Антон Антонов - Пепел наших костров

• Название: Пепел наших костров
• Автор: Антон Антонов
• Издательство: Альфа-книга
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2001
• ISBN: 5-93556-118-2

Как и кто это сделал, ученые ни понять, ни объяснить не в силах… Но факт остается фактом – в ночь летнего солнцестояния Москва погружается в необычайно плотный туман, а утром просыпается средь страшной жары и… белого нетающего снега. Повсюду белеет поле, и никакого леса, никаких поселков, ничего. Осталось только то, что находится в радиусе двадцати семи километров от центра Москвы. Время идет, запасы иссякают, машины останавливаются, и московское человечество вновь пускается по кругу цивилизации, начиная с первого витка – рабовладельчества, а некоторые даже и с первобытно-общинного строя…

---

Балуев был не дурак и убежал следом, а по пути даже обогнал своих воинов, поскольку скакал на коне, в то время как его подручные драпали на своих двоих.

Рабы Балуева потом кусали локти из-за того, что прозевали восстание и не пресекли бегство своего мучителя. А когда он убрался из усадьбы, им уже и восставать было не надо. Все надсмотрщики, которых здесь звали вертухаями, исчезли в одночасье.

Но усадьбу, построенную самими же рабами из дерева в небывало короткий срок, восставшие все-таки подпалили. Да так удачно, что чуть не сожгли полумертвого Гарина, брошенного в сарае на солому.

Его спасли в последний момент с превеликим трудом. Кузнец с риском для жизни перерубил цепь, которой Гарин был прикован к стене. Вокруг уже бушевал огонь, дым резал глаза и не давал дышать, а Гарин не мог идти, и кузнецу пришлось тащить его на себе.

Хорошо еще, кузнец был силен физически, как ему и положено. На нем уже занялась одежда, когда он выбрался со своей ношей из пылающего сарая. И оказалось, что спасением Гарина он выкупил и свою собственную жизнь. Кузнец был не рабом, а вольнонаемным – их же сплошь и рядом убивали вместе с вертухаями и приближенными рабовладельца.

Гарина облили холодной водой, чтобы загасить тлеющую одежду, и от этого он пришел в себя. В это время в пылающую усадьбу как раз входили передовые отряды освободителей во главе с Жанной Аржановой.

– Что происходит? – еле слышно сорванным голосом спросил Гарин, когда Девственница спешилась и склонилась над ним.

– Революция, как обычно, – ответила она, и Гарин, несмотря на страшную боль во всем теле, не удержался от улыбки.

78

Помещик Александр Сергеевич Стихотворец своими глазами не видел инокиню Анну скачущей через поместье в костюме амазонки, а очевидцы говорили разное.

Некоторые утверждали, что это была вовсе и не она.

Ей ведь еще ко всему вздумалось наложить на лицо боевую раскраску, и узнать смиренную монахиню в таком виде мог далеко не каждый.

Вдобавок священнослужители и монахи из скита по здравом размышлении решили скрыть позорный факт бегства монахинь с войском восставших хлебопашцев. Жанна ведь ушла не одна – она прихватила с собой четырех девушек из числа невольниц, принявших постриг, чтобы избежать домогательств Стихотворца и его людей.

И когда помещик послал узнать, находится ли инокиня Анна все еще в скиту, ему ответили, что да, находится, но ни с кем видеться не желает, ибо денно и нощно молится о спасении душ заблудших овец, что ныне, аки волки, совершают кровопролитие.

Говоря это, честные монахи руководствовались принципом, согласно которому ложь во спасение не есть грех.

Но Стихотворец под влиянием неожиданных событий, среди которых первым было повальное бегство крепостных вслед за вольными хлебопашцами и побиение стражников и надсмотрщиков, которые пытались этому помешать, слегка повредился рассудком.

Особенно плохо на него подействовало появление непосредственно в его усадьбе небольшого отряда валькирий с копьями, пиками, мечами и ятаганами. Обилия холодного оружия исключительно эффектно выглядело в сочетании с обилием нагой плоти. Одна из валькирий была голая совсем, но на голове имела золоченый шлем древнегреческого образца, неизвестно откуда взявшийся.

Стихотворец ожидал, что амазонки, настроенные весьма воинственно, примутся громить усадьбу – но они только напились воды и забрали всех лошадей.

Однако же помещик все равно понял, что пора удирать. Даже верные слуги и те разбежались, как зайцы, успев лишь поделиться последними новостями – что рабы восстали по всей Шамбале, и теперь их бывшим хозяевам несдобровать. Убивать будут всех, не разбирая, кто хороший, а кто плохой.

Сам Стихотворец считал себя хорошим, но далеко не все крепостные были с ним в этом согласны. Во всяком случае, ни один не остался с ним в дни начала смуты.

Но переклинило помещика не на этом. Осознав, что он все потерял, Стихотворец возжелал то, чего никогда не имел.

