Александр Девятьяров - Земля под крылом

• Название: Земля под крылом
• Автор: Александр Девятьяров
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

При выводе из пикирования надежный, верный, всегда безотказный "Ил" вдруг сильно затрясся, мотор перестал тянуть. Было ясно, что фашисты все-таки опять меня подбили.

- Бойченко! - крикнул в шлемофон. - Я подбит. Иду на вынужденную посадку! Принимай команду группой.

А высота всего 20-30 метров. Только развернулся в родную сторону прямо по носу выросла насыпь железной дороги. Дал, насколько возможно, газ. Мотор работал с перебоями, но я все-таки перетянул насыпь и плюхнулся, не выпуская шасси.

В самолете оказалось пять пробоин. Одна из них стала причиной того, что открылся нижний бронированный капот, который задел все три лопасти винта и оборвал каждую более чем на полметра. Поэтому не было тяги винта. Один снаряд угодил в левую часть бронестекла, но не пробил его. Еще бы с десяток сантиметров и он влетел бы в форточку, прямо в меня.

Не так много понадобилось времени, чтобы связаться по телефону с командиром корпуса генералом Рязановым.

- Товарищ генерал. Сел на вынужденную. Мои координаты...

- Можно ли восстановить самолет?

- Можно.

- Оставь у машины стрелка, сам приезжай ко мне. За тобой сейчас придет машина.

Действительно, минут через десять показался "виллис", и адъютант генерала помог демонтировать радиостанцию, захватить парашюты.

Проезжая на командный пункт генерала, мы миновали три линии артиллерийских позиций, где вплотную, колесо к колесу, стояли артиллерийские орудия от самого крупного калибра до 45-миллиметровых. "Ну, - подумалось, от такого огня не устоит никакая оборона!"

Действительно, когда я прибыл на КП, потом наблюдал картину боя, то наглядно убедился, почему нашу артиллерию называли "богом войны": фашистские позиции были сметены с лица земли.

В тот раз, на свой аэродром пришли только шесть самолетов из восемнадцати. Заменивший ведущего увел большую часть группы вместо севера на восток. Они сели за триста километров от линии фронта, в районе Кракова, а потом по одному стали собираться домой. Но одного экипажа мы так и не досчитались.

В моей летной практике тоже был такой случай. Когда мы летали на Дуклинский перевал, погода внезапно испортилась, и молодой летчик, отстав от своей группы, махнул в другую сторону-пересек Чехословакию, сел аж на территории Венгрии, которая, к счастью, была уже занята нашими войсками.

После этого боевого полета командование не разрешило мне больше летать на боевые задания. Достали где-то просроченную путевку и отправили на лечение в Кисловодск.

В Великую Отечественную войну 1941-1945 годов мне довелось 91 раз водить в бой различнее по численности группы штурмовиков и истребителей. Не более тридцати раз приходил на свой аэродром без прямых попаданий вражеских снарядов, в остальных случаях привозил одну, две, три, четыре, пять отметин, три раза делал вынужденную посадку.

За Одером погиб наш любимец, командир первой эскадрильи Николай Евсюков, провоевавший более двух лет.

Но у каждого своя судьба. Это, конечно, не фатализм, не покорность, не надежда на случай. Наши ребята сражались до последнего, даже тогда, когда, казалось, уже все кончено и нет выхода. Часто и безвыходные положения подчинялись их воле, боевому мастерству, несгибаемой вере в Победу.

Однако война есть война. Порой гибли искуснейшие и благополучно выходили из сложнейших ситуаций едва оперившиеся птенцы.

Алексей Смирнов родился в Костромской области. Прибыл в наш штурмовой полк в июне 1943 года, участвовал в боях под Белгородом и Курском. При очередном боевом вылете 14 октября за Днепром в районе Днепродзержинска был сбит огнем зенитной артиллерии. У него заклинило управление самолетом при выходе из пикирования, и он вынужден был выброситься с парашютом, его стрелок погиб. Он приземлился в районе немецких зенитных батарей.

Под конвоем двух солдат летчика отправили во вражеский тыл. Во время ночевки в одном селе Алексей пытался бежать, но был снова схвачен. Ему удалось только зарыть в шалаше, где его держали, сохранившиеся под комбинезоном комсомольский билет, орден Красного Знамени и орден Отечественной войны.

На третий день Смирнова привели на допрос. Вел его немецкий офицер, но называл себя русским. Видимо, так оно и было - изменник в мундире врага. Не случайно он сразу задал вопрос:

- Будешь служить в "русской освободительной армии"?

