Владислав Русанов - Серебряный медведь

• Название: Серебряный медведь
• Автор: Владислав Русанов
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9717-0566-6

В столице зреет, словно гнойный нарыв, заговор. Колдуны, использующие запретное знание, вольнодумцы всех мастей, нетерпеливые наследники престола, подстрекаемые заморскими шпионами и местными предателями. Город погружается в Ночь Огня и Стали…

Тем временем на окраинах Империи бушует война. Отряд наемников получает приказ любой ценой уничтожить дворянина, возглавившего народное восстание. По дороге к его родовому замку наемники встречают двух дезертиров – бывшего студента и кентавра…

---

Лучники, скорее всего, постараются накрыть первым же залпом командира полка вместе со всеми офицерами и кавалерию, которая в пехотных полках используется на марше для охранения, дозоров и разведки.

После того как стрелы внесут сумятицу в ряды сасандрийцев, вниз по склону на врагов бросятся вооруженные чем попало крестьяне. В том числе и Ингальт. Ветеран понимал, что если им удастся просто добежать до противника, значит, Триединый сотворил чудо. Да их задача и не в том, чтобы схватиться с солдатами врукопашную. Отвлекающий маневр, и не более того. Когда имперцы повернутся лицом к орущей и улюлюкающей толпе, в тыл им из тенистой лощины меж двумя холмами с противоположной стороны дороги ударят латники ландграфа Вильяфа. Сотня тяжеловооруженных всадников – это не шутка. Вот тут пехоте придется по-настоящему тяжело. Особенно если не успеют выстроиться в линию.

Сочувствовал ли Ингальт солдатам, которым предстояло вскоре погибнуть у трех безымянных холмов? Вряд ли. Жизнь отучила его излишне расточать жалость. Это четыре года назад он был имперским пехотинцем. Трудягой солдатом, на плечи которого ложится основная тяжесть в любой войне. Сейчас он тельбийский крестьянин, стремящийся во что бы то ни стало уцелеть, не дать себя проткнуть ни пике имперца, ни мечу ландграфского вояки, два десятка которых маячили между серыми стволами буков. Командир роты латников был бы последним дураком, если бы безоговорочно поверил в желание селян погибнуть с именем ландграфа на устах…

Среди деревьев на той обочине ярко сверкнул солнечный зайчик. Раз, другой, третий…

Все ясно как божий день. Командир призывает к готовности. Подает сигнал отполированным клинком меча.

Ингальт покрепче стиснул рукоять рогатины. Удрать бы… И плевать на дурацкие понятия о чести… Это все игрушки для благородных. Простому человеку следует помнить одну истину: не до жиру, быть бы живу. Хотя… Не дадут. Вот как напыжились спрятавшиеся позади латники. Ну, и ладно! Пускай все катится в глотку ледяного демона! Кошкины дети! Мы еще поглядим, кто кого…

По дороге свободной рысью проехали трое воинов. Лица серьезные, сосредоточенные. Глаза внимательно шарят по кустарнику на обочинах. Один из всадников, кажется, женщина.

Выходит, наемники. Из вольных банд,[2] набираемых кондотьерами. В имперскую армию женщин не берут.

В руках у воительницы – взведенный и заряженный арбалет. И почему-то холодный прищур карих глаз – Ингальт очень хорошо рассмотрел ее, невзирая на порядочное расстояние, – не оставлял сомнений в убийственной меткости первого же выстрела.

Дозор прорысил мимо засады и скрылся за поворотом дороги. Если люди ландграфа не последние дураки, то наемников постараются по-тихому пришлепнуть. При атаке на маршевую колонну неожиданность играет едва ли не главную роль. Во всяком случае, она важнее численного превосходства.

Отстав от передовой тройки на полторы сотни шагов, ехали еще три десятка до зубов вооруженных бойцов. Все правильно. Все по военным законам. Боевое охранение.

Значит, пехотному полку все-таки придана кавалерия. И не просто новобранцы, вчерашние пастухи и пахари, а наемники. Ингальту особенно хорошо запомнился один из них – высоченный, худой, нескладно покачивающийся в седле, зато вооруженный огромным мечом, размеры которого просто поражали воображение. Чтобы управляться с двуручником, нужно быть настоящим мастером своего дела, нарабатывать навыки фехтования годами. Воины с «большими» мечами даже в наемничьих отрядах на двойном жаловании. А в армейских частях если и встретишь, то лишь в охране такой шишки, как корпусной генерал, не меньше. Рядом на красивом вороном коне ехал седобородый воин с золотым медальоном поверх одежды и мечом в кожаных ножнах на правом боку. Левша, что ли? Чуть сзади и левее о чем-то болтали коротышка с протазаном на плече и молодой парень в цветастой повязке на голове, выдававшей каматийца.

