Виктория Холт - Испания для королей

• Название: Испания для королей
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: Сантакс-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-88970-028-6

Роман охватывает значительный период жизни королевы Изабеллы Кастильской (Католической) и ее мужа короля Фердинанда Арагонского. События разворачиваются на фоне становления испанской инквизиции. Изабелла с помощью великого инквизитора Томаса Торквемады и его последователя Хименеса де Сиснероса пытается обратить в христианство «неверных» и одновременно ведет войну с маврами. И словно в отместку, на благополучный королевский дом обрушиваются несчастья: наследственные болезни, безумие, смерть детей, а главное – единственного наследника. Ситуацией не замедляют воспользоваться враги Изабеллы, которые хотят сделать королевой Кастилии Иоанну Бельтронею – дочь бывшей королевы, находящейся в заточении. Фердинанд Арагонский пытается спасти положение и решает посадить на трон свою дочь Изабеллу. Но позволят ли независимые арагонцы женщине взойти на трон?..

---

Изабелла просияла. Сама она благосклонно относилась к этому смелому человеку, и ей льстило, когда Фердинанд становился на ее точку зрения.

– Раз ты так считаешь, – сказала она, – то мы снарядим его в плавание – когда будут деньги, разумеется.

– Да, но не упустим ли мы драгоценное время? – спросил Фердинанд. – Не думаю, что он будет ждать нас. Ведь недаром же упомянул о приеме, который ему готовят при французском дворе.

Зная о тревогах Фердинанда, Изабелла вздохнула.

– Если бы мои драгоценности не были проданы во время войны, я бы продала их сейчас, чтобы дать ему денег на экспедицию. На казну мы тоже не можем рассчитывать. Наших денег едва хватает на самые неотложные нужды.

Фердинанд, взволнованно ходивший по комнате, вдруг остановился – как бы осененный какой-то идеей.

– Возможно, еще не все потеряно, Изабелла, – сказал он. Затем подошел к двери и позвал пажа.

– Приведи-ка сюда дона Луиса де Сант'Анжеля.

– Ты придумал, где нам раздобыть деньги? – недоверчиво спросила Изабелла.

Фердинанд с заговорщическим видом подмигнул и несколько раз кивнул головой. Затем прижал к губам указательный палец.

Через несколько минут в комнату вошел Луис де Сант'Анжель.

– Вы звали меня, Ваше Величество?

– Луис, вы хлопочете за этого человека, Кристобаля Колона, – сказал Фердинанд. – Создается впечатление, что вы не сомневаетесь в успехе экспедиции, которую он предложил нам.

– Да, я верю в него, Ваше Величество.

– Гм… Вы что-то говорили мне о деньгах, недавно доставшихся вам в наследство… о тех, которые вы дали кому-то на сбережение в Арагоне. Ну, вспомнили?

Луис растерянно посмотрел на него, потом перевел взгляд на Изабеллу. Фердинанд тотчас добавил:

– Скажите, вы могли бы снарядить экспедицию за ваш собственный счет? Разумеется, позже мы возместим все ваши убытки и даже заплатим проценты тому вашему арагонскому ростовщику, который сейчас так старательно укрывает от посторонних глаз ваше наследство.

Луис понял. Его господин все-таки решил помочь Колону и собирался финансировать его плавание за счет арагонской казны – но не хотел, чтобы Изабелла узнала о существовании секретных фондов, пополнявшихся в то время, когда Кастилия все деньги тратила на войну с маврами.

Драгоценности и товары, которые мог привезти в Испанию Колон, принесли бы пользу не только Кастилии, но и Арагону. Поэтому Фердинанд согласился потратить арагонские деньги. К тому же он ничего не терял: ведь формально деньги предоставлял Луис де Сант'Анжель, и Изабелле пришлось бы в будущем оплатить заем, якобы взятый у Луиса.

Луис воспрял духом.

Наконец-то Кристобалю Колону дали возможность оправдать надежды, которые он и Беатрис де Бобадилла возлагали на него!

Откланявшись, Луис де Сант'Анжель отправился на поиски Колона, однако тот как в воду канул.

На улицы Гранады и в Санта-Фе были посланы слуги. Обходя дома и казармы, они задавали один и тот же вопрос: «Кто видел Кристобаля Колона?»

Наконец выяснилось, что несколько часов назад он собрал свои пожитки и покинул город. А на прощание сказал, что уже не вернется. Он навсегда уезжает из Испании.

Луис не растерялся. Этого дня он ждал несколько лет, Колон – еще дольше. И положение еще можно было исправить.

Он попытался представить, в какую сторону поехал Колон. Вероятно, в сторону монастыря Санта-Рабида, ведь там остался его сын. Если Колон собирался навсегда покинуть Испанию, то он должен был забрать с собой Диего. Второй его сын рос под присмотром матери, а о судьбе Диего мог позаботиться только отец.

На всякий случай Луис разослал гонцов по всем дорогам, ведущим во Францию, а двоим слугам велел во весь опор скакать к монастырю Санта-Рабида.

Они настигли Колона в шести милях от Гранады, недалеко от селения Пуэнте-де-Пиньос.

