Сергей Шхиян - Кодекс чести

• Название: Кодекс чести
• Автор: Сергей Шхиян
• Издательство: ACT; Северо-Запад Пресс
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-029018-7, 5-93698-125-8

Он хотел всего лишь съездить на пикник. Но врата времени отворились и забросили его в далекое прошлое. И теперь он не простой российский парень. Он — БРИГАДИР ДЕРЖАВЫ. В его руках — штурвал истории. В его памяти — будущее России…

---

Ввиду необыкновенной физической силы палача, я набросил петли ему на запястья. Емеля от прикосновения к своим рукам очнулся, поднял кудлатую голову и открыл мутные после «нокаута» глаза. Я отскочил к вороту и начал быстро его вращать, выбирая слабину веревки.

— Ты — что? Ты — кто? — спросил палач вполне осмысленно, удивленно глядя на меня воловьими глазами.

— Дед Пихто! — ответил я скороговоркой, спеша намотать на ворот длинную веревку.

— Ты — как? — задал новый вопрос Емеля и, не дожидаясь ответа, неожиданно быстро вскочил на ноги и бросился в мою сторону.

При виде несущейся махины я внутренне дрогнул, но сумел подавить инстинкт самосохранения, не отскочил в сторону, а успел еще два раза провернуть ворот. Вероятно, для того, чтобы доставлять жертвам больше мучений, вал у ворота был тонкий и, соответственно, веревка наматывалась на него медленно.

Утробно ревущий мастодонт летел на меня, намереваясь размозжить о стену. Я сгруппировался, ожидая удара, но он не последовал. Емеля не достал до меня сантиметров пяти, коснулся холстиной рубахи и, отброшенный пружинящей веревкой, взвыв, отлетел назад.

Я с бешеной скоростью закрутил ручку ворота. Веревка быстро навивалась на вал, не давая палачу приблизиться ко мне. Он, нечленораздельно ругаясь, теперь метался посередине комнаты, пытаясь достать меня ногами. Потом заорал от боли и заплясал на месте. Ручка блока сделалась тяжелой и пошла с трудом — это начался подъем тяжеленного тела.

— Убью! Жилы вырву! — грозился гигант, пугающе тараща глаза.

Я не отвечал, поднимая его всё выше. Вывернутые руки дошли до высоты плеч, и палач во все свои большие легкие заревел от боли. На такие жуткие крики неминуемо должны были сбежаться работники кузнецы, и я немного отыграл веревку назад. Емеля нащупал ногами пол, перестал вопить и вновь начал ругать меня, и грозить всеми возможными карами.

Я закрепил ворот шплинтом и, не обращая внимания на угрозы, начал искать, чем бы заткнуть ему рот. Перепечину он просто вогнал в рот тряпичный кляп. Однако проделать такое с гигантом я бы не решился — как нечего делать, откусит пальцы. Нужен был какой-нибудь мешок.

Я открыл ящик, странного сооружения, напоминавшего собой комод. Там в беспорядке, валялись какие-то пыточные приспособления. Разбросав эти заскорузлые от крови атрибуты заплечного ремесла, я нашел мешок из толстой кожи с продернутым ремнем по краю. Этого «приспособления», вероятно применяемого для пыток удушением, должно было хватить, чтобы значительно снизить емельяновские децибелы.

При том, что палач неустойчиво стоял на цыпочках, с надежно заломленными руками, подойти к нему спереди я не решился. Обошел со спины и набросил ему мешок на голову. Он попытался сбросить его, мотая головой и выгибаясь всем телом, но, понятно, не смог, а я затянул продернутый в петли ремень.

Теперь, когда с палачом вопрос решился, осталось заняться его жертвой. Брянский дворянин почти пришел в себя, и тихонько скулил, скорчившись на полу. Единственным ударом плети Емеля разорвал ему всю кожу на спине.

Этот «гуманный» инструмент наказания, постепенно приходящий на смену смертоносному, увечащему кнуту, лежал тут же. Состояла плеть из короткой деревянной рукоятки и плетива из кожаных ремешков в палец толщиной, и заканчивались двумя хвостами. Даже при взгляде на это «инструмент дисциплинарного воздействия», у меня засосало под ложечкой.

— Вставайте, Александр Александрович, всё плохое уже кончилось, — прикрикнул я на Перепечина, протягивая ему руку. — Не ровен час, вернется барон с подмогой!

Мажордом, смертельно испугавшись, тут же вскочил на ноги.

— Ради бога, защитите меня от этого человека! — затараторил он. — Вы же знаете, что я брянский дворянин, и они не смеют меня бить!

— Конечно, это само собой. Вы только расскажите, что происходит в имении?

— Ужас! Если бы мой батюшка знал, на какие муки он меня обрек!

— Кто такой барон? — перебил я, подозревая, что если Перепечин начнет рассказывать про своего батюшку, мы никогда не сдвинемся с мертвой точки.

— О! — начал он. — Это ужасный человек!

