Л. Афанасьев - Путешествие на Марс

• Название: Путешествие на Марс
• Автор: Л. Афанасьев
• Жанр: Научная Фантастика

Гениальный математик-самоучка Николай Краснов, всю жизнь посвятивший расчётам для космических полётов, наконец добивается своего. Вместе со своим другом Шведовым и знаменитым профессором Русаковым он уезжает в Англию и начинает строить корабль для полёта на Марс. Спустя несколько лет друзья достигают цели и отправляются в первое межпланетное путешествие. Жители Марса принимают спустившихся к ним с неба землян за божественных посланников...

---

С этими словами Лессинг подал Русакову его потерянную записную книжечку с вычислениями.

— Где вы ее взяли? — изумился тот. — Так это вы стащили у меня этот важный документ?

— Я не стащил, а только поднял на улице. Разве я виноват, что вы разбрасываете по тротуарам такия заметки? Во всяком случае, я вам очень благодарен, Виктор Павлович: благодаря вашей способности терять ценныя бумаги, я получил возможность отправиться на Марс. Когда я разсмотрел эти заметки, я вскрикнул от изумления: такие там были поразительные выводы по механике! Я тогда целую ночь не спал, потому что не мог оторваться от ваших вычислений. Возможность посетить Марс, без сомнения, должна поразить каждаго мыслящаго человека.

— Как же вы могли догадаться, что дело идет именно о Марсе? В моей книжечке ни слова об этом не говорится, стоят лишь одни голыя вычисления.

— Да, ведь, я тоже математик, Виктор Павлович! Для меня не требовалось никаких пояснительных надписей. Все написано в самых вычислениях.

— Все-таки не понимаю, не понимаю…

— Да, ведь, разстояние от Марса до Земли во время его оппозиции было у вас выставлено? Масса Марса была дана? В формуле живых сил данныя Марса и Земли были помечены? В задаче о трех телах массы и взаимныя разстояния Солнца, Земли и Марса были выписаны? Согласитесь, что этого для меня было вполне достаточно, чтобы понять, о чем идет речь.

— Конечно, подтвердил Краснов. — Ах, Виктор Павлович, Виктор Павлович, как вы неосторожны!

— Виктор Павлович был настолько любезен, — продолжал Лессинг: — что даже выписал в своей книжечке адрес доктора Гаукинса на Риджент-Стрите. Словом, все складывалось так, как будто сам Виктор Павлович приглашал меня сопутствовать ему в путешествии на Марс. Заметьте, господа, что почерк Виктора Павловича я прекрасно знаю, а потому сразу понял, кто автор найденных мною заметок.

Русаков при этих словах даже подпрыгнул.

— Вот скандал, вот скандал! Ну, и влопался же я! — проговорил он.

— Конечно, в следующую же ночь я был на Риджент-Стрите, увидел в освещенное окно Виктора Павловича и потихоньку осмотрел ваши сооружения. Я знал, что Виктор Павлович на меня дуется, а потому решил добиться возможности посетить Марс хитростью… Если бы вы знали, господа, сколько за это время я перенес страха и волнений! Каково это ординарному профессору, доктору физики, лазить впотьмах, подобно вору, прислушиваясь к каждому шороху! Прошлую ночь я дежурил на улице часов пять, пока вы не улеглись спать, и я мог незаметно прокрасться на судно. Нужныя вещи я раньше перенес…

— Мы рады вам, господин профессор, — сказала Мэри: — но только я, как хозяйка, наперед вам заявляю, чтобы вы не смели больше обижать Виктора Павловича, а то вам достанется от меня… Я уж вам придумаю какое-нибудь наказание. Вообще, господа, я вам объявляю, что я заведу на «Галилее» строгий порядок и субординацию. А то, ведь, вы все — математики: если вас не держать в ежовых рукавицах, то тут безпорядков не оберешься.

— При чем здесь слово «математики»? — спросил Лессинг.

— Математики — взрослыя дети. Вам лишь бы интегрировать, а там вы и спать и есть забудете. Вот, например, никто не вспомнит, что мы еще ничего не ели. Пора обедать. Кто мне пойдет помогать?

Вызвался Шведов и вместе с Мэри отправился вниз. Через полчаса стол был накрыт на пять приборов, и начался первый обед в пространстве за пределами земной атмосферы.

Жизнь путешественников с первых же дней вошла в нормальную колею. Русаков, конечно, сидел над своими математическими работами. Краснов большую часть времени проводить с Лессингом, разъясняя профессору подробности своих сооружений и возбуждая по этому поводу различные научные вопросы. Шведов постоянно находился в комнате Мэри: молодые люди затянули любовную канитель, хотя этого пока еще никто не замечал, потому что ученые, устремляясь в мыслях к пределам безконечности, обыкновенно не видят ничего у себя под носом. Русаков однажды совершенно, впрочем, случайно и без всякой задней мысли сконфузил нашу парочку и заставил Шведова потупить глаза. Как-то за обедом профессор выпалил вдруг такую фразу:

— Вот что, господа! Я не хочу спать с Лессингом на одной кровати: он страшно храпит, а я этого не люблю. Женитесь, Шведов, скорей на мисс Мэри, и комната освободится.

