Татьяна Устименко - Лицо для Сумасшедшей принцессы

• Название: Лицо для Сумасшедшей принцессы
• Автор: Татьяна Устименко
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9922-0223-6

Странная штука – жизнь! Случается так, что она неожиданно начинает развиваться по замысловатой спирали, неуклонно переходящей в смертельный штопор. Смещаются основы мироздания, еще недавно казавшиеся столь незыблемыми, и все вокруг безвозвратно утрачивает первоначальный смысл. И тогда друзья становятся врагами, а враг – возлюбленным. Просят помощи боги, великие демиурги теряют силу, гибнут всемогущие маги и рушатся древние пророчества. А единственную возможность обрести свое истинное лицо и заново переписать ход истории получает только она – Ульрика де Мор, прозванная Сумасшедшей принцессой.

---

«Ну что ж, прекрасная Лилуилла, – насмешливо думал король, покидая тайное подземелье, – ты не захотела стать королевой Ширулшэна, не захотела изведать моих супружеских ласк. Посмотрим, придутся ли тебе по вкусу обжигающе холодные поцелуи ледяных ярлов!»

«Жила-была непутевая Сумасшедшая принцесса! – отстраненно размышляла я, не сводя глаз с двух странных полупрозрачных ураганов, медленно формирующихся и закручивающихся над поверхностью замерзшей реки. – Ну что ж, сама виновата!..»

Последние слова я по давней и уже неоднократно навредившей мне привычке опять произнесла вслух. Разобравший мой вердикт Огвур восхищенно хохотнул и пошире расставил мускулистые ноги, возбужденно перекидывая из руки в руку отполированную рукоять секиры. Я улыбнулась уголками губ, вполне разделяя боевой азарт орка. Никто не виноват в том, что появляется на свет прирожденным бойцом или магом, врачевателем или поэтом. Многие из нас интуитивно осознают собственное предназначение и развивают его любым доступным способом, порой расходуя на это весь отпущенный недолгий срок пребывания в смертном человеческом теле. Опыт дается нам нелегкой ценой, методом проб и просчетов, подчас смертельно опасных и неоправданно рискованных. Несмотря на сотни прочитанных умных книг, все мы остаемся рьяными практиками, предпочитающими совершать собственные ошибки, нежели вдумчиво и безопасно, но конечно же сугубо теоретически учиться на чужих. И порой ничто так не осложняет нашу жизнь, как эта простая истина, ибо даже чужие промахи в собственном исполнении всегда выглядят намного элегантнее. Жизнь – странная штука, по большей своей части совершенно не поддающаяся логическому объяснению. «Настоящая жизнь – это когда собеседники, выслушавшие правдивый рассказ о ней, начинают скептически качать головой и насмешливо говорят: так не бывает!» – утверждает Эткин. «Относиться к жизни серьезно – слишком скучно, а несерьезно – чрезвычайно опасно!» – с видом эксперта поддерживаю я мудрое изречение хулиганистого дракона. И возможно, именно сейчас мне и предстоит проверить, чего стоят на деле все эти наши из пальца высосанные принципы, потому что, наблюдая за призрачными ураганами, я по наитию поняла: время разбрасывать камни закончилось, наступало время собирать тех, кого эти самые камни пришибли.

Ураганы приближались. Там, где они проходили, жухла и серела трава, покрывались морозной изморозью ветки отмерших кустарников, а птицы погибали прямо на лету, бездыханными комочками падая на землю. На нас надвигалось что-то не совместимое с самим понятием жизнь! Лезвие Нурилона засветилось холодным голубоватым пламенем, огненная сила разливалась по его рукояти, горячими волнами перетекая в мои руки, окутывая меня живительным дыханием мощи великих демиургов. Меня окружил светящийся кокон какого-то энергетического поля.

– Гоблин меня задери, это что-то новенькое! – выдохнула я онемевшими от напряжения губами.

Огвур смотрел на меня ошарашенно.

– Что это с тобой? – удивился он.

– Мой волшебный клинок почуял своего истинного врага и активизировал все доступные магические ресурсы. Отойди в сторону, Белый Волк, эти враги тебе не по зубам.

– Еще чего! – упрямо набычился тысячник. – Я не привык отступать!

Ураганы подступили вплотную к нам. Рядом заклубились два почти незримых, едва видимых облака, практически не различимых в тусклом солнечном свете. Исходящий от них холод леденил кожу, сковывал движения, превращал выдыхаемый нами воздух в клубы студеного искрящегося пара. Существа перемещались слишком быстро, постоянно ускользая из поля зрения, и так практически не способного засечь их хаотично изменяющиеся формы и размытые контуры. Внезапно что-то тонкое и полупрозрачное просвистело в стылом тумане, и два пальца на правой руке Огвура, сжимавшей Симхеллу, отделились от смуглой кисти, повиснув на жалких лоскутах кожи. Орк пронзительно закричал, падая на колени и зажимая страшную рану, пытаясь остановить поток алой крови, хлынувшей на траву. Краем глаза я засекла крадущиеся движения Ланса, достающего из сумки свой миниатюрный арбалет.