— Как он попал в управляющие имения?

— Не знаю, кажется, его прислал муж графини граф Евгений Пантелеевич. Я в имении не очень давно, несколько месяцев, мой батюшка… Это я вам уже говорил. А барон, он что? Он строг, это правда, только с народом иначе нельзя. Однако, что касаемо дворянства!..

— Много в имении людей, прибывших с ним?

— Я, право, затрудняюсь… Он графине не дозволяет выходить из своих комнат, приставил к ней шпионов! — вспомнил одно из преступлений фон Герца, мажордом. — Объявил ее больной! А про вас думает, что вы шпионы. Меня он так и спросил, не шпионы ли вы! Так я ему гордо сказал — нет!

Было похоже на то, что этот болван больше ничего не знает. Оно и понятно, в этом мире сына поэта интересовали только два человека: он и его великий батюшка. Смотреть по сторонам и думать о других людях ему было элементарно неинтересно.

— Вы ведь защитите меня от барона? — заискивающе заглядывая мне в глаза, спросил Перепечин.

— Вряд ли, — ответил я. — Мне с ним не справиться. Вам придется самому добраться до ближайшего города и подать жалобу в полицию.

— Как же так, ведь мы с вами друзья, и как поклонник таланта моего батюшки вы должны всеми мерами способствовать!

— Я и так спас вам жизнь, — рассердился я. — Дальше спасайтесь самостоятельно.

— Но я, по крайней мере, могу посечь это животное, которое надругалось над моей честью? — неожиданно спросил мажордом, указывая на мычащего палача.

— Это сколько угодно.

Перепечин неожиданно просиял от удовольствия и, забыв про окровавленную спину, живо схватил в руку плеть. Я же начал внимательно осматривать комнату в поисках какого-нибудь оружия. Увы, тут не готовились к обороне и не запасли ничего подходящего для отражения противника. Всё, что попадалось под руки, имело чисто специальную, пыточную направленность.

Осмотрев комнату, я проверил сени и загородку, за которой, видимо, ночевал Емельян. Там тоже ничего стоящего не оказалось. Осталось осмотреть подполье, и можно было делать отсюда ноги. В подполье вел большой люк с мощным железным кольцом и засовом. Я его отодвинул и рывком поднял тяжеленный люк. Вниз, в глубину, вела каменная лестница. Пахнуло смрадом, как из выгребной ямы.

Я, пересиливая тошноту, спустился ступеней на десять вниз и, присев, оглядел обширный подвал, располагавшийся не только под пыточной камерой, но и под большей частью дома. Оказалось, что тут не просто подполье, а настоящая тюрьма. Сколько было видно в полутьме, у стен жались какие-то люди.

— Матерь Божья! — невольно воскликнул я. — Это еще что такое! Перепечин, идите сюда!

Однако мажордом почему-то не откликнулся, хотя сверху были слышны удары плетей и злобные смешки. Я спустился еще ниже и увидел несколько загодя приготовленных смоляных факелов, воткнутых в специальную доску с дырками, чтобы ими легче было пользоваться. Не пожалев кончающийся в зажигалке газ, я запалил один из них. Факел затрещал и начал разгораться. Теперь видно стало лучше, и я увидел страшное зрелище: мученически плененных людей.

— Барин, Лексей Григорьич, помоги, я здесь! — позвал знакомый голос.

— Ты кто? — спросил я, торопливо спускаясь в подвал.

— Это я, Петька! — ответил пленник, и я узнал голос дворового человека, того самого, что не смазал дегтем оси рыдвана.

Петр, как и остальные заключенные, был «забит» в деревянные колодки — две скрепленные между собой доски приделанные цепью к стене с отверстиями для шеи и рук.

— Ты как сюда попал? — задал я первый пришедший в голову, дурацкий вопрос.

— Опоили нас барин! Очухался уже здесь!

— Ты из наших один?

— Вон Семен-кучер лежит, он, видать, совсем сомлел, не откликается!

Люди при виде факела и незнакомого человека разговаривающего с одним из заключенных, оживились и начали проявлять признаки жизни.

— Водички подай, добрый человек! Помираю! — попросил сосед Петра, по прическе крестьянин, поворачивая в нашу сторону голову в тесном ярме.

Я растерялся, не зная, как поступить. С колодками я еще никогда не имел дела и не знал, как освободить из них пленников.

— Сейчас, подождите, я вам помогу, — суетясь, ответил я и начал светить вдоль стен в поисках хоть какого-нибудь инструмента, с помощью которого можно их вызволить.

— Перепечин! — опять крикнул я наверх. — Идите сюда!

Однако тот опять не откликнулся. Понимая, что от него пользы в любом случае не будет, я вернулся к Петру и осветил его колодку. Сделана она была крайне примитивно. С одной стороны торцы доски соединялись петлей, с другой их замыкал навесной замок. Сами они были широкие и довольно толстые, больше вершка, замки же висели на прибитых простыми гвоздями проушинах.