курточки срежу?

– Что ты хочешь этим сказать? – нахмурился Уска. – То, что ради мудрости готов отказаться от обычая своего народа? Мудрость выше обычая, – конечно, если обычай окостенел от времени. Так ведь реминьские правила как раз мудростью прописаны. Мы доблесть шкурками не отмечаем. Она здесь и здесь, – ударил кузнец себя ладонью по лбу и по груди, но подниматься из-за стола обождал.

– А если я обет на себя возьму? – сморщил лоб Марик. – Какой скажешь обет, такой и возьму.

– Я подвиги не выторговываю, – усмехнулся Уска. – И обеты мне твои не нужны. Мне мудрость моего народа важнее кажется.

– А что может оказаться сильнее мудрости? – спросил Марик.

– Сильнее мудрости может оказаться только честь, – поднялся Уска и пошел прочь от стола.

– Лируд просил за меня, Уска! – крикнул вслед кузнецу Марик.

Остановился Уска, словно на стену наткнулся. Опустил плечи так, что руки почти до колен свесились. Медленно обернулся, склонил голову и крикнул хрипло:

– Есть кое-что и посильнее чести, баль. К примеру, смерть. Не буду я меч для тебя ковать. Пусть нас рассудит мудрейший!

– Кто это – мудрейший? – спросил Марик, глядя, как скрывается в пологе леса спина кузнеца.

– Мудрейший – это главный среди мудрых, – пояснил Насьта, задумчиво теребя ухо.

– Колдун? – спросил Марик.

– Необязательно, – пожал плечами ремини. – Магия – это ремесло. Так ведь и кузнечное дело – ремесло. И бортничество, и скорнячество, и пошив одежды, и охота. А мудрость – это дар времени и богов. Но нынешний мудрейший – колдун. Тебе так и так придется с ним встречаться: мудрейший заинтересовался чужаком, которому удалось убить арга и остаться живым, но теперь эта встреча нужна и тебе. Надеюсь, что мудрейший разрешит отцу взяться за работу. Скорее, даже заставит его. Иначе отцу придется умереть.

– Почему? – не понял Марик.

– Потому что на самом деле сильнее чести действительно ничего нет, – сказал Насьта. – Смерть всего лишь часть ее. Правда, не всякая смерть.

Глава 5 Ора

Через неделю Марик чувствовал себя в зеленой долине почти как дома. А может быть, и лучше, чем дома, потому что родная деревня оставалась для него чужой, и наполнившая его в последние дни легкость раньше проникала в сердце только тогда, когда он оказывался где-нибудь в светлом лесу, в котором прямые, как стебли болотной травы, сосны тщились воткнуться в голубое небо. Вот только ощущение безмятежности не могло радовать Марика, несмотря на то что встреча с мудрейшим откладывалась и, значит, пребывание в чудесной долине продолжалось. Опущенные плечи кузнеца не давали ему покоя. Насьта объяснил новому приятелю, что с приходом мудрейшего судьба Уски разрешится независимо от желания кузнеца. Баль подобное предположение не понравилось, он уже был готов отказаться от собственной просьбы, поэтому каждый день приходил к кузне, расположенной на противоположном краю долины в зарослях молчальника, что должен был поглощать узкими листьями звуки и запахи горячего ремесла. Марик стоял у входа, но отец Насьты не появлялся. Баль уже знал, что войти в жилище ремини можно только по приглашению, поэтому утро за утром упорно ждал встречи на расстоянии положенных десяти локтей от входа, но Уска либо стучал молотом в глубине недоступного взгляду двора, либо негромко переругивался о чем-то с хозяйкой, либо что-то рубил, пилил, резал, а увидеть его Марику так и не удалось.