Еще в самом начале, дав Стихотворцу землю, стражу и крепостных, у него отняли самое желанное – Жанну Аржанову, девственную красавицу. Сначала ее взял под защиту Востоков, сердечный друг и мудрый человек, который застращал помещика амазонками, а потом она скрылась в скиту, где Стихотворец не мог ее даже видеть без особого на то разрешения.

Но теперь в Шамбале восстание. Все рушится, и даже монахи обоего пола покидают обитель, чтобы принять участие в разбое и грабеже. Даже если Жанна по прежнему в скиту, другие девицы, бывшие крепостные, убежали оттуда точно, на этот счет сведения у Стихотворца были вполне достоверные.

А раз так, то ничто не мешает Стихотворцу выкрасть из скита еще одну монахиню – свою возлюбленную, изначально ему предназначенную.

Верные слуги разбежались не все. Остались с хозяином два амбала, совершенно неспособные думать самостоятельно и по-прежнему ожидавшие его приказаний. И еще какие-то головорезы то появлялись, то исчезали, как видно размышляя – то ли самим убить хозяина и отдать его голову восставшим в знак лояльности по отношению к ним, то ли наоборот, взять его под защиту и бежать вместе.

Короче, когда Стихотворец решился штурмовать скит, у него под рукой оказалось человек семь головорезов. Помещик задурил им голову сокровищами, которые якобы спрятаны в обители – и бандиты помчались в скит вперед него.

Отца Серафима, который вышел им навстречу с крестом в руках, сбили с ног и чуть не затоптали, но тут выскочили другие монахи и монахини, навалились массой, и оказалось, что семи бойцов отнюдь недостаточно, чтобы этой массе противостоять.

Стихотворец ворвался в скит один и спугнул какую-то юную послушницу, которая истово молилась перед иконой. Но обезумевший помещик догнал ее и взревел:

– Где Анна?

– Я Анна, – прошептала послушница, которая не знала, что ложь во спасение не есть грех, и сказала поэтому правду.

– Да не ты, другая! – рявкнул Стихотворец, но тут в темное и мрачное помещение, освещенное только лампадами и одной свечой, ворвался кто-то в черном и над головой Стихотворца загремел густой бас:

– Остановись, безбожник!

Стихотворец узнал голос дьякона, который считал, что несть грех умерщвление упорствующих еретиков, и присел от ужаса, потому что в воздетой руке священнослужителя увидел внушительных размеров дубинку. Таким орудием можно запросто раскроить голову с одного удара.

Стихотворец ударился в бегство, но бежать было, собственно, некуда. И неизвестно, чем бы все это кончилось, не будь стычка на улице столь успешна для монахов.

Они очень быстро вывели двоих головорезов из строя, а остальных принудили к поспешному отступлению. Отец Серафим вошел в трапезный дом как раз вовремя, чтобы предотвратить смертоубийство. Дьякон загнал Стихотворца в угол и уже поднял дубину для завершающего удара.

– Не смей! – крикнул ему иеромонах, но дубинка уже опускалась. Единственное, что смог сделать диакон – это слегка изменить направление удара, так что он пришелся не по голове, а по плечу.

Стихотворец с воем повалился наземь, и отец Серафим бросился к нему.

Дьякон стоял рядом, виновато опустив руки.

Когда заботу о раненом приняли на себя монашки, иеромонах в гневе обратился к дьякону с упреками.

– Как смел ты поднять меч на безоружного?! Как смел ударить того, кто не оказывает сопротивления?! Или ты забыл, что Господь заповедал нам милосердие?

Дьякон поднял на безоружного не меч, а дубину, но это вряд ли могло служить оправданием в глазах отца Серафима. Когда один из двух раненых головорезов умер, Серафим наложил епитимью на всех монахов, хотя погибший был вооружен и не только оказывал сопротивление, но и первым совершил нападение, нанеся ножевые раны нескольким инокам, среди которых были и женщины.

А виновника всей этой заварухи, помещика Стихотворца, отец Серафим оставил в скиту до излечения, сказав:

– Дьявол вошел в его сердце, сатана смутил его душу. Так вините дьявола и проклинайте сатану, ибо человек слаб, а нечистый силен. Молитесь о душе грешника, и он избавится от наваждения диавольского, молитесь о нем – и он очистится.

А Стихотворец в это время, изнемогая от боли, пытался встать, восклицая:

– Они придут за мной! Мне надо бежать!

Но снова падал на постель и никак не мог успокоиться, пока Серафим не сказал ему:

– Не бойся. Господь не допустит врага в святое убежище. А я не отдам тебя в руки одержимых сатаною.

Стихотворец боялся вовсе не дьявола, но эти слова успокоили его, и в последующие часы он только тихо стонал, потому что удар дубиной по плечу был все-таки очень силен.

79

Восставшие крепостные Александра Сергеевича Стихотворца с упоением разносили в клочья фазенду рабовладельца Балуева и за этим занятием неожиданно вспомнили, что усадьба их собственного притеснителя осталась неразгромленной. Эта очевидная несправедливость ввергла их в настоящее неистовство, и они, самовольно покинув войско, поспешили назад, чтобы не дать Стихотворцу уйти.