Эдгар Доктороу - Билли Батгейт

• Название: Билли Батгейт
• Автор: Эдгар Доктороу
• Жанр: Современная проза

Эдгар Лоренс Доктороу (р. 1931) - американский писатель, лауреат нескольких литературных премий. Роман "Билли Батгейт" - одно из самых ярких произведений Доктороу.

Америка времен "сухого закона"... По неосвещенным улицам проносятся грузовики, везущие на подпольные склады нелегальное виски. В ночных клубах бурлит жизнь, призрачная доступность всех земных благ заставляет людей идти на любые безумства.

Банда Голландца Шульца держит в страхе законопослушных граждан и самых отпетых бандитов - слухи о ее жестокости слетают со страниц "желтой" прессы каждый день. Стать членом этой банды мечтает юный Билли Батгейт - мальчишка из городских трущоб. В самых сладких снах он видит себя в окружении шикарных гангстеров и роковых красоток. Будет ли таким же сладким воплощение его мечты?

---

– Прекрасно, прекрасно, – сказал он, после необходимых приветствий и ознакомлений. Меня мистер Шульц представил как своего «продижи», а мисс Дрю

– как мою воспитательницу. – Садитесь, прошу вас. В нашем захолустье не каждый день встречаешь таких знаменитых персон. Надеюсь у нас вам понравится!

– Вы правы, – ответил мистер Шульц, развязывая ремни на портфеле, – Это лето на природе – как раз для нас!

– Да, природа – это наш конек. Плавание, рыбалка на стремнинах, дикие леса…– на этой фразе его глаза уткнулись в перекрестье ног мисс Дрю, – …э-э-э, превосходные скалы для альпинистов, если кто увлекается. Свежий воздух, дыши, не надышишься! – сказал он, смеясь, будто и в самом деле сказал что-то смешное, и продолжил такой же неспешный и бесцельный разговор, глазами же делая вращательные движения по портфелю, который мистер Шульц приготовился возложить на стол.

Портфель, уже полностью готовый к окончательному открытию, вскоре лег на стол. Мистер Шульц распахнул его и пододвинул к президенту – пачки изумрудных аккредитивов высыпались на темно-зеленую ткань стола. Рот президента остался открытым, но слова прекратили свое порхание, насос подбородка еще с две секунды забыл захлопнуть нижнюю челюсть вверх.

Денег было очень много – так много я еще никогда не видел, но я оказался более сдержанным чем банкир и ничем не выдал своего удивления. Мистер Шульц заявил, что желает открыть счет на 5 000 $ и положить остаток в сейф на депозит. Уже в следующую секунду банкир вызвал звоночком секретаршу, они ушли пересчитывать деньги, а мистер Шульц откинулся в кресле назад и с ленцой закурил сигару из коробки банкира.

– Малыш! – обратился он ко мне, – ты заметил сколько кассовых окошек работает?

– Одно?

– Точно. И всего один кассир – вон тот седой джентльмен, что читает газету. Друзья Лулу зайдут в банк и не встретят даже охрану. А знаешь сколько резервов у банкира? Одни закладные на фермы со всей округи. Так они и живут, закрывают фермы и продают графство Онондага за 10 центов на доллар стоимости. Уж я то знаю! Сегодня ночью он будет лежать с открытыми глазами и думать о наличности в депозитном ящике. Что это значит? Дам ему неделю, десять дней. И он мне позвонит.

– И ты согласишься с тем, что он тебе предложит, – сказала мисс Дрю.

– В самую точку, мадам. Вы имеете счастье лицезреть милашку благодетеля всей этой «дыры»!

Он застегнул пуговицу на жилетке, стряхнул воображаемую пыль с рукавов, затем затянулся сигарой, наклонился и подтянул носки.

– Обжиться здесь и можно прямым ходом баллотироваться в Конгресс!

– Я хочу кое-что сказать тебе, может не по этой теме, если дашь обещание не дуться и не обижаться! – сказала мисс Дрю.

– Что? Опять мои слова?

– Протеже. Про-те-же.

– А я как сказал?

– Ты сказал немного другое слово. В английском оно значит «ребенок-гений».

В этот момент банкир закончил подсчет и вернулся из комнаты-сейфа, сияющий и потирающий руки. Он возложил почтительно перед Шульцем несколько бланков с просьбой подписать и самолично отвернул крышку от авторучки, протянув ее ему. Все это время он что-то говорил. Но лишь только последняя закорючка на бумаге была закончена, он замолк и все документы тут же унесли, будто они, как важный правительственный договор, немедленно вступили в силу. Затем появилась старая секретарша с чеками и книгой записи чеков и работа, с вербальными пожеланиями всем нам счастья, по заполнению чековых книжек закипела на несколько минут. Благость прямо-таки растеклась в помещении. Все закончив, финансовые служители еще раз рассыпались в благодарностях и заверениях, что мы можем звонить в любой момент, что все, что они смогут сделать, они тут же сделают. Ну и так далее. Деньги воодушевляют, истерия хороших чувств переполняет сердце, обладатель денег становится предметом заботы и беспокойства. Банкир, конечно, никого и не замечал кроме как мистера Шульца, но внезапно почему-то обратил внимание на меня и неожиданно обратился прямо ко мне:

– Ну-с, молодой человек, а что молодое поколение читает сейчас? – будто это было так для него важно.