Кузнец не появлялся даже на круглой поляне у стола, возле которого ежевечерне собирались старики и воины ремини с деревянными кубками, наполненными бодрящим древесным соком, и Марик каждое утро снова отправлялся к кузне. Но заканчивались его походы всегда одинаково – из-за полога появлялась миловидная женщина средних лет, подарившая лет двадцать назад Насьте черные глаза и полные губы, с поклоном протягивала Марику завернутый в тонкую лепешку сладкий корень, и баль с таким же поклоном отправлялся восвояси. Предложенное угощение ясно давало понять: иди, парень, тебя и сегодня не хотят видеть даже у порога. Впрочем, Насьту это изрядно забавляло. Он даже предлагал Марику приходить к кузне три раза в день, чтобы снять с него всяческие заботы о пропитании, но баль отмахивался. События подчинялись только собственному течению, и Марика это изрядно раздражало. Правда, надолго его раздражения не хватало. Стоило Марику по одной из узких троп углубиться в заросли белоствольных великанов, как его тут же окружали два или три десятка детей в возрасте от трех до восьми лет и наперебой зазывали к себе домой на угощение, требовали сражаться с ними на деревянных мечах в высокой траве, прятаться в папоротниках и если не рассказывать старинные сказания и страшные охотничьи истории, то хотя бы петь бальские песни. Так и получилось, что уже к середине недели Марик перебывал в десятке уютных бревенчатых домов, а уж из полусотни юных озорников не меньше половины знал по именам. Вот только радушие реминьских хозяек казалось ему напускным, а безразличие седых старцев – раздраженным. Да и к самодовольным мордам зеленых белок, которые возлежали на низких кровлях жилищ, никак Марик не мог привыкнуть. Мороз подирал по коже, когда видел страшные когти, выползающие из передних лап. И даже треньканье беззаботных тенек, которые жили в узких дуплянках у каждого дома, не заботясь об опасном соседстве, не приносило Марику обычной радости.

Зеленая долина была застроена довольно плотно: по прикидкам Марика, число дворов переваливало за две сотни, но, если бы жители решили и в самом деле притаиться в своих жилищах, баль, пожалуй, миновал бы пространство по одной из тропок насквозь, даже и не задумавшись о том, что пересекает реминьский поселок. Конечно, если бы смог пройти мимо чудесных деревьев, не прижавшись щекой к теплой коре, не сорвав глянцевого листа, не вышелушив ни одной шишки. Да, городом Марик потаенное селение не назвал бы, но и обычной деревней тоже. Хотя здесь точно так же, как и в покинутом Мариком селении на берегу Мглянки, мужчины по утрам уходили из жилищ, дабы вернуться под родной кров только вместе с темнотой, и не всегда в тот же самый день. Ремини занимались охотой, бортничеством, рыболовством, собирали смолу, корни, орехи, грибы и ягоды. Женщины и подростки умудрялись добывать оленье молоко и яйца лесных кур, и, судя по редкости в рационе оленьего и птичьего мяса, им удавалось это делать без особого вреда для лесных обитателей. Впрочем, после явления прирученных зеленых белок все остальное можно было считать забавным и любопытным, но уж никак не чудом. Одно не давало Марику покоя: он смотрел по сторонам и не замечал богатства. Да, ремини не просто властвовали над лесом, как баль, – они срослись с ним в одно целое, но быт их показался парню простым и скромным, достаток ни в одном доме не оборачивался роскошью, а скромность одежды и украшений вполне можно было принять за бедность. Куда же делось золото храма Исс? Или есть в сеторских лесах другие поселки, жители которых живут богаче? Именно об этом спросил Марик Насьту, когда после очередной отлучки того за пределы зеленой долины поймал приятеля у его домика, который, так же как и хижина Марика, был сплетен из упругих стеблей болотной травы, только стоял не на гребне долины, а в самой гуще одров.

– Сколько таких городов или поселков в сеторских лесах?

– Десятка два, хотя именно таких больше нет.

Насьта устало присел на низкий лежак и принялся стаскивать сапоги.

– Я понимаю, Марик, о чем ты спрашиваешь. – Ремини откинулся на спину и стал жевать вываренный с медом стебель щавеля. – Нас мало. Конечно, ремини живут не только в поселках, похожих на наш, достаточно и поселений в один или два дома, но ремини очень мало. Нас всегда было мало. В семье ремини редко бывает больше двух детей.