Краснов и Лессинг расхохотались и стали поддерживать Русакова. Шведов переконфузился и не нашелся, что ответить. Мэри слегка покраснела, но не потерялась и сказала:

— Вместо того, Виктор Павлович, чтобы заботиться о моем браке, подумали бы вы лучше о моем образовании! А то в самом деле, — какое ненормальное явление: еду на Марс с целым математическим факультетом, и остаюсь полным профаном в математике! А еще сами обещали мне читать лекции.

Можно себе представить радость Русакова.

— Как! Вы хотите слушать лекции? Хотите слушать лекции?

— Непременно. Я со всех сторон только и слышу: «дифференциал, интеграл», и ничего не понимаю. Пока долетим до Марса, я должна узнать не меньше того, что знают студенты-математики двух-трех первых семестров. Все общество горячо отнеслось к желанию Мэри слушать математическия науки. Тут же после недолгих споров были разделены предметы преподавания. Виктор Павлович должен был читать повторительный курс элементарной математики, а затем прямолинейную и сферическую тригонометрию; Лессинг, конечно, взял механику и физику; Краснов — аналитическую геометрию и астрономию, а Шведов — высшую алгебру и дифференциальное исчисление. Метеорология, как наука исключительно земная, в программу не вошла. Каждая лекция должна была продолжаться около получаса, и в общей сложности занятия должны были отнимать не больше двух часов в сутки. Деканом летучаго факультета единогласно был избран Виктор Павлович.

— Итак, следовательно, завтра вы начнете меня просвещать? — спросила Мэри.

— Да, завтра, завтра! — отвечал Русаков. — А все-таки, Иван Иванович, если вы не перестанете храпеть, я не хочу с вами жить в одной комнате.

— Если вы не можете ужиться вместе, — сказала Мэри: — то можно кому-нибудь поместиться здесь в зале. Легко можно даже отделить целую комнату.

— Да переселяйтесь ко мне, Иван Иванович, — предложил Краснов.

А вот и отлично, — согласился Лессинг: — Только вы, Виктор Павлович, пожалеете, когда меня не будет с вами: вам будет скучно без меня.

— Нисколько; очень буду рад, что вас не будет.

На другой день в десять часов утра Виктор Павлович открыл занятия в своем маленьком университете и начал первую лекцию математики. Аудиторией была избрана комната самой слушательницы, куда поочередно должны были являться лекторы согласно составленному росписанию. Кроме очереднаго лектора в данное время никто другой сюда не допускался. Это было решено Русаковым в видах успешности занятий, так как присутствие третьяго лица, хотя бы и ученаго, могло, по его мнению, способствовать разсеянности слушательницы.

Удачнее всего шли лекции высшей алгебры и дифференциальных исчислений, потому что, вместо назначеннаго получаса, Шведов оставался в аудитории часа два с половиною, после чего молодые люди являлись вместе в залу прямо к завтраку с сияющими глазами и раскрасневшимися лицами, очевидно, — от увлечения наукой.

VI

Прошло полгода с тех пор, как «Галилей» с своими пятью пассажирами оставил Землю. За это время, конечно, много воды утекло. Что делалось теперь на Земле, о том наши друзья не знали, да мало этим и интересовались. В их маленьком мирке было много событий, занимавших их больше, нежели земныя войны и революции. За эти полгода, например, успел жениться Шведов на Мэри. Виктор Павлович, как декан профессорской корпорации «Галилея», сначала было и слышать не хотел о том, чтобы их единственная студентка выходила замуж, говоря, что тогда она окончательно пропадет для науки; но потом смягчился и только категорически ей заявил, что до тех пор не выдаст ей свидетельства на брак, пока она не выдержит семестроваго экзамена из выслушанных ею математических наук по утвержденной им, Виктором Павловичем, программе. На это Мэри ответила профессору, что он забывает, где находится, что «Галилей» — не Россия, что здесь никаких свидетельств не полагается, а потому они может выйти замуж и без разрешения, но Русаков сказал, что ни он, ни Лессинг до экзамена не дадут благословения на брак, а Шведова, в случае непослушания, исключат из своей профессорской корпорации.

Нечего было делать. Пришлось готовиться к экзамену по программам, составленным профессорами и утвержденным Русаковым. Мэри добросовестно просидела в своей комнате над учебниками два месяца, отказавшись от винта, чтения и музыки. Винт был одним из любимых развлечений на «Галилее», и даже Краснов, раньше мало игравший, к концу путешествия сделался завзятым картежником. За картами разгорались жестокие споры, особенно доставалось Лессингу от Русакова: профессор физики играл довольно разсеянно, кроме того, ему страшно не везло, в силу чего он успел на «Галилее» проиграть в карты несколько сот тысяч рублей, которые должен был уплатить по возвращении на Землю, в чем выдал своим кредиторам росписки, которыя Краснов и Шведов сейчас же уничтожили, а Русаков тщательно спрятал в карман.