Сергей Иванов - Кентавр на распутье

• Название: Кентавр на распутье
• Автор: Сергей Иванов
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-005631-1

Ты хочешь принять на свои плечи жребий героя? Отлично. Попробуй!

Ты готов – ни много ни мало – решить судьбу таинственного Бога Зверей? Хорошо. Попытайся…

Только помни – каждый из Зверей слышит Божий зов по-своему. И вместе со Зверем своим, возможно, услышишь этот Зов и ты сам.

Что же сказать в пользу обвиняемого Бога?

То ли, что он умеет творить чудеса? То ли, что энергия волшебства, ранее уходившая в песок, ныне в умелых руках используется на, возможно, благие дела? Но тогда – каковы они, благие дела Бога Зверей? Бога, который помимо прочего, пытается поменять Будущее?

Кто же подберется к такому богу?

Судей – довольно. Возьмешься ли ты, герой, за роль палача?..

---

Но предложение не вызвало у него энтузиазма.

– Слаб, слаб человек, – вздыхая, посетовал он.

– Это ты слаб, – возразил я. – Нечего обобщать.

– Но разве ты чужд соблазнам?

– Прежде всего, я чужд дурным примерам. А вот тебя увлечь за стадом – пара пустяков.

– Слава богу, – со скромной гордостью поведал Эдвин, – в таких делах я не среди отстающих. Селянки на меня не в претензии, насколько знаю.

– Скажи еще «пастушки» – съязвил я. – И это тебя поставили растлителей из храма изгонять!

– Мой милый, «что дозволено Юпитеру…»

– Ну какой из тебя Юпитер? – хмыкнул я. – Тебе и до быка далеко. Нормальный боров, отъевшийся, возомнивший о себе.

– Ну, ты строг, – благодушно улыбнулся хозяин. – Прямо цербер! Скоро кусаться начнешь.

– Хватит зоологии!

– Что ж, перейдем к делу, – вздохнул он.

– А дело в следующем. На ваши тараканьи бега я до сих пор поплевывал с колокольни, но теперь потребовалось разобраться. А ты в этом котле варишься долго, наблюдаешь изнутри…

– Все-таки ты пришел за секретами.

– Засунь их себе в задницу, – предложил я. – Для сохранности. О чем вы талдычите на закрытых сборищах, меня не колышет. А вот что ты сам думаешь о ситуации?

Эдвин потупил глаза, сделав вид, что увлечен едой. Он был вовсе не глуп, но ограничен – старыми комплексами, нынешним бессилием. И по его классификации я относился скорее к бандитам, нежели к торгашам. А бандитам лучше не перечить, по крайней мере наедине. Зато с экрана Эдвин смотрелся грозно: язвил, клеймил, обличал. Тоже, свободный художник! «Что воля, что неволя…» Уж лучше быть Моськой, чем обслуживать губернских слонов.

– Хочу знать расстановку сил в губернии, – сообщил я. – Что вы, соборники, реально можете? Оставил вам Клоп хоть какие игрушки, кроме телестудии да пары редакций?

– Мы определяем стратегию, – сказал Эдвин значительно.

– Которой никто не следует?

Хозяин поглядел на меня с неудовольствием. Пожалуй, впрямь лучше не встревать, иначе не запоет соловушка… не зачирикает, не затокует.

– Ну-ну, – подбодрил я. – Дальше.

– Стратегия – это раз, – загнул Эдвин пухлый палец.

«Козел – это два», – не удержавшись, добавил я, но уже мысленно, сохраняя на лице непроницаемую маску… кстати, обещанную.

– Во-вторых, контроль, – продолжал загибать депутат. – Мы ведь представляем во власти народ. А без нас Двор занесет бог знает куда.

Ну занесет, а дальше? Будто у Собора найдется чем придержать Клопа!

– Еще разъяснение, пропаганда, агитация, воспитание, – на все хватило третьего пальца, правда самого длинного. – То, что зовется обратной связью.

А плевать чинушам на обратную. Вообще, при чем здесь ОС? Когда первая власть игнорирует вторую и подавляет третью… а вторая подмяла четвертую… много ли остается от нормальной схемы? Стратегия, контроль!.. И что, Эдвин всерьез верит в эту галиматью? Как выясняется, эрудиция вовсе не мешает завиральным идеям. Хватило бы желания себя убедить.

– Разогни, – сказал я. – Все три свои сардельки. И скучно это – слышал десятки раз.

– Агитация и пропаганда – важнейшие из искусств, – усмехнулся Эдвин. – Глупо недооценивать массовые средства.

– Средства поражения или печати? – уточнил я. – Ты, случаем, не Геббельса цитируешь?

Или тот говорил про пистолет и культуру? Или про пистолет брякнул Геринг? Вечно путаю!

– Поражения тоже, – подтвердил он. – Увы, человеческая природа такова, что без плетки не обойтись. Стоит ослабить вожжи, и кони понесут.

– Эк размахнулся – кони! – фыркнул я. – Как бы твоя прислужка не понесла – этого стерегись.

– Наша задача: постепенно, исподволь готовить людей к грядущим переменам. Если им сразу дать волю… Помнишь про «русский бунт»?

– Либералы! – сказал я с презрением. – Как в Китае, да? В два прыжка через пропасть, зато под уклон – ба-альшим скачком… Ну, вы-то схлопочете, что заслужили, а других жаль.

И за что чинуши так возлюбили Китай? Верно, за тысячелетние бюрократические традиции.

– А что думаешь про Клопа? – спросил я.

– Алмазин, конечно, жук, – произнес Эдвин, восторженно улыбаясь, даже с придыханием. – Зато масштаб каков!

