Владимир Перемолотов - Повесть о Монахе и Безбожнике

• Название: Повесть о Монахе и Безбожнике
• Автор: Владимир Перемолотов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Владимир Перемолотов

Повесть о Монахе и Безбожнике

Южная окраина Империи. Город Гэйль.

О том, что в Дурбанском лесу появилась нечистая сила, жители Гэйля узнали не то чтоб с радостью (кого может обрадовать появление нечистой силы у себя под боком?), а с каким-то облегчением. Утвердившись в этой мысли, они благополучно списали на неё все недавние неприятности: поражение градосмотрителя Гэйля, эркмасса Гьёрга Гэйльского на турнире в Имперском городе Эмиргергере, рождение двухголового теленка, появление в городе большого числа фальшивой монеты и, конечно же, огненные знамения над Дурбанским лесом.

Сведения о происках врага рода человеческого сначала были отрывочны и туманны. Город питался ими, рождая в себе слухи, все более и более невероятные. Фермеры Внешнего пояса обороны и ловчие, вышедшие и из леса, рассказывали в кабаках и на торжищах странные вещи. Не безнаказанно, конечно. Монастырская стража хватала их, Братья по Вере допрашивали их с пристрастием, выбирая из шелухи слухов зерна здравого смысла, однако помогало это мало. Слухи ширились.

Город продолжал беспокоиться. Говорили, что де лес полон нечистой силы, которая в сроки, известные верным людям, захватит город для проведения шабаша. Не зная чего же ждать, к чему готовиться, горожане на всякий случай ставили новые запоры, навешивали решетки, укрепляли ставни.

Горожане старались работать тайно, в разговорах посмеиваясь над слухами, однако, когда десять дней спустя, в зверинец эркмасса не поступила очередная партия драконов-шельхов, для дрессировки и продажи, да вдобавок этому не прибыл регулярный Императорский гонец, стало ясно, что слухи имеют под собой реальную почву.

Город, живший торговлей драконами, забеспокоился.

Когда все, в том числе и эркмасс Гьёрг Гэйльский и глава местной общины Братьев по Вере Старший Брат Атари, убедились в реальности постигшего их несчастья, были предприняты самые решительные меры. Первый делом эркмасс, ни во что, кроме военной силы не веривший, двинул в лес войска.

Экспедицию ждал бесславный конец — едва войдя в лес, тарквинские наемники — краса и гордость гвардии эркмасса, в ужасе разбежались.

Что любопытно и таинственно, позже, собравшись у городских ворот, никто из них так и не смог вспомнить, что же послужило причиной позорного бегства. Все, как один, говорили об ужасе, овладевшим ими, но что стало его причиной — не мог вспомнить никто.

Еще дважды эркмасс предпринимал попытки проникнуть в лес, но обе они окончились одинаково неудачно. Такая же участь постигла и комиссию Братьев по Вере.

Старший Брат Атари, лично наблюдавший за процессией, услышал, как умолкло хвалебное песнопение и комиссия, святотатственно побросав все шесть фигур божественного воплощения, пустились наутек, словно за ними гнался сам Дьявол Пега.

Не оставив попыток пробраться в лес Старший Брат и эркмасс направили туда лазутчиков.

Брат Фоока и лучник Оранжевой роты Сиркап-Хе беспрепятственно вошли в лес через Портняжный проход, что в трех поприщах от Большой дороги, однако вскоре вернулись, не помня себя от ужаса. Сиркап-Хе плевался пеной, и, что уж было совсем удивительно для лучника Оранжевой роты, пел и плясал охранительные пляски. Обоих пришлось связать.

Отпоенные крепким монастырским вином оба утверждали, что дорогу им преградил сам Дьявол. Все другие лазутчики сообщали одно и тоже — Дьявол был везде. Он преграждал дорогу любому, рискнувшему углубиться в Дурбанский лес.

Убедившись в тщетности своих попыток, Старший Брат Атари отправил послание в Центральную Комиссию братства, и стал ждать.

Имперский город Эмиргергер. Зал Государственного Совета.

Впереди Верлена бежала волна, и Император Мовсий чуть приподнял ноги, чтоб не обрызгало. За дни, что прошли с тех пор, как удалось выгнать из дворца колдунов-невидимок, к воде на полу не то чтоб привыкли, а как-то притерпелись. Свыклись с сырым воздухом, с мокрыми ногами и хлюпаньем, и очень быстро — двух дней не прошло — в моду вошло пропитывать сапоги ароматным салом. Помогало это мало, зато воздух в Зале Государственного Совета теперь удивлял сочетанием сырости болота с ароматами летней полянки.

Иркон за щеголями не гнался и терпел сырость в ногах безо всякого запаха.

