Дженет Таннер - Возвращенный рай

• Название: Возвращенный рай
• Автор: Дженет Таннер
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-87322-234-7

Ги де Савиньи узнает в старике-немце, ведущем уединенную, но роскошную жизнь на маленьком островке в Карибском море, человека, незаконно завладевшего его наследством. Ги решает вернуть свои сокровища, но какой ценой? У старого негодяя есть прелестная дочь, обожающая отца. Можно ли разбить ее иллюзии?

---

Впрочем, характером Ги заметно отличался от Шарля. Ги сильнее, более раскован, вел себя естественнее и непринужденнее. Он не отличался отцовским честолюбием и не считал это достоинством. В характере Ги многое было от Кэтрин. Внутренняя убежденность и непринужденность в общении он взял от нее, равно как и такие черты, как упрямство и нежелание признать себя побежденным. И она также надеялась, что научила его не бояться уступать и принимать любовь – хотя, пока что, надо признать, еще совсем нет признаков того, что он нашел счастье с какой-либо женщиной. А как раз этого Кэтрин желала для сына больше всего.

Быть может, именно поэтому он и пришел сегодня, подумала она, и в душе ее вспыхнула робкая надежда. Может, он сообщит ей наконец, что решил попросить у Венди руки, но если быть до конца честной, она уже не верила в это. Он слишком цепко держался за свою свободу, и все говорило за то, что последует какое-то иное признание, а не это долгожданное известие. Конечно, если в его жизни появился б кто-нибудь важный для него, она давно почувствовала бы это.

Впрочем, что-то необычное случилось, она была уверена в этом с того момента, когда он позвонил и сказал, что заедет. Одна вещь делала Ги похожим на отца – он весь как на ладони, во всяком случае, для нее. Она знала, всегда чувствовала, когда он что-либо скрывал. Именно так он вел себя и сейчас.

Она поднялась со стула, все еще стройная женщина, с короткой прической, в коричневом спортивном обтягивающем джемпере, который подчеркивал талию, и длинной твидовой юбке, мягко ниспадавшей с бедер, отчего она выглядела выше своих пяти футов четырех дюймов. Ей нравились длинные юбки, и она радовалась тому, что это сейчас снова в моде. Ей было очень приятно, когда края юбки нежно ластились к ее ногам, к тому же, в коттедже, несмотря на все старания, и в середине зимы погуливали холодные сквозняки. Она подошла к корзине с поленьями, взяла полено, бросило его в камин и придержала кочергой до тех пор, пока его не обхватило пламя. На ее лице заиграли огненные блики. И в пятьдесят три года ее лицо было совершенно гладким, без морщин. Она выпрямилась, облокотилась локтем на полочку над камином и в упор посмотрела на сына.

– Не считаешь ли ты, Ги, что пришло время сказать мне, ради чего ты пришел?

Она заметила, как слегка прищурились его глаза – совсем чуть-чуть, так что посторонний, кто меньше его знал, и не заметил бы ничего – и окончательно убедилась в своей правоте.

– У тебя неприятности? – спросила она.

– Ну, нет. Ничего похожего. Просто захотелось поговорить с тобой. Не знаю, с чего и начать.

– Почему бы не с начала? Я тебя не съем. И меня не так просто испугать. Я долго жила и слишком много видела.

Он мягко улыбнулся. Жизнь матери здесь, в сонном городке Хэмпшира, с ее антикварным магазинчиком и садиком, за которым она так заботливо ухаживала, очень отличались от жизни в большом городе с его сумасшедшим темпом. Но он не мог представить, чтобы мать смогла жить иначе. Большую часть жизни, размышлял он, она была отгорожена от суровых реальностей. Рожденная в любви и нежности, в довольно обеспеченной семье, она недолго побыла замужем за человеком из богатой, уважаемой семьи с родословной в сотни лет, а теперь проживает в мягком коконе почти сельского бытия. Она воспитала его одна, практически без посторонней помощи, это верно, и он знал, что сделать это было не так-то легко. Но при таком существовании только с большой натяжкой можно сказать, что человек «видел жизнь». Через что бы ни проходила Кэтрин, это практически не отражалось на ней. И если не считать эпизодические взрывы отчаянного гнева, который быстро проходил, Ги даже не помнил, чтобы она теряла самообладание.

За исключением случаев, когда они затрагивали именно эту тему.

– Потому что тебе обычно не хочется говорить об этом, – ответил он.

Она вся сжалась. Он понял это по неестественной прямоте ее спины, по тому как ее рука с прекрасно ухоженными, хотя и нелакированными ногтями, сжала полочку над камином.

– Хочу поговорить о войне, – продолжал он, чувствуя большую неловкость оттого, что расстраивал ее, но иначе нельзя: он должен высказаться.

– С какой стати? – Ее голос слегка дрожал, но в нем ощущалось и упрямство, которое так хорошо было ему знакомо. – Война давно прошла и закончилась, Ги. С чего ты решил заговорить о ней сейчас?

