Пэлем Вудхауз - Кодекс чести Вустеров

• Название: Кодекс чести Вустеров
• Автор: Пэлем Вудхауз
• Жанр: Проза

---

- Буду счастлив с ней познакомиться.

- Значит не видать тебе счастья как своих ушей. Нам надо поговорить tete-a-tete. Я должна вытянуть из неё сногсшибательный сериал для «Будуара». А тебе я всего-навсего хотела сказать, что ты должен сходить в антикварный магазин на Бромптон-Роуд - сразу за часовней, даже ты не заблудишься - и поиздеваться над кувшинчиком для сливок в форме коровы.

По правде говоря, я растерялся. На мгновение мне даже показалось, от непосильных трудов у тёти Делии поехала крыша.

- Что над чем я должен?

- Антиквар где-то раздобыл кувшинчик для сливок восемнадцатого века, и Том собирается его купить.

Туман перед моими глазами рассеялся.

- Ты имеешь в виду, он серебряный, что?

- Да. Нечто вроде кружки в форме коровы. Зайди в магазин, попроси, чтобы тебе показали серебряную корову, а затем обдай её презрением.

- Да, но зачем?

- Чтобы сбить с антиквара спесь, олух. Стоит только посеять в нём сомнения, он сбавит цену, а чем дешевле мой дражайший купит этот хлам, тем сильнее он обрадуется. Сам понимаешь, мне просто необходимо, чтобы он был в хорошем настроении, потому что, если я уломаю Гриндл и подпишу с ней контракт, мне придётся раскошелить Тома на кругленькую сумму. Эти новомодные писательницы совсем с ума посходили. Требовать такие безумные гонорары тяжкий грех. Короче, беги скорее в магазин и начинай презрительно трясти головой.

Я всегда рад оказать услугу доброй, старой тётушке, но на сей раз вынужден был, как выразился бы Дживз, заявить nolle prosequi. Никто не спорит, опохмелительные коктейли Дживза - чудо из чудес, но даже после них презрительно трясти головой не рекомендуется.

- Сегодня я не могу презрительно трясти головой. Даже не проси.

Она подозрительно на меня посмотрела, приподняв левую бровь.

- Опять упился вчера до чёртиков? Что ж, если беспробудное пьянство лишило тебя возможности презрительно трясти головой, надеюсь, у тебя остались силы презрительно поджать губы?

- Сколько угодно.

- Тогда вперёд. И не забудь изумленно охнуть. Можешь поцокать языком. Ах да, и ещё обязательно скажи, что это датский новодел.

- Зачем?

- Понятия не имею. По-видимому, для кувшинчика в форме коровы ничего страшнее быть не может.

Она умолкла и окинула задумчивым взглядом моё, не стану скрывать, несколько измученное лицо.

- Значит вчера ты пустился в загул, мой юный цыплёночек? Просто удивительно, каждый раз, когда я тебя вижу, ты на ногах не стоишь после очередной попойки. Открой секрет, ты когда-нибудь отрываешься от бутылки, или даже по ночам во сне потихоньку тянешь из горла?

Я сделал вид, что обиделся.

- Ты клевещешь на меня, любезная родственница. Бертрам Вустер отмечает только выдающиеся события. В остальных случаях он - само воздержание. Три-четыре коктейля, стакан вина за обедом и иногда пара рюмок ликёра к кофе это всё, что он себе позволяет. А вчера я устроил холостяцкую вечеринку в честь Гусика Финк-Ноттля.

- Да ну?! - Она расхохоталась, по правде говоря, несколько громче, чем могла выдержать моя расшатанная нервная система, но с этим ничего нельзя было поделать. Когда тётя Делия изумляется, извёстка, как правило, начинает сыпаться с потолка. - Ты кутил с Пеньком-Бутыльком? Дай бог ему здоровья. Как поживает наш тритономанчик?

- Очень даже неплохо.

- Надеюсь, он порадовал общество речью перед началом оргии?

- Представь себе, да. Я был просто поражён. Ни на минуту не сомневался, он покраснеет как рак и откажется. Не тут-то было. Когда мы выпили за его здоровье, он поднялся на ноги, и, холодный как льды в лунную ночь, пользуясь терминологией Анатоля, начал распинаться. Мы ушам своим не поверили.

- Наверное, был в стельку пьян?

- Напротив. Трезв как стёклышко.

- Приятно слышать.

Мы оба замолчали, вспомнив тот летний вечер в её вустерширском поместье, когда обстоятельства вынудили Гусика заправиться под завязку как раз перед его выступлением в Маркет-Снодберийской классической средней школе, где он вручал призы юным талантам.