— Скоро от такой сырости лягушки заведутся, — пробормотал Хранитель Печати. Не смотря на ругань и предостережения монаха, благо его и не было рядом, он нахально шлепал ногой по воде пуская круги. Они разбегались по комнате, сталкиваясь с ножками стола и лавок, переплетаясь причудливой вязью. — Будем жить как в болоте. Может, еще и сами заквакаем…

Верлен, которому вода тоже надоела, все же проворчал:

— Гляди, как бы колдуны опять не завелись от сухости. Вот тогда точно заквакаешь.

Мовсий вздохнул.

Последние дни он чувствовал, что в нем независимой жизнью живут два человека. Нет, колдовством тут и не пахло. Он сам и был этими двумя. Теперь все, что происходило вокруг, он оценивал с двух сторон. Первый внутренний голос, успокоенный почти десятидневной передышкой, надеялся, что все худшее уже позади, зато второй не менее уверенно предрекал новые испытания.

Как и Старший Брат Черет, второй человек в нем не верил в то, что колдуны ушли насовсем. Прав был монах, когда говорил, что ихнее обыкновение — «Уходить и возвращаться»… Могли и вернуться… Пока, правда, все было спокойно. Никто не слышал ни их шепота, ни голосов приведенных ими чудовищ, никто ничего не видел, хотя это-то как раз и не было удивительно. Их никто никогда не видел, разве что Эвин, когда украл у заговорщиков плащ-невидимку.

Казалось, что колдуны пропали так прочно, словно навсегда ушли из жизни Империи. Император вздохнул еще раз. «Только ушли ли?»

Из-за этого состояния раздвоенности волей-неволей приходилось прислушиваться к тому, что говорил брат Черет. Все-таки именно ему, а не кому другому, пришло в голову залить пол водой, чтоб выследить колдунов-невидимок. Именно ему, и никому другому пришло в голову после этого два дня плясать вокруг дворца охранительные пляски, вроде бы окончательно извергнувших колдунов из столицы…

Это конечно все так, только что вспоминать о прошлом-то, хоть и недалеком? Указал путь к спасению — спасибо тебе, а оставшуюся жизнь не порть. Надо же выдумать такое — ходить по воде, до тех пор, пока Карха знак не подаст? Сам-то в воде не сидит. Бродит где-то по сухому…

Вода плескалась у самых ног, и эхо плеска отлетало от стен.

— Где сам-то монах? — спросил Мовсий. — Давно его не слышно…

Иркон потянулся к кувшину, налил, выпил, крякнул от удовольствия, ощутив, как огненный комок прокатился вниз, в желудок и оттуда теплом растекся по ногам.

— Нужен он тебе… Клянусь Тем Самым Камнем, от него одни неприятности.

Верлен прекратил шлепать ногой по воде и та успокоилась, только чуть подрагивала под ветром, залетавшим в окно. Не выдержав молчания, повернулся к Мовсию.

— Помнишь, с чего все началось-то? Прибежал, Совет расстроил…

Он покосился на Иркона, занявшегося курицей. И ему и бедной птице, похоже, было все равно есть вода на полу или нет.

— …а как хорошо сидели…

Мовсий соглашаясь покачал головой.

— Бегущими Звездами грозил… Где они теперь его звезды-то? А? — он развел руками. — Нету… Поистрепались… Звездами все началось ими и кончилось… А ему все мало… Всех в воду посадил…

Мовсий ещё раз кивнул. Казначей прав. Все со звезд началось, ими и кончилось. Пропали Бегущие звезды, в один день пропали. Восстановил Карха справедливость, отвел беду. Тут уж точно не монаха заслуга.

Только вот надолго ли?

Что-то коснулось его слуха. Император поднял палец.

Как по команде друзья умолкли и в тишину, заполненную шелестом волн, ворвался далекий ритмичный топот.

— Лошадь? — первым удивился Иркон. — Кто это решился во дворце на лошади разъезжать? Дворец у нас или что?

Его удивление было немного фальшивым, но смысл в словах имелся. После того, что тут было недавно, любая странность сейчас выглядела бы вызовом Императору.

Верлен не стал ничего выдумывать — подошел к двери и, открыв её, с удовольствием вышел на сухое место. Стоило ему открыть дверь, как стало понятно, что никакая это не лошадь, и даже не всадник. Просто где-то недалеко бежал человек. Быстро бежал.

— Монах, — почему-то сказал Казначей. — Некому больше…

Он посмотрел на Иркона, словно предлагал тому поспорить.

— Опять у него неприятности. Торопится и нам жизнь испортить…

— Спорим, что нет, — оживился Иркон, посреди этой юдоли скорби единственный, продолжавший радоваться жизни. От курицы осталась груда мелких костей, но вино в кувшинах еще плескалось. — У монаха бег мелкий, дробный, а это….