– Потому что для меня она не прошла. Произошло кое-что такое, в чем мне хочется разобраться, но, зная твое отношение ко всему этому, я решил ничего не предпринимать, не посоветовавшись с тобой. К тому же, мне потребуется твоя помощь.

– О чем ты говоришь, Ги?

Он помедлил. Легкого пути здесь не существовало.

– Не исключено, что я обнаружил Отто фон Райнгарда.

Он услышал ее резкий вдох и быстро заговорил:

– Послушай, знаю, что это расстраивает тебя, но, как я сказал, возможно, я могу узнать, где он находится. Его так и не задержали, верно? Он не понес наказания за свои преступления. Он все еще жив. Поэтому, думаю, наступило время расквитаться с ним, правда?

Она стала нервно теребить тоненькую золотую цепочку, которая опускалась на коричневый шерстяной джемпер. Ги никогда еще не видел ее такой возбужденной.

– Я слышал о немце, который живет в изгнании, – продолжал он. – Немец, дом которого набит сокровищами, по описанию весьма схожими с теми, что пропали из замка. Дедушка не раз рассказывал мне обо всем, что было разграблено. В частности там был триптих…

– В мире масса триптихов. Почему ты полагаешь, что это именно тот самый?

– Не знаю. Может оказаться, что и не тот. – Ему не хотелось вдаваться в детали. – Ты права, эту догадку еще надо подтвердить. Но все равно, обнаружился немец примерно нужного возраста, который живет в роскоши на отдаленном островке в Карибском море, с кучей того, что похоже на награбленные французские сокровища… Хочу навести справки. Этот человек может и не быть фон Райнгардом. Триптих и другие сокровища могут оказаться не из украденных в Савиньи вещей, но если мне не удастся вернуть свое имущество, то, возможно, я помогу сделать это кому-то другому.

Наступило продолжительное молчание, которое нарушалось лишь потрескиванием дров да тиканьем антикварных часов на полочке камина.

Ги было не по себе, он посмотрел по сторонам, потом опять на мать. Кэтрин очень побледнела.

– Дело в том, – заметил он, – что мне нужны некоторые детали. Ты ведь видела фон Райнгарда. Для начала мне хотелось бы знать, как он выглядит.

– Дорогой мой Ги, прошло тридцать лет с тех пор, как я видела его. С тех пор он изменился, даже если он не сделал пластическую операцию, а, насколько я знаю, многие из них этим воспользовались. Можешь представить, как за тридцать лет изменился человек?!

– Тебя тридцать лет не изменили. Я видел твои свадебные фотографии и запомнил тебя еще ребенком, и мне кажется, что ты нисколько не изменилась.

Кэтрин нервно рассмеялась.

– Чепуха. Конечно, я тоже изменилась.

– Естественно, постарела. Но тебя узнаешь безошибочно.

– Ты так говоришь, потому что регулярно видишь меня – в течение многих лет. Перемены накапливаются постепенно, по крохам, и человек их просто впитывает. Твои французские старики и тетушка Селестина нашли бы, что я сильно изменилась, уверяю тебя. Как сказал бы и любой, кто не видел меня долгое время. То же относится и к фон Райнгарду. Думаю, что на улице я пройду мимо и не узнаю его.

Но в ее голосе опять послышалась легкая дрожь, из чего Ги заключил, что она говорит не всю правду. Высокомерие этого человека не могло измениться, как и холодные глаза на красивом арийском лице… теперь она вспомнила их. Тридцать лет или триста, она не забудет тех глаз.

– Не считаешь ли ты, что его надо привлечь к суду? – резко спросил Ги. – Почему преступления должны сходить с рук палачам? И жить на дивиденды от своей жестокости? Коль он был столь жесток, то должен понести наказание.

– Не сомневаюсь, что его ждет возмездие, – спокойно произнесла Кэтрин. – Если не в земной жизни, то в загробной. Я могла бы успокоиться и на этом.

– Как ты можешь такое говорить? – В голосе Ги было разочарование.

– Фон Райнгард сеял зло; он в каком-то смысле отравлял всех окружавших его, все вокруг. Он не отказался бы от этого и сейчас.

– Но ему не удалось бы ничего подобного, окажись он в тюремной камере.

– Не скажи. Есть люди, которые растлевают в любой обстановке. Фон Райнгард относится к их числу. И я имею в виду не только его личные действия, Ги. Ему как-то удается навлекать на людей несчастья. Нет, честно говоря, я предпочитаю не ворошить прошлого. Мне удалось заставить себя забыть о нем. Почему бы и тебе не сделать того же?

– Потому что, в отличие от тебя, я хочу предать суду человека, виновного в смерти моего отца, а кроме того, хочу также вернуть фамильные драгоценности. Мама, не хочу обижать тебя. Не хочу будить воспоминания, которые для тебя мучительны. Но я обязан это сделать ради памяти отца, разве непонятно? Обязан сделать это ради моего рода.