Поль Феваль-сын - Кокардас и Паспуаль

• Название: Кокардас и Паспуаль
• Автор: Поль Феваль-сын
• Издательство: Дом
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1994
• ISBN: 5-85201-215-7, 5-85201-212-2

Романы «Марикита», «Кокардас и Паспуаль» завершают серию книг о приключениях Горбуна – отважного де Лагардера. Их действие разворачивается во Франции и Испании XVIII века.

---

В первое мгновение всем приспешникам принца пришла в голову та же мысль, что и Ориолю. Лица их расцвели улыбками; однако обрадовались они слишком рано – тем тяжелее оказалось разочарование.

Филипп Мантуанскяй окинул зорким оком мертвенно-бледных сообщников и спросил, не давая себе труда скрыть пренебрежение:

– Что такое? Вспомнили о королевской полиции и сразу коленки задрожали? Регент развлекается, ему не до нас. Машо полагает, что мы за тридевять земель, – ему и в голову не придет искать нас у себя под боком… Когда кошки спят, мыши танцуют!

Никто не улыбнулся этой шутке.

Гонзага же, полюбовавшись их растерянным видом, продолжал:

– Нас ждет восхитительная пляска смерти: одно неверное движение – и птичка в когтях… Похоже, вам не очень улыбается подобная перспектива, мои храбрецы?

– Мы рискуем потерять уши, – прошептал Носе.

– Прикрывай их хорошенько, мой милый. Мои уши стоят побольше твоих, однако я за них совершенно не опасаюсь.

– Едва мы ступим за ворота, – вмешался Монтобер, – как нас опознают и схватят. К чему сравнивать нас с мышами? Мы ведь не можем забиться в норку!

– Придется научиться. У каждого будет своя роль и у всех – общая цель. Когда мы вновь соберемся вместе, господа, это будет не на пирушке с оперными певичками, как в былые времена. Обителью нашей станет погреб, но мы спустимся туда вовсе не за вином.

Унылые лица всех без исключения дворян ясно показывали, что их совершенно не прельщает жизнь грызунов в норе. Они предпочли бы, чтобы Гонзага потребовал от них чего-нибудь невозможного – хотя бы достать луну с неба.

– Неужели вы не хотите увидеть берега Сены? – с насмешкой промолвил тот. – Черт возьми! Мы сыграли пока лишь половину партии, и все козыри были на руках у Лагардера. Нас обвели вокруг пальца, зато теперь наш черед плутовать.

– Это опасная игра, – пробормотал Носе.

– Не буду спорить. Вполне возможно, что многие рухнут под стол. Ну и что? Главное, чтобы остался хотя бы один игрок… и тогда горбуну не взойти к алтарю со своей невестой!

Филипп Мантуанский с легким сердцем готов был принести в жертву приспешников, и те это смутно чувствовали. Вдобавок молодым дворянам претила мысль, что им придется прятаться в Париже – там, где свободно расхаживает маркиз де Шаверни. Теперь они готовы были примириться с лондонским туманом.

– Итак, господа, – произнес в заключение Гонзага, – собирайтесь и помните, что в вашем распоряжении остается только один вечер. Многим из вас больше никогда не доведется вновь взглянуть на Темзу… Да! Я совсем забыл… Не вздумайте делать глупости… Вы знаете, что кто не со мной, тот против меня. Я свято соблюдаю принцип – никого не оставлять за спиной. Коварный друг хуже врага… и вот как я с ним поступаю!

Эти слова сопровождались недвусмысленным жестом, в значении которого усомниться было невозможно. Дворяне удалились из кабинета, понурив головы, словно стадо баранов, которых ведут на бойню.

– Танцуют, значит, будут платить, – говорил Мазарини.

Филипп Мантуанский оценивал своих сообщников сходным образом.

– Удержать их можно только двумя способами, – сказал он Пейролю, оставшись с тем наедине. – Деньгами и страхом. Дрожат, значит, будут сражаться. Едва перед ними возникнет угрожающая тень Лагардера, они сплотятся вокруг меня, и ужас превратит их в смельчаков.

II МАСКАРАД

Через час после вышеописанного разговора Пейроль бродил по торговым кварталам Сити в сопровождении слуги, который тащил на спине уже довольно увесистый тюк. Разумеется, содержимое этого тюка не может не вызвать нашего любопытства, равно как и упорное нежелание Пейроля покинуть эти извилистые улочки, где у него, видимо, накопилось много дел. В самом деле, фактотум заходил в каждую лавочку, перед которой были вывешены одеяния любых цветов и покроя, а также парики, башмаки, сапоги, фальшивые или подлинные драгоценности, предметы туалета и кухонные принадлежности – словом, все то разнообразное барахло, что продается в некоторых кварталах Лондона, как в Париже на рынке в районе Тампль или на улицах, заселенных старьевщиками.

