Кингсли Эмис - Счастливчик Джим

• Название: Счастливчик Джим
• Автор: Кингсли Эмис
• Издательство: Книгоиздательская фирма «ЛГ-Бестселлер»
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 1993
• ISBN: 5-85498-001-0

В конце 1953 года в Лондоне вышла книга «Счастливчик Джим», имевшая такой шумный успех, что за год выдержала 10 изданий. В ней автору удалось схватить и передать умонастроение, характерное для английской молодежи 50-х годов. Написавший ее сразу стал одним из самых популярных, если не самым популярным английским писателем послевоенного поколения. Это был преподаватель английской литературы в одном из университетов Уэльса – Кингсли Эмис.

Джим Диксон работает преподавателем истории в английском провинциальном университете. Преподает он там первый год и еще проходит испытательный срок. С самого начала он, имея изрядную способность попадать в дурацкие ситуации, производит на своих коллег неважное впечатление. Правда и коллеги Диксону тоже не нравятся. Но делать нечего – в штат попасть всем хочется, поэтому, мысленно рисуя карикатуры на своих сослуживцев и строя смешные рожи, Диксон пытается выглядеть как все. Однако на музыкальном вечере, устроенном эксцентричным деканом, Джим встречает девушку свой мечты, и эта встреча в конечном итоге приводит к неожиданным результатам…

---

Бертран рассмеялся, вернее, залаял, как гончая, напавшая снова на утерянный было след.

– О да, женская и без покровов, если ваши читатели предпочитают такие формы описания. Кстати сказать, «формы» – самое подходящее слово для этой картины.

Диксон присоединился к его смеху. Что за история для Бизли и Аткинсона!

– Можете вы нам что-нибудь сообщить относительно, так сказать, стиля, манеры, в которых это выполнено, сэр? – спросил он после приличествующей паузы.

– В довольно смелой, я бы сказал, манере. Абсолютно современной, но, впрочем, не чересчур. Современные живописцы очень уж возятся с деталями, а нам это ни к чему, не так ли?

– Да, разумеется, сэр, конечно, это нам ни к чему. Написано маслом, сэр, не так ли?

– Да, черт побери, да, и мы не останавливаемся перед затратами – восемь футов на шесть, заметьте. Во всяком случае, с рамой будет никак не меньше. Нечто сногсшибательное.

– Вы ее уже как-нибудь назвали, сэр?

– Да, я думал назвать ее «Дилетантка». Девушка, которая мне позировала для этой картины, является – в известном смысле, конечно, – дилетанткой, хотя она и служила мне натурой – до тех пор, во всяком случае, пока с нее писалась картина. Так что, как видите, я не погрешил против истины. Впрочем, на вашем месте я не стал бы включать это небольшое разъяснение в вашу заметку.

– Да я никогда бы себе этого и не позволил! – произнес Диксон почти нормальным голосом. В последнюю минуту губы у него непроизвольно расслабились и временно утратили форму буквы «О». Что за тип этот Бертран в конце-то концов? Ему припомнились намеки, которые позволил себе Бертран при первой их встрече насчет воскресного свидания с Кристиной Кэллегэн. Да, черт побери, если дело когда-нибудь дойдет до драки, он…

– Как вы сказали? – подозрительно спросил Бертран.

– Это я не вам, мистер Уэлч, это я одному из наших сотрудников, – сказал Диксон, снова придав своим губам форму буквы «О». – Что касается этой картины, то мне все ясно, благодарю вас, сэр. Теперь расскажите, пожалуйста, о других вещах, над которыми вы работаете.

– Еще автопортрет – под открытым небом у кирпичной стены. Много стены и совсем немного Уэлча. Идея такая: бледность лица, измятость одежды на фоне огромной красной гладкой стены. Ну, в общем, живопись живописца, так сказать.

– Ах так, сэр, благодарю вас. Есть что-нибудь еще?

– Еще небольшой эскиз – трое рабочих читают газету в пивной, – но над этим я только начал трудиться.

– Так, понимаю. То, что вы нам сообщили, нас вполне устраивает, мистер Уэлч, – сказал Диксон. Наступал решающий момент. – Ваша знакомая говорила еще что-то о вашей выставке, сэр. Мы правильно ее поняли?

– Да, осенью я думаю устроить здесь небольшую выставку, но о какой моей знакомой вы говорите?

Диксон с облегчением чуть слышно хмыкнул в свой хобот.

– Мисс Кэллегэн, сэр, – сказал он. – Вы знакомы с ней? Я не ошибся?

– Да, знаком, – сказал Бертран. Голос его зазвучал чуть-чуть суше. – Но какое она имеет к этому отношение?

– Как? Я полагал, что вы знаете, – с притворным удивлением сказал Диксон. – Это ведь, в сущности, ее идея. Насколько я понимаю, именно она подала одному из наших сотрудников мысль написать о вас маленькую заметку, сэр.

– Вот оно что! Впервые об этом слышу. Вы уверены, что это именно так?

Диксон рассмеялся спокойным профессиональным смехом.

– В таких вещах мы никогда не позволяем себе ошибаться, сэр. Себе дороже, как говорится, мистер Уэлч.

– Да, я понимаю, но все это выглядит в высшей степени…

– Что ж, если у вас есть какие-нибудь сомнения, вы можете проверить у нее. Кстати сказать, когда мисс Кэллегэн беседовала с Аткинсоном…

– Кто такой этот Аткинсон? И о нем впервые слышу.