- Это у власовцев? Не имею желания.

- Тогда пойдешь в лагерь военнопленных. А оттуда - или в небо через крематорий, или пуля в лоб. Я знаю: ты летчик-штурмовик Рязановского корпуса.

Алексея этапировали в лагерь военнопленных, размещенный в Кривом Роге. Там он познакомился с одним, раненным в ногу, летчиком Сергеем Степаренко из соседнего с нами истребительного полка. Через тройку дней военнопленные узнали, что к городу подходят советские войска и что ночью лагерь будут эвакуировать. Смирнов и Степаренко договорились бежать. Ночью они спрятались под лестничной клеткой. Утром, часа в четыре, немцы подняли лагерь и, не считая узников, погнали их из города. Несколько дней летчики просидели в своем убежище, потом, пока в городе находились фашисты, скрывались у местных жителей. Продолжалось это около месяца. Затем их переправили в партизанский отряд. Когда партизаны соединились с Красной Армией, Алексей вскоре вернулся в свой штурмовой авиационный полк и снова начал летать, совершил еще семьдесят боевых вылетов. В июле 1944 года он съездил в то село, где его скрывали местные жители, нашел свои боевые ордена, комсомольский билет. Алексей 129 раз вылетал на боевые задания.

Сейчас он живет в городе Алма-Ата, на пенсии, ведет активную общественную работу.

Его судьба несколько схожа с жизнью Ивана Драченко.

Иван в нашем полку появился в том же июне 1943 года, в августе, во время сражения за Харьков, был сбит, а когда делал вынужденную посадку повредил глаз. Раненым попал в плен. Его положили в госпиталь. Он оттуда бежал и после долгих мытарств выбрался к своим, вылечился, стал настойчиво проситься в строй. Врачебная летная комиссия ему отказывала несколько раз: нельзя летать с одним глазом!

В декабре 1943 года Иван снова пришел к нам в полк и начал летать. За отвагу, мужество и героизм ему в конце 1944 года было присвоено звание Героя Советского Союза. В то же время он был награжден орденом Славы всех трех степеней. Это единственный из летчиков Советского Союза - участников Великой Отечественной войны, который имеет одновременно две высшие правительственные награды: звание Героя Советского Союза и орден Славы трех степеней.

После войны Иван Григорьевич окончил Киевский юридический институт, сейчас живет и работает в Киеве.

Я, конечно, не могу рассказать о всех своих боевых друзьях. Но сколько их было - прекрасных товарищей, отличных воинов, горячих патриотов Родины! Иные погибли в боях, но память до сего времени хранит их живые образы, другие продолжают работать ради Отчизны. Но еще об одном я не могу умолчать.

С Николаем Мироновичем Горобинским я впервые познакомился в августе 1943 года под Харьковом. Он был в звании старшего лейтенанта и занимал должность штурмана 66-го Киевского штурмового авиационного полка, впоследствии переименованного в 140-й гвардейский штурмовой авиационный полк.

Два года мы были рядом. Воевали под Харьковом, Красноградом, Полтавой, над Днепром в районе Днепродзержинска, Кривого Рога, Кировограда, участвовали в Корсунь-Шевченковской битве, в боях на Сандомирском плацдарме, на подступах в Берлину.

Николай Миронович был прекрасным летчиком. Он проявлял настоящий героизм, мужество и отвагу в бою, лично выполнял, как правило, более сложные и ответственные боевые задания, водил большие группы штурмовиков и истребителей.

Бывший летчик нашего полка Герой Советского Союза И.Т. Полукаров писал о нем: "Вы вспоминаете Горобинского. Да - это действительно был человек с большой буквы. Насколько он был прост, душевен, чуток к другим. Мне и сейчас представляется его особая задушевная улыбка. Нет его с нами уже четверть века. Вечная слава Герою - патриоту нашей Родины. Я надеюсь, что никто из летчиков-однополчан его никогда не забудет".

22 марта 1945 года за Одером, выполняя ответственное задание, Николай Миронович был сбит.

Он совершил более девяноста боевых вылетов и отдал Родине самое большое, что имел - свою жизнь.

Полк воспитал 14 Героев Советского Союза, его летный состав обновлялся дважды.

Я хочу, чтобы эти мои воспоминания стали частицей памятника таким людям, как Николай Горобинский, всем летчикам нашего 140-го гвардейского штурмового авиационного полка, не вернувшимся с боевого задания.