Наконец, он остановился у лавчонки, поражавшей разнообразием даже на фоне других развалов. Алжирские бабуши[3] соседствовали здесь с мушкетерскими сапогами; кольчуга висела рядом с бальным платьем; мундир французского гвардейца выглядывал из-под плаща немецкого ландскнехта; помятую каску увенчивал роскошный парик; аркебуза валялась рядом с черпаком, а пушечные ядра были сложены в китайские вазы; к сети норвежского рыбака были подвязаны венецианские кружева; испанские кастаньеты покоились на чугунном гонге. Между полками, где были свалены в кучу вещи всех времен, всех стран и всех народов, можно было разглядеть обширную кладовую, набитую до потолка другими предметами, другими тряпками, другими чудесами.

Пейроль понял, что отыскал нужное место. Это была настоящая еврейская барахолка.

Едва завидев покупателя, навстречу выкатился маленький кругленький иудей, вскочивший с засаленного кресла, в котором он, притаившись, поджидал свою добычу, словно паук, везде протянувший свои нити. Поклонившись так низко, что едва не коснулся лысой головой ног интенданта, торговец затрещал, брызгая слюной из беззубого рта:

– Что угодно монсеньору? Могу предложить камзолы, бальные наряды, оружие… А может быть, вы хотите золотые или серебряные украшения? Вещи все новехонькие, почти новые, кроме, разумеется, древних… все чистенькое, все блестит, и все очень дешево… совсем дешево, почти даром. Сюда заходит и его величество, да сохранит Иегова короля! А уж лордов, баронов, маркизов и послов не счесть… Каждый выбирает, что ему надобно. Ваша милость, конечно, это знает… Мне оказана великая честь!

– Да замолчишь ли ты, наконец?! – вскричал Пейроль, испытывая сильнейшее желание отколотить тростью говорливого и неискреннего торговца, чья болтовня его изрядно нервировала.

Впрочем, он тут же рассудил, что за палочные удары придется расплатиться по особому тарифу – ибо для еврея-старьевщика все становится товаром.

– Поменьше разговоров, и перейдем к делу! – продолжил интендант чуть мягче. – К тому же ты меня явно принял за кого-то другого. Мне нужно всего лишь купить костюмы для актеров моей труппы… Возможно, у тебя найдется что-нибудь подходящее.

На всякого плута найдется плут вдвойне. Фактотум мог сколько угодно чваниться своей хитростью – ловкий израэлит сразу раскусил его, хотя и не подал виду, что догадался, с кем имеет дело. Напротив, скрытностью покупателя следовало воспользоваться – чем больше таинственности, тем выше плата.

Фактотум между тем внимательно разглядывал висевшую перед ним сутану.

– У тебя найдется одеяние для паломника? – спросил он.

– У меня? Боже милосердный! Да вы только посмотрите!

И еврей тут же выложил на прилавок довольно замызганную рясу.

– Эта прекрасная сутана досталась мне от милорда Бакингема, который совершил в ней паломничество…

– Бакингем? Рассказывай кому-нибудь другому свои сказки…

– Клянусь Моисеем, это истинная правда! Он дал обет после знаменитой истории с подвесками…

– Довольно! – прервал его Пейроль. – Таких бесстыдных вралей, как ты, поискать. Что зря цену набивать? Мне нужны две рясы, но я не покупаю их за имена прежних владельцев. Сколько это будет стоить?

Тут завязался горячий спор: старьевщик уже не настаивал на принадлежности своих сутан Бакингему, но за цену свою сражался с отвагой льва. Наконец переговоры успешно завершились, и две рясы из грубой шерсти, вкупе с четками, посохами и шляпами, перекочевали в мешок Пейроля.

– Это еще не все, – сказал интендант. – Мне нужны одеяния двух богатых торговцев из Амстердама, только у тебя, наверное, такого не водится?

Еврей поглядел на него снисходительно.

– Если бы ваша милость не нашла их у меня, – возразил он, – то и в другом месте искать было бы бесполезно. В моей лавке есть все, чего вы ни пожелаете. Подождите-ка…

И с этими словами старьевщик повел покупателя сквозь завалы вещей в кладовую, освещенную масляной лампой, распространявшей отвратительный запах прогорклого масла. Здесь он открыл большой деревянный сундук, снабженный крепкими запорами, и начал вытаскивать камзолы из тонкого сукна с меховой опушкой.

Этого добра хватило бы, чтобы одеть не то что двух, а пятерых или шестерых человек. Пейроль примерил один из костюмов, накинул сверху широкий плащ с воротником, надел на голову огромную меховую шапку и взглянул на себя в полированное стальное зеркало. В этом одеянии он был совершенно неузнаваем.

Находка обрадовала его до такой степени, что он купил оба костюма, почти не торгуясь.

Мошенники расстались, чрезвычайно довольные друг другом; только слуга, тащивший тяжелый мешок, ворчал всю дорогу и успокоился лишь тогда, когда Пейроль в припадке неслыханной щедрости обещал увеличить ему жалованье.