– Сотрудник нашего лондонского отделения, сэр. Она только что разговаривала с ним по телефону, сэр, и просила, если нам удастся вас разыскать, передать вам, чтобы вы ей позвонили. Она, по-видимому, никак не может к вам дозвониться, а у нее какое-то срочное дело, и она хотела, чтобы вы позвонили ей сегодня, не позднее половины шестого, если это возможно.

– Хорошо, я ей позвоню. Как ваше имя, кстати, на случай, если я…

– Бизли, сэр, – не задумываясь, ответил Диксон. – Элфрид Бизли.

– Отлично, благодарю вас, мистер Бизли. («Вот это тон!» – подумал Диксон.) Да, кстати, когда появится эта заметка?

– Увы, я и сам не знаю, сэр. Сейчас сказать трудно. Но до конца месяца, во всяком случае, дадим. Мы всегда стараемся готовить материал заблаговременно, мистер Уэлч.

– Разумеется, разумеется. Итак, больше вам ничего не требуется от меня?

– Нет, чрезвычайно вам признателен, сэр.

– Пустяки, и вам спасибо, приятель, – сказал Бертран, возвращаясь к прежнему дружелюбному тону. – Вы, работники пера, славные ребята.

– Вы очень любезны, сэр, – сказал Диксон и состроил в микрофон постную рожу. – До свидания и еще раз благодарю вас, мистер Уэлч. Премного вам обязан.

– Всего наилучшего, Бизли, дружище.

Диксон откинулся на спинку стула и вытер пот с лица, испытывая желание вытереть все тело. Затем закурил сигарету. Испуг заставил его действовать очертя голову, но ничего непоправимого, как ему казалось, не произошло. Теперь главное заключалось в том, чтобы опередить Бертрана и как можно скорее самому разоблачить мистификацию. Кристину Кэллегэн необходимо ввести в курс дела, чтобы она хорошенько запомнила следующее: какой-то неизвестный, назвавшийся Аткинсоном, позвонил ей сегодня утром, отрекомендовался репортером газеты и пожелал получить некоторые сведения о Бертране. Затем, вскользь упомянув об «Ивнинг пост», спросил телефон Уэлчей и повесил трубку. Когда Бертран позвонит ей, она должна сразу же преподнести ему эту историю и сказать, что ей с самого начала все это показалось подозрительным и что голос «Аткинсона» напомнил ей кого-то из лондонских знакомых. Нужно назвать кого-нибудь, кто вполне способен разыграть их так или, во всяком случае, не совсем не способен на это. Она должна дать Бертрану понять – не особенно подчеркивая, чтобы не вызвать у него подозрений, – что «Аткинсон» звонил ей по городскому телефону, а не по междугороднему. Если она не проговорится, ни ее, ни Диксона разоблачить будет невозможно, даже если Бертран уже звонит сейчас в «Ивнинг пост» и разыскивает там Бизли. Единственная опасность заключалась в том, что Кристина не захочет принять участия в этой мистификации. Однако у Диксона имелись довольно основательные причины рассчитывать на ее согласие. Во-первых, она была благодарна ему за то, что он вызвался ей помочь, во-вторых, он успешно выполнил ее поручение, несмотря на все трудности, в-третьих – она же помогала ему расправиться с прожженными одеялами. Й, наконец, он ведь окажется в отчаянном положении, если правда выплывет наружу. Стоит Бертрану что-нибудь заподозрить, и он может заставить ее признаться, пустив в ход моральное давление. Но почему, собственно, он должен что-нибудь заподозрить? Едва ли ему может прийти в голову, что Кристина решится прибегнуть к помощи какого-то малознакомого провинциала, чтобы разузнать что-то насчет летнего бала, – хотя, в сущности, именно это она и сделала.

Сейчас прежде всего необходимо позвонить ей и хорошенько растолковать, что она должна говорить. И надо спешить, иначе он не успеет перекусить – в два часа ему уже надлежало в качестве наблюдающего присутствовать при сдаче письменных работ.

Однако прежде чем сдвинуться с места, он откинул голову на спинку стула, и безудержный хохот, оглушительный, как рев тромбона, вырвался из его груди. Как чудесно все получилось! Если даже сорвется, все равно чудесно! А сорваться не должно. Военные действия против Бертрана, так живо рисовавшиеся его воображению, когда он был в гостях у его родителей, начались, и притом с огромным тактическим успехом. Какой-то внутренний голос подсказывал ему, что военные действия уже сейчас становятся слишком опасными для человека, занимающего такое непрочное положение, как он, а упоение битвой заставляет его забывать об осторожности, но он заглушил этот предостерегающий голос новым тромбоноподобным раскатом хохота.

Затем он снова взял трубку, вызвал междугороднюю и назвал номер, который дала ему Кристина Кэллегэн. Пожалуй, не стоит рассказывать ей в подробностях всю беседу с Бертраном, подумал он. Прошла еще минута, и, подавшись вперед на стуле, он сказал:

– Мисс Кэллегэн? Отлично. Это Диксон. Теперь слушайте меня внимательно.

Глава Х

– Честное слово, Джеймс, она просто позеленела, – говорила Маргарет. – Разумеется, она держала себя в руках, но вы бы видели, как она сжала губы и сверкнула на него глазами! Ну, да вы знаете – Кэрол на этот счет мастерица. И я вполне ее понимаю – бросить это ей в лицо за чайным столом, в моем присутствии и в присутствии Уэлча!

– А что именно он ей сказал? – спросил Диксон, ухитрившись кое-как сделать поворот в углу бального зала и подводя Маргарет поближе к оркестру.