Он повернул книгу титулом, вот уж не знаю, чего он ожидал – французского романа, наверно, но его удивлению не было границ.

– М-м! Замечательно, сынок! – сказал он.

Он взял меня за плечо, развернул к гувернантке, мисс Дрю, и добавил:

– Примите мои поздравления, мисс Дрю, я сам предводитель скаутов округи и считаю, что за будущее страны нам не стоит беспокоиться, если у нас такая молодежь!

Мы вышли из банка, мраморный пол скользкий, как всегда в банках, вышли процессией, единственный кассир даже привстал, когда мы проходили мимо, банкир проводил нас до самых дверей.

– Да хранит вас Бог! – пожелал он на прощание, помахивая рукой со ступеней.

Лулу открыл нам дверь в машину, мы забрались внутрь. Микки завел машину и мы тронулись. И только после этого мистер Шульц раздраженно спросил: «Ну и какого дьявола все это значило?», перегнулся через колени мисс Дрю и выхватил из моих рук Библию.

В машине стояла тишина, прерываемая шелестом страниц. Я смотрел в окно. Машина ехала вдоль главной улицы городка, спускаясь по холму вниз, мимо каких-то странных продуктовых магазинчиков. Я сидел бедро к бедру с прекрасной мисс Дрю в персональной машине человека, который еще несколько недель назад присутствовал в моей жизни недосягаемой мечтой, а сейчас я чувствовал, что более несчастливого и неудачливого парня чем я, на свете не существует. Весь путь в провинцию я держал окно машины открытым, чтобы не задохнуться от сигарного дыма – сейчас у меня не было сомнений, вот-вот наступит самое ужасное.

– Эй, Микки! – сказал мистер Шульц.

Глаза Микки, голубые с поволокой, обратились через зеркало заднего обзора на шефа.

– Останови у церкви, вон шпиль, видишь? – сказал мистер Шульц. Он зафыркал от смеха. – Вот о чем мы совершенно не подумали, – сказал он, положив руку на колени мисс Дрю, – Могу я присоединиться к похвалам в адрес вон того мальчишки, что сидит за вами?

– Не гляди, босс, на меня, – ответила она, – я тут совершенно ни при чем!

Мистер Шульц склонился немного вперед, чтобы видеть меня. Он широко улыбался, показывая все зубы, что у него были, превосходные зубы, кстати.

– Ну что? Я прав? Сам дотукал?

Я так и не смог ответить.

– Знаешь, – сказал он, обращаясь к мисс Дрю, – когда я говорю, я знаю какие слова мне употреблять. Этот малыш – действительно не протеже, а самый натуральный гений!

Вот таким образом я оказался записан в воскресную школу Онондагской церкви Святого Духа, в то нескончаемое благословенное лето 1935 года. Изучать всхлипы и вскрики вожаков банд, бродивших в пустынях Ближнего Востока, их проблемы с Законом, их суету и суетность, их проблемы взаимоотношений друг с другом, грандиозные их цели и задачи, установленные ими самими – вот была отныне моя священная обязанность в холодных классах церкви, под аккомпанемент влаги, стекающей с каменных стен, и сопливое сморканье моих одноклассников в костюмах или платьях с цветочками, как правило, на размер больше чем надо, под шмыганье ног по полу, обутых или голых, каждое проклятое воскресенье. Да, пройдя такой путь, какой я прошел, увидев, что я увидел, я мог бы с тем же успехом очутиться и в приюте Макса и Доры Даймонд.

Но воскресенье было лишь худшим из дрянного. Всю неделю мы только и делали что делали хорошее. Посещали больницу и несли с собой журналы и конфеты для инвалидов. Если попадался магазин с хоть каким-то товаром, на запчасти от тракторов у нас все-таки не хватало духа, мы заходили и покупали. В миле от городка лежало запущенное поле для гольфа, вместе с Микки и Лулу мы несколько раз ездили туда и гоняли шар через маленькие деревянные ворота в лунку. Я даже выиграл несколько долларов, было чудесно, но я больше не хотел ездить туда, после одного случая, когда Лулу в порыве спортивных переживаний от неудач сломал о колено свою клюшку. Лишь только моя нога ступала за дверь, вся босоногая молодежь городка окружала меня и не давала без них ступить и шага. Они следовали за мной везде и я покупал им конфетки, надувные шарики и мороженое, а в это самое время мистер Шульц под эгидой Американского Легиона занимался их папами и мамами, устраивал для них собрания, тянул всех в церковь на благотворительные службы, покупал домашние торты и приглашал всех откушать эти торты у него на приеме. Из всех нас, он, казалось, был единственным получающим истинное наслаждение от этого скучнейшего времяпровождения. Мисс Дрю нашла конюшню и каждое утро брала босса на верховую прогулку – я видел с шестого этажа, как они уносились в поля Онондаги и как она учила его правильности посадки. Почта работала каждый день на износ, получая товары из Бостона для мисс Дрю, начиная от твидовых пиджаков и перчаток, кожаных налокотников, хлыстов, шелковых шарфов и темно-зеленых шляп с перышками, до специальных ездовых ботинок, мягких, как губы лошади, и специальных штанов, блестевших особым кавалерийским цветом на том месте где происходило соединение задницы с седлом. Форма сидела на мисс Дрю как влитая, на мистере же Шульце – все выглядело смешно, его мощность фигуры терялась и контуры выступали угловато, даже мистер Берман захотел сказать ему об этом.