Услышав за спиной конский топот, Кристобаль посторонился и замедлил шаг. Его окликнули, и только тогда он остановился.

– Кристобаль Колон, – сказал один из подъехавших к нему всадников, – вам надлежит немедленно вернуться в Гранаду. Все ваши требования и просьбы удовлетворены, с этого дня вы начинаете готовиться к плаванию.

Кристобаль вздохнул и бросил заплечный мешок на землю. Тот уже не мог ему пригодиться.

Он чувствовал себя помолодевшим на двадцать лет. Наконец-то! – думал он. – Наконец-то!..

Время ожиданий закончилось, наступила пора свершений.

Все дороги, ведущие к побережью, были переполнены толпами беженцев. Молодые и старые, привыкшие жить в роскоши и выросшие в нищете, они теперь шли бок о бок, одинаково уставшие от долгого пути. Всех их лишили имущества, оставив без средств к существованию, – продать-то разрешили, но цинично запретили вывозить деньги.

Начался исход евреев из Испании. Медленно бредя вперед и ночуя прямо на дороге, они теперь надеялись лишь на то, что в других странах к ним отнесутся более человечно, чем на земле, когда-то приютившей их предков.

Оказывать им помощь было запрещено. Грабить не считалось преступлением.

Капитаны кораблей с ними тоже не церемонились. Многие брали этих измученных людей на борт, получали плату за место на палубе или в трюме, а затем сбрасывали их в воду, отойдя на несколько миль от берега.

Изгоями стали все, кто отказался принять христианскую веру.

В пути они погибали тысячами. Одни умирали от голода и болезней, но большинство – от рук жителей тех мест, мимо которых они проходили. Считалось, что, покидая свои дома, евреи проглатывали все свои драгоценности и таким образом утаивали их от испанских властей, поэтому многие иудеи по прибытии в Африку становились жертвами варваров, вспарывавших им животы и искавших там несуществующие сокровища.

В некоторых странах переселенцев подвергли еще более жестоким гонениям, чем в Испании, и лишь единицам удалось пережить этот ужас.

Торквемада был доволен. Он добился своего.

Стоя на коленях рядом с обоими испанскими правителями, он молил Бога о новых великих свершениях в христианской Испании.

В верхней комнате одной из севильских ювелирных лавок у окна стояла женщина, молча смотревшая на улицу.

Она не могла выйти из дома и присоединиться к людям, уныло бредущим в сторону городских ворот. Болезнь отняла у нее все силы, и она знала, что жить ей осталось не больше двух-трех недель.

Как и беженцы, вот уже который день покидавшие свои дома, она была еврейкой. Когда-то ей и ее отцу принадлежал самый красивый особняк в Севилье, где они оба ни в чем не нуждались, и теперь она с ужасом думала о той роли, которую ей довелось сыграть в катастрофе, постигшей ее родной город и всю Испанию.

Как повернулись бы события, если бы не она? Если бы тогда она не завела любовника? Если бы не боялась, что отец узнает о ее положении? Если бы не выдала его и людей, приходивших в их дом? Случилась бы тогда эта беда?

Это была ужасная мысль. Прежде она гнала ее от себя – точнее, сама бежала от нее, нигде не находя ни пристанища, ни покоя.

Если бы Диего де Сусан, преданный своей дочерью Сусанной, не попал в руки инквизиторов, если бы удался его заговор, то могло случиться и так, что инквизиторы сейчас не хозяйничали бы в Испании.

Она сжала кулаки, ударила ими в стену и почти сразу закашлялась, схватилась за грудь.

Когда-то она слыла первой красавицей Севильи, но потом, переходя от одного покровителя к другому, растеряла всю свою былую красоту. Не уберегла, как и здоровье.

В конце концов, она нашла мужчину, по-настоящему полюбившего ее, – вот этого небогатого ювелира, знавшего ее в лучшие дни и теперь гордившегося тем, что у него в доме живет дочь самого Диего де Сусана, – пусть даже Диего был сожжен заживо, преданный своей дочерью.

Он ухаживал за ней, этот неприметный ювелир, заботился о ее детях. И вот наступал конец их относительно безбедной жизни. Стоя у окна, она слышала детский плач и причитания стариков, прощавшихся со своими домами, со своим городом.

В комнату вошел ее любовник. С тревогой посмотрел на нее. «Странно, – подумала она, – неужели он не видит, в кого я превратилась? Неужели для него я осталась все той же девушкой, сидевшей на балконе дома Диего де Сусана, такой недоступной и желанной для скромного ювелира?»

– Мне плохо, я умираю, – сказала она.

Он помог ей лечь в постель, молча сел рядом.

– У меня есть к тебе одна просьба, – добавила она. – Когда я умру, повесь мой череп перед входом в этот дом. Пусть все люди видят, что стало с женщиной, поддавшейся страстям и вставшей на путь порока. Пусть мой череп служит для них назиданием. На свете нет большего греха, чем предательство, и хуже всего – предать человека, который тебя любил.

Ювелир покачал головой.

– Не торопись, дорогая. У тебя еще есть время. И все это время я буду с тобой.

– Нет, это конец, – сказала она. – Обещай выполнить мою последнюю волю. Поклянись своей верой.