По правде говоря, когда я начинаю рассказывать историю о парне, о котором рассказывал истории раньше, я никогда не знаю, что мне надо о нём объяснять, а что о нём объяснять не надо, если вы меня понимаете. С этой проблемой я вечно сталкиваюсь и каждый раз немного теряюсь. Я имею в виду, если я вдруг решу, что мои почитатели в курсе всех последних событий и, так сказать, помчусь вперёд на всех парусах, бедолаги, которые пропустили мимо ушей мои прежние повествования, будут блуждать в потёмках. Если же я, к примеру, приторможу и начну пересказывать восемь томов приключений Огастеса Финк-Ноттля, другие бедолаги, слушавшие меня до сих пор с открытыми ртами, начнут сладко зевать и бормотать про себя: «Кончай трепаться. Старо как мир».

По-моему, из данного затруднительного положения существует один выход. Придётся мне коротко перечислить основные факты для одних бедолаг и извиниться перед другими бедолагами, предложив им вздремнуть несколько минут или попить чайку, или ещё что-нибудь.

Итак, Гусик, о котором идёт речь, был моим приятелем, сильно смахивающим на дохлую рыбину, который похоронил себя в глуши и всю свою жизнь посвятил изучению тритонов, разводя тупых тварей в стеклянных аквариумах и зорко следя за каждым их шагом. Вы запросто смогли бы назвать его законченным отшельником, если это слово вам знакомо, и оказались бы абсолютно правы. По всем законам божеским и человеческим Гусик никогда не должен был шептать в нежные ушки ласковых слов, которые рано или поздно приводят к неумеренной трате денег на обручальные кольца и свадебные пироги.

Но с Любовью не поиграешь в прятки. Как-то раз, случайно встретив Медлин Бассет, он втюрился в неё по уши, отказался от затворничества, выполз на свет божий и принялся рьяно за ней ухлёстывать, а добившись успеха, приготовился вдеть гардению в петлицу и отвести этот кошмар в юбке к алтарю.

Поймите меня правильно, Вустеры галантные кавалеры, но они не стесняются говорить правду. Я назвал Медлин Бассет кошмаром в юбке, потому что она была кошмаром в юбке: слезливой, слюнявой, сопливо-сентиментальной особью женского пола, взирающей на мир глазами-блюдцами с поволокой, воркующей омерзительным слащавым голосом и имеющей весьма странные представления о звёздах и кроликах. Помню, однажды она доверительно мне сообщила, что кролики это гномы, которых фея-королева устроила на работу, а звёзды - гирлянда из маргариток, сотворённая Всевышним. Само собой, чепуха на постном масле. Быть того не могло.

Тётя Делия ухмыльнулась и раскатисто хохотнула, потому что речь Гусика в Маркет-Снодберийской классической средней школе была одним из самых приятных её воспоминаний.

- Добрый, старый Пенёк-Бутылёк! Где он сейчас?

- Гостит в загородном имении отца Медлин, Тотли-Тауэре, рядом с Тотли-на-нагорье в Глостере. Вернулся туда сегодня утренним поездом. Венчание состоится в местной церквушке.

- Ты идёшь?

- Упаси меня бог.

- Ах да, конечно. Тебе тяжело будет смотреть, как твоя любовь выходит замуж за другого.

Я вздрогнул.

- Любовь? К девице, которая убеждена, дети рождаются от того, что феи чихают?

- Ты был с ней помолвлен, я точно помню.

- В течение пяти минут, и не по своей вине. Дорогая моя тётушка, - сказал я, обиженный такой несправедливостью, - нехорошо с твоей стороны надо мной подтрунивать. Тебе прекрасно известны гнусные интриги, из-за которых я тогда попал в переделку.

И я поморщился, словно съел ломтик лимона. Честно признаться, я не люблю вспоминать об этом несчастном случае из моей биографии. В двух словах попытаюсь рассказать вам, что произошло. Долгое общение с тритонами окончательно сломило дух Гусика, и когда пришла пора признаться в своих чувствах Медлин Бассет, он струсил как заяц и попросил меня поговорить с ней вместо него. Но стоило мне сказать всего несколько фраз, тупоголовая девица решила, что я объясняюсь ей в любви, а в результате, дав Гусику от ворот поворот после церемонии вручения призов, она вцепилась в меня мёртвой хваткой, и мне ничего другого не оставалось, как смириться с неизбежным. Я имею в виду, если девушка вбила себе в черепушку, будто парень спит и видит, как бы на ней жениться, а затем отправила бывшего fiancee в отставку и сообщила тому парню, что теперь готова его осчастливить, куда бедолаге деться?

К счастью, недоразумение уладилось, и два недоумка помирились, но при мысли об опасности, которой я подвергался, меня до сих пор трясло как в лихорадке. Я не сомневался, что не буду спать спокойно, пока священник не произнесёт: «Согласен ли ты, Огастес?:», и Гусик стыдливо ответит: «Да».

- Если хочешь знать, я тоже не пойду на свадьбу, - сказала тётя Делия. - Я не в восторге от сэра Уаткина Бассета и не собираюсь его поздравлять. Он ещё тот фрукт!

- Ты знаешь этого крохобора? - удивлённо спросил я, хотя удивляться, собственно, было нечему. Я сам всегда утверждал, что мир тесен.