Люси Монтгомери - Энн в Грингейбле

• Название: Энн в Грингейбле
• Автор: Люси Монтгомери
• Издательство: ТЕРРА—Книжный клуб; «Александр Корженевский»
• Жанр: Детская проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-300-02982-3

В первом романе Люси Монтгомери, действие которого разворачивается в Канаде в конце XIX века, мы знакомимся с главной героиней — Энн Ширли. Одиннадцатилетней девочкой рыжеволосая Энн попадает из приюта в небольшую семью на ферме Грингейбл…

---

— Какой был незабываемый вечер, — со вздохом проговорила Джейн. — Как бы мне хотелось быть богатой американкой, проводить лето в дорогих отелях, носить бриллианты и платья с глубоким вырезом и каждый божий день есть мороженое и салат с курицей. Уж, наверно, это гораздо приятнее, чем работать учительницей. Как ты замечательно читала, Энн! Правда, поначалу мне показалось, что ты вот-вот сбежишь со сцены. По-моему, ты читала даже лучше миссис Эванс.

— Ну что ты, Джейн, не говори глупостей, — возразила Энн. — Как я могла читать лучше миссис Эванс — ведь она профессиональная артистка, а я просто школьница, выучившаяся декламировать в классе. Я довольна уже и тем, что публике понравилось мое выступление.

— А я слышала, как тебе сделали комплимент, Энн, — сказала Диана. — По крайней мере, мне кажется, что это комплимент, потому что это было сказано таким тоном, каким говорят комплименты. Позади нас с Джейн сидел мужчина с романтической внешностью: копна черных волос, глаза, как антрацит. Джози Пайн сказала, что он — известный художник и кузина ее матери, которая живет в Бостоне, замужем за его школьным товарищем. Так вот, мы слышали, как он сказал — правда, Джейн? — «Кто эта девушка с роскошными тициановскими волосами? У нее такое оригинальное лицо. Мне бы хотелось написать ее портрет». Каково, Энн! А что такое «тициановские волосы»?

— В переводе на обычный язык это значит рыжие, — со смехом ответила Энн. — Тициан был знаменитый художник, который любил писать рыжих женщин.

— А вы видели, сколько на дамах было бриллиантов? — спросила Джейн. — Просто слепило глаза. Неужели вам не хотелось бы стать богатыми, девочки?

— А мы и так богаты, — твердо ответила Энн. — Нам шестнадцать лет, мы счастливы, как королевы, и у нас у всех есть воображение. Посмотрите на море, девочки, — как оно серебрится, как угадываются под волнами неизвестные миры. Неужели мы больше наслаждались бы его красотой, если бы имели миллионы долларов и были обвешаны бриллиантами? Неужели вам хочется поменяться местами с кем-нибудь из тех женщин, что мы видели? Неужели ты хотела бы стать такой, как та девица в белом кружевном платье, Джейн, и всю жизнь ходить с высокомерной миной на лице? Или такой, как та дама в розовом, которая, разумеется, очень милая женщина, но просто кубышка без малейших признаков талии? Или даже такой, как миссис Эванс? У нее ужасно грустные глаза — наверняка ее в жизни постигло какое-то страшное несчастье. Нет, Джейн, я не верю, что ты хотела бы быть на их месте!

— Кто знает, — вздохнула Джейн, которую Энн, видимо, не сумела убедить. — Мне кажется, что бриллиантовые колье, кольца и серьги меня бы сильно утешили.

— Ну, а я не хочу быть никем другим, даже если у меня за всю жизнь не будет ни одной бриллиантовой брошки! — заявила Энн. — С меня хватит того, что у меня есть Грингейбл и нитка искусственного жемчуга, которую Мэтью подарил мне с такой любовью. Неизвестно, любил ли кто-нибудь так ту леди в розовом платье со всеми ее бриллиантами.

Глава тридцать вторая НАЧАЛО УЧЕБЫ В КОЛЛЕДЖЕ

Следующие три недели обитатели Грингейбла провели в бесконечных хлопотах: Энн скоро уезжала в колледж, и надо было пошить ей новые платья и белье, а также о многом договориться. Энн ехала в колледж с отличным гардеробом — Мэтью накупил ей массу всего, и Марилла на сей раз не спорила с ним. Больше того — как-то вечером она поднялась в комнату Энн с отрезом прелестного нежно-зеленого шелка.

— Посмотри, Энн, из этого получится очень милое платье. Правда, у тебя и так достаточно красивых платьев, но я подумала, что тебе, наверное, хотелось бы иметь выходное, в котором можно пойти вечером в театр или в гости. Я слышала, что у Джейн, Руби и Джози есть так называемые вечерние платья, и мне не хочется, чтобы ты была одета хуже них. Мы с миссис Аллан купили на прошлой неделе в городе эту материю, и я отдам ее Эмили Джиллис. У нее отличный вкус, и ее платья сидят как влитые.

— Ой, Марилла, спасибо, это замечательная материя, — сказала Энн. — Только ты меня слишком уж балуешь — от этого мне еще тяжелее будет расстаться с тобой и Мэтью.

Зеленое платье сшили по самой последней моде, и однажды вечером Энн надела его, чтобы показать Марил-ле и Мэтью, и продекламировала им в кухне «Клятву девы». Глядя на ее оживленное счастливое лицо, Марилла вспомнила тот вечер, когда Энн впервые появилась в Грингейбле — странная испуганная девочка в жутком желтом платье из саржи и с тоской в залитых слезами глазах. При этом воспоминании и у самой Мариллы на глаза навернулись слезы.