– Не смей! – коротко приказала я. – Болт не причинит им вреда. Забирай Огвура и уводи его в таверну. Там отыщи в моем багаже огарок белой свечи тетушки Чумы и залечи его раны!

– А ты? – опасливо отозвался полуэльф, заботливо подхватывая побледневшего от сильной кровопотери орка.

– Уходите! – повторно потребовала я, отступая в сторону и уводя за собой призрачных тварей. – Вы мне ничем не поможете, а напротив, только помешаете. Это не ваш бой.

Твари благоразумно подходили ко мне с противоположных сторон, наступая синхронно и одновременно, вынуждая постоянно вертеть головой, угрожающе поводя пылающим лезвием клинка. К счастью, я уже давно и довольно успешно усвоила основное правило боя: дальновидный, желающий пожить подольше, смотрит не вперед, а вокруг себя. Кем бы ни являлись эти странные существа – проявлением стихии, демонами, животными или людьми, – они безусловно обладали мощным интеллектом и отлично развитой способностью к стратегическому ведению боевых действий. Они согласованно и планомерно оттесняли меня к хрупкому льду, покрывавшему поверхность реки. Провались я в полынью – мне неизбежно грозит быстрая и мучительная гибель. Кроме того, теперь я прекрасно понимала природу возникновения страшных подмороженных ран, ставших причиной смерти могучих кентавров.

Под моей пяткой угрожающе хрупнул первый прибрежный ледок. Я замерла на краю берега. Отступать дальше стало уже некуда…

Генрих де Грей отложил мастерок, потер ноющую поясницу и медленно выпрямил натруженную спину. Его мятая, испачканная строительным раствором рубашка сейчас мало походила на парадное облачение, достойное высокого титула последнего повелителя. К тому же из рода, ведущего начало от самого легендарного короля сильфов. Но барон неприкрыто радовался своему непрезентабельному, затрапезному внешнему виду. Узкая замшевая полоска пересекала загорелый от работы на свежем воздухе лоб, не позволяя отросшим волосам лезть в покрасневшие от недосыпа глаза. Генрих работал не покладая рук. Трудился наравне со всеми, с радостным волнением отмечая, как с каждым днем все выше поднимаются белокаменные стены вновь отстроенной столицы – чудесного города Силь. Рассказывают, что, согласно древней легенде, когда-то очень давно существовал только один великий, единый город сильфов и белых эльфов – сказочный Эль-силь: с замками, увенчанными золотыми куполами, с мостовыми, выложенными серебряными плитами. И не нашлось бы в целом мире града краше Эль-силя. Но на противоположной горе стояла грозная крепость, принадлежавшая клану синих, – цитадель Ширул-эль-шэн. С тех пор минула не одна сотня лет. Синие эльфы ушли на Поющий Остров, где почти восстановили свое былое величие. Сильфы зажили отдельным городом – Силем. А остатки белых стали вольными стрелками и охотниками, по преданию, оберегающими подступы к галерее Трех порталов, подобно скрепляющему стержню пронизывающей скрытую глубь земли. Впрочем, многие из рассеянных по чужим землям белых эльфов теперь собрались на освобожденных сильфских территориях, помогая отстраивать возрожденный Силь, предназначенный стать их новым домом.

После продолжительной войны с полчищами Ринецеи от некогда величавого города остались одни руины. Барон удрученно бродил среди закопченных, осыпающихся каменной крошкой остовов крепостных стен, запинался о вывороченные, вздыбившиеся после магических ударов валуны, некогда образовывавшие парапеты тонкоструйных фонтанов. Память короля Грея, дарованная повелителю, услужливо рисовала пышные картины славного прошлого. Вот здесь, именно на этом месте, когда-то простиралась многолюдная торговая площадь, а вон там красовалась облицованная розовым мрамором беседка. А еще выше, на холме, господствующем над ровными, как по линейке выстроенными кварталами, находился дворец правящего королевского рода. Генрих тяжело вздыхал, судорожно сглатывая подступавшие к горлу слезы. Повелители не плачут. Повелители строят и восстанавливают, пекутся о благе своих верноподданных и совершают подвиги, достойные пера самого известного летописца. А еще о повелителях слагают прекрасные баллады наподобие тех, которые иногда исполняет Сумасшедшая принцесса – невозможная Ульрика де Мор…

Да, она была невозможно упряма, невозможно храбра, невозможно горда, но и позабыть ее тоже оказалось невозможно! Впрочем, почему же была? Принцесса есть и сейчас, но Генриху она так и не принадлежит… Барон уже не в первый раз неловко пробовал подобрать слова, точно передававшие бы его мучительную тоску по ныне далекой Ульрике. Отчаянное уныние, терзавшее израненное, очерствевшее от несправедливого отказа сердце. Но красивые слова не собирались слушаться того, кто привык управляться с рапирой, а отнюдь не со стихами и оказался так наивно несведущ в делах сердечных. А страдающей душе срочно требовалось отвлечься хоть на что-то малозначительное – лишь бы только не думать ежеминутно о ее зеленых смеющихся глазах и малиново-сладких губах, чаще всего сложенных в ироничную усмешку. Увидит ли он ее еще когда-нибудь? Или ему суждено уже никогда ее не встретить?