– Ну какой? – спросил я. – Губернский всего лишь. А стал бы во главе империи, ты б его и вовсе в гении определил?

– О людях принято судить по делам.

– Ежели дебил доберется до ядерной кнопки – то-то дел наворочает!

– Так ведь надобно ж еще добраться?

– У тебя избыточное почтение к правителям, – заметил я. – Нешто себя примеряешь на роль? Или это зов холуйской души, а с тебя довольно и звания Соборного звонаря?

– Конечно, ниспровергать-то авторитеты куда проще. – Похоже, Эдвин все-таки оскорбился. – Ну с чего ты решил, будто правители ничтожества?

– Историю надо знать, – наставительно сказал я. – Почему тираны так любят брать псевдонимы, не задумывался? Ведь они ж пытаются собрать себя наново, отрекаясь от всего прежнего, – из дерьма вылепить пулю. Изначально-то они серость, нередко даже психи.

– Тогда почему за ними следуют миллионы?

– Потому что нации тоже болеют – в частности, слабоумием. И тогда на знамя поднимают полоумного. «В стране слепых…»

– Что, вот так разом все и впадают в дебилизм?

– Ну не поголовно, конечно. Удачную кликуху придумали – большевики. Этакое сочетание ненасытного брюха, завидущих глаз, неудовлетворенного либидо. Вот они и определяют сознание нации во время приступов.

– Имеешь в виду штурмы? – скаламбурил Эдвин, уже посмеиваясь. – Как говорится, «зачем брал Зимний – отдай взад». Так ведь к прежней вольнице возврата нет. Дисциплина – вот что сейчас требуется.

Интересно, где он углядел «вольницу»? И обороты какие знакомые.

– Ты что ж, на всех хочешь надеть ошейники? – полюбопытствовал я. – Рассадить творцов по клеткам, да? И пусть чирикают!.. А кто говорил, что талантам нужно свободно самовыражаться?

– Не осталось в России талантов, – скорбно возвестил он. – Не родит больше земля.

Вот этого я не люблю, хотя не патриот. Эдвин и себя готов записать в бездари, но лишь в компании с прочими.

– «У сильного всегда бессильный виноват», – выдал я для разгона.

– Это к чему?

– А у бессильного – сильный, – прибавил я уже свое. – И давно ты стал импотентом, родной? А ведь когда-то блистал – фантазией, юмором, слогом!.. Куда все подевалось, а?

– Злой ты, Дедушка Мороз, – с кривой ухмылкой попенял он, – безжалостный…

– Да я б и пожалел тебя, кабы ты не рвался во власть. А уж тут либо жалеть, либо мочить. Правды не любишь? Так ведь ее никто не любит – нелюбимая она. Зато теперь будешь знать, на каком свете.

Ну да, так он мне и поверил! Тут выхожу я, весь из себя искренний, и раскрываю слепцам глаза… веки разверзаю. А кто меня просил?

Однако пора менять тему, эта никуда не ведет.

– Ты ж пасешься не только в Соборе? – спросил я. – Во Двор тоже заглядываешь. Что там за новые веяния? Дошли до меня слухи, будто многие из придворных замешаны в снафферстве. Посещают-де тайные сборища, вкушают зрелищ, кровавых и запретных.

– Да нет там никаких снафферов, – уверенно заявил Эдвин. – И не было никогда.

– Откуда знаешь?

– Мне сам Валуев говорил.

– Ах, Валуев!.. А вот у меня иные сведения.

– Только не поминай независимых журналистов, – покривился Эдвин. – Слишком хорошо знаю, кому и за сколько они продаются.

– Например, Гай, – добавил я конкретики.

– А что – Гай? – живо откликнулся он. – Наверняка и ему приплачивают.

– Доказательства у тебя есть? – спросил я. – Кроме такого, что сам бы на его месте продался с потрохами.

– Так ведь ясно, на чью мельницу льет воду. Тоже мне, нравственные гуру! Только и умеют, что врать на весь мир да клянчить санкции против нас.

Все ж как здорово служить Моськой у слона! Можно облаивать любых гигантов, забравшись на его спину. Или даже гадить на них с верхотуры.

– Ну, что так смотришь? – спросил Эдвин, ерзая от неловкости.

– «Гляжусь в тебя, как в зеркало», – пояснил я. – Правда, кривое. Нет, милостивый сударь, этим путем мы не пойдем.

– А почему, собственно?

– Так ведь нормальные люди не идут по своей воле в палачи, тюремщики, рецензенты… Тут нужен особый склад.

– Ничего себе, рядец выстроил!

– Могу добавить сюда маньяков-серийщиков – тоже ведь черпают силу в чужих страданиях. Энергетический вампиризм – слыхал про такое?

– Ты слишком здоровенный, Род, чтобы быть умным, – заявил Эдвин со вздохом. – Ну зачем тебе ум?

– Жить веселей. Не терплю однообразия. Опять же приработок.

– Кстати, – неожиданно сказал Эдвин, – у тебя нельзя одолжить? Ну, сколько сможешь.

– На выпивку не хватает? – спросил я. – Или на девочек? Насколько знаю, загребаешь ты поболе меня. В землю, что ль, закапываешь, как и талант?

– Но ты же знаешь, как эти стервы умеют доить мужиков! – подыграл он, хотя для таких нужд ему вполне хватало горничной. «Мужик», надо же! Как раз мужиков не доят – по крайней мере не их карманы. Поставить бы Эдвина рядом с крутарем средней озверелости, узнал бы, что это такое: мужик.