А кто это там за бойцом с двуручником? Ух ты! Гадость какая… Ингальт передернулся, различив острые уши, проваленный нос и торчащие кверху, словно гребень чудо-петуха, волосы дроу. Проклятые карлики! Ветеран всей душой ненавидел обитателей мрачных лесов на склонах гор Тумана. Трудно любить уродцев, из-за которых охромел, не встретив тридцатую весну. Но что может связывать дроу с людьми-наемниками? Обычно они режутся насмерть со всеми, чей рост выше четырех локтей. Ненавидят и великанов, и людей, и альвов, хотя последние считаются почему-то близкими родственниками дроу. Чтоб тебе, уродец, от первой же стрелы сдохнуть! Чтоб тебя конь башкой о пенек уронил! Чтоб тебе все кости в мелкую крошку размололо… Ингальт скривился и отвернулся. Нехорошо перед боем так наливаться ненавистью, будто чирей гноем. Прорвет не тогда, когда нужно, а после жалеть будешь. Если останешься в живых… А гневливые в бою умирают первыми, это известно всем, прослужившим в войсках больше полугода.

Что там дальше?

Ага! Вот и голова колонны. Мордатый полковник скособочился в седле со скучающе-равнодушным видом. Ничего, скучай-скучай! Сейчас будет тебе развлекуха по самое «не могу».

Около полковника знаменщик торжественно вез алую хоругвь с вышитыми цифрами. Четвертый полк пятой пехотной армии. Когда-то она гордо называлась «Непобедимая». Ладно… Поглядим, насколько слухи о непобедимости верны. Сам Ингальт служил в третьей «Барнской», которая только тем и занималась, что усмиряла неугомонных дроу. Кошачья работа, если честно признаться.

Ординарцы… Барабанщики… На этих можно не обращать внимания – ни вреда, ни пользы никакой. Как репей на коровьем хвосте. Как бантик на платье деревенской модницы. Как серьга в ухе того же наемника-левши. Сплошное баловство.

Дальше потянулись угрюмые лица солдат. Отупляющее однообразие марша делает всех похожими. Словно братья-близнецы. Левой – правой, левой – правой… Привал. Сон. Побудка. Снова: левой – правой, левой – правой…

Все-таки какая-то струнка дрогнула в душе ветерана при взгляде на покрытые желтоватой пылью щеки молодых парней и мужичков постарше, которых пригнали за тридевять земель – на правый берег Арамеллы – крепить могущество Сасандры, приумножать богатство вельмож и славу командиров. А сколько их вернется живыми домой, к женам, невестам, матерям, и сколько останется, сыскав смерть от стрелы повстанца, копья тельбийского латника, гнилой воды, тухлой каши… Да мало ли? Но Ингальт быстро взял себя в руки. Жалость жалостью, но его земля сейчас здесь. Его дом, его женщина, дети, которых он уже привык считать своими, лес с бортями…

Пронзительный свист донесся слева, из зарослей малины.

Началось!

Ну, перво-наперво дело за лучниками. Пусть покажут, на что способны.

Стрелки не заставили себя уговаривать. Вскочили, подняли дальнобойные луки. Дали залп.

Град стрел накрыл прежде всего охранение. Это правильно. От конницы нужно избавляться до боя, а не во время его. Иначе они могут просто не допустить ораву крестьян к своей пехоте.

Заржали, заметались кони. Примерно полдесятка упали. Кто-то из седоков успел соскочить, а кто-то нет. Верзила с двуручником стоял, широко растопырив ноги в высоких сапогах, и, казалось, с удивлением смотрел на судорожно бьющего задней ногой гнедого.

Второй залп!

Ингальт видел, что досталось не только лошадям. В кожаный доспех стрелы уходили почти по оперение. Кольчуги гасили силу их удара, но от увечий владельцев все равно не спасали. Завертелся волчком в пыли широкоплечий парень с рыжей заостренной бородкой – судя по внешности, уроженец Дорландии. Скрючился, зажимая основание высунувшейся пониже ключицы стрелы, наемник в лазоревой накидке поверх вороненой кольчуги.

Третий залп!

Кто бы ни командовал лучниками, умник-дворянин или выслужившийся из самых низов земледелец, но Ингальту захотелось дать ему пинка. Рано! Ох, как рано перенесли стрельбу на пехоту. Не дожали наемников как следует!

Толстый полковник юркнул под коня с проворством, никак не вяжущимся с его телосложением, но зато подтверждающим немалый опыт боевых действий. Знаменщику повезло меньше. Стрела пробила ему горло навылет. В лучшем случае доживет до вечера.

– Вперед! – гаркнул хриплый голос над самым ухом Ингальта.

Ветеран вскочил. Мельком глянул на вытаращившего глаза латника из числа поставленных в заграждение. Морда красная. Не развязался бы пупок с натуги – так орать.

– Вперед! Бегом! Кому? Ну! – продолжал надрываться ландграфский служака.

Ингальт пожал плечами и захромал вниз по склону.

– Вперед! Медрен! Медрен и Тельбия! – кричали латники, подбадривая идущих на убой селян.

Крестьяне бежали, постепенно распаляясь. Проникались боевым духом.

Распялив в зверином рыке щербатый рот, мимо бортника пробежал лохматый мужик с выселок по имени Тольвар. Большой любитель попить пива у Ольдун, он раньше частенько забывал расплатиться. Ингальт совершенно точно знал, чей кулак лишил хитреца правого переднего клыка. Знал и ничуть не жалел.