— Неужели ты так расчувствовалась от моего чтения, Марилла? — спросила Энн, наклонившись к креслу, где та сидела, и легонько целуя ее в щеку. — Вот это действительно триумф!

— Я прослезилась вовсе не от твоего стихотворения, — возразила Марилла, которая считала позором расчувствоваться от каких-то стишков. — Я просто вспомнила, как ты сюда приехала. И мне стало жалко, что ты уже не та девочка, хотя и была ужас какая чудная. А теперь вот выросла и уезжаешь от нас. В этом платье тебя прямо не узнать — вроде ты вовсе не простая девушка из Эвонли. И мне стало так грустно при мысли, что той девочки уже нет.

— Марилла! — Энн опустилась перед ней на колени, взяла ее лицо в руки и посмотрела в глаза с серьезной нежностью. — Я совсем не изменилась — внутри я все та же. Просто меня, как молодое деревце, немного подстригли, и я закудрявилась новыми ветками. Но суть моя осталась неизменной. Куда бы я ни поехала и как бы внешне ни изменилась, в душе я всегда останусь твоей маленькой Энн, которая будет любить тебя и Мэтью и мой милый Грингейбл все больше и больше.

Энн прижалась своей свежей щечкой к морщинистой щеке Мариллы и, протянув руку, погладила Мэтью по плечу. Марилла, которая так и не научилась выражать свои чувства словами, молча обняла Энн и любовно прижала ее к своей груди: если бы можно было никогда не расставаться с этой девушкой, которая стала ей дорога как родная дочь!

Мэтью, в глазах которого тоже сверкнула подозрительная влага, поднялся и вышел из дому. Там, под звездами темно-синей летней ночи, он стал взволнованно ходить по двору.

— Нет уж, вовсе мы ее не избаловали, — бормотал он про себя. — И вроде никакого вреда не приключилось от того, что и я порой вмешивался в ее воспитание. Такая умница и красавица, и такое доброе сердце! Нам ее просто Бог послал. Спасибо миссис Спенсер, что она тогда ошиблась. А может, это была вовсе не ошибка, а Божье Провидение. Господу Богу, наверно, было видно, как нам ее не хватает.

Наконец наступил сентябрь, и пришел день, когда Энн надо было уезжать. Она со слезами простилась с Дианой и без слез с Мариллой — по крайней мере, Ма-рилла сумела сдержать слезы. Но после того как Энн уехала с Мэтью, Диана вытерла слезы и отправилась со своими кузенами и кузинами из Кармоди на пикник в Белые Пески, где превесело провела день. Марилла же набросилась на домашнюю работу и переделала массу ненужных дел, и сердце ее весь день болело от горя — того горя, которое гложет душу, но не находит облегчения в слезах. Но вечером, когда она легла в постель, ощущая в душе страшную пустоту при мысли об опустевшей комнатке в мансарде, где больше не шелестело дыхание молодой жизни, она уткнулась лицом в подушку и разразилась такими рыданиями, что сама была потрясена глубиной своего горя. Немного успокоившись, она напомнила себе, что так переживать из-за какой-то девчонки — просто грех перед Господом Богом…

Энн и остальные студенты из Эвонли приехали в Шарлоттаун в самый день начала занятий. Этот первый день прошел в приятных заботах и беготне. Они познакомились с однокурсниками и профессорами и были разбиты по группам. Энн решила за год пройти двухлетний курс — так ей посоветовала мисс Стэси; Джильберт Блайт собирался сделать то же самое. Если они успешно сдадут все экзамены, то к концу учебного года получат диплом учителя первой степени. Но, конечно, это означало, что им придется вдвое больше работать. Джейн, Руби, Джози, Чарли и Зануда Сперджен таких амбиций не имели и готовы были удовлетвориться дипломом второй степени, который выдавался студентам, прошедшим однолетний курс. Правда, Энн почувствовала себя одинокой, оказавшись в аудитории с пятьюдесятью юношами и девушками, из которых она никого не знала, исключая высокого молодого человека с русыми волосами, знакомство с каковым было весьма противоречивого свойства и отнюдь не скрашивало ее одиночества. Но все же в душе она радовалась, что оказалась в одной группе с Джиль-бертом: по крайней мере, их старое соперничество подвигнет ее на особое усердие в учебе — если бы его не было рядом, учеба наполовину потеряла бы для Энн смысл.

«Мне стало бы ужасно скучно, — думала Энн. — А у Джильберта такой решительный вид — наверное, он дал себе слово завоевать золотую медаль. Какой у него мужественный подбородок — как это я раньше не замечала. Жалко все-таки, что Джейн и Руби не захотели пойти в нашу группу. Впрочем, когда я познакомлюсь с однокурсниками, я, наверное, перестану чувствовать себя кошкой, забредшей на чужой чердак. Интересно, с кем из этих девочек мне предстоит подружиться? Правда, я обещала Диане, что с кем бы я ни подружилась в колледже, она навсегда останется моей самой дорогой подругой. Но почему бы мне не завести несколько менее дорогих подруг? Мне нравится та девочка с карими глазами в малиновом платье: у нее такое веселое румяное лицо; а вон еще симпатичная девушка — бледненькая блондинка, которая все время смотрит в окно. Какие красивые волосы, и, похоже, она тоже любит помечтать. Я бы с удовольствием подружилась с обеими. Но пока я с ними незнакома, а они — со мной и, возможно, вовсе не жаждут познакомиться. Как мне все-таки одиноко!»