Чарльз Диккенс - Жизнь и приключения Мартина Чезлвита (главы XXVII-LIV)

• Название: Жизнь и приключения Мартина Чезлвита (главы XXVII-LIV)
• Автор: Чарльз Диккенс
• Жанр: Проза

---

Когда он поправился настолько, что мог говорить не утомляясь, Мартин посоветовался с ним относительно одного плана, который задумал давно; несколько месяцев назад он привел бы его в исполнение сам, не спрашивая ни у кого совета.

- Наше положение отчаянное, - сказал Мартин, - Это ясно. Все отсюда бегут; должно быть везде известно, что место здесь гиблое, и, стало быть, продать участок, хотя бы задешево, нам не удастся, даже если бы позволила совесть. Покинуть родину было сумасбродной затеей, и кончилась она провалом. Нам осталась одна надежда, одна цель, к которой мы должны стремиться: оставить Эдем навсегда и вернуться в Англию. Во что бы то ни стало! Любыми средствами! Только бы вернуться, Марк!

- Больше ничего, сэр, - подтвердил мистер Тэпли, многозначительно подчеркивая каждое слово, - только бы вернуться!

- Так вот, по эту сторону океана, - сказал Мартин, - у нас есть один друг, который может нам помочь, - это мистер Бивен.

- Я думал о нем, когда вы заболели, - сказал Марк.

- Нам нельзя терять времени, не то я написал бы деду, - продолжал Мартин, - и попросил бы у него денег, лишь бы освободиться из западни, в которую нас так подло заманили. Не написать ли сначала мистеру Бивену?

- По-моему, он очень приятный джентльмен, - сказал Марк.

- То немногое, что мы привезли с собой и на что потратили наши деньги, можно было бы продать, - продолжал Мартин, - и мы сейчас же ему вернули бы все, что выручили. Но здесь ничего не продашь.

- Здесь некому покупать, кроме покойников и свиней, - сказал мистер Тэпли, невесело покачав головой.

- Может быть, рассказать ему все это и попросить ровно столько денег, сколько надо на дорогу до Нью-Йорка или до любого порта, откуда мы сможем добраться домой, нанявшись на какую-нибудь работу, и кстати объяснить, что у меня есть родные и что я постараюсь уплатить ему, как только вернусь в Англию, хотя бы взяв деньги у деда?

- Что ж, правильно, - сказал Марк, - он может только отказать, а может и согласиться. Попробуйте, сэр, если вы не против...

- Не против! - воскликнул Мартин. - Я виноват, что мы попали сюда, и я готов сделать все, лишь бы уехать. Мне горько думать о прошлом. Конечно, если бы я спросил вашего мнения раньше, Марк, нас бы здесь не было.

Мистер Тэпли был очень удивлен этим признанием, однако же возразил с большим жаром, что они все равно очутились бы здесь и что он твердо решил ехать в Эдем* в ту же минуту, как услышал о нем,

После этого Мартин прочел ему письмо к мистеру Бивену, которое было уже готово. В нем он откровенно, ни о чем не умалчивая, описывал их положение; рассказывал о перенесенных бедствиях и скромно, без всяких уверток, излагал свою просьбу. Марк очень одобрил это письмо, и они решили отправить его с первым же пароходом, который пойдет в ту сторону и остановится набрать дров в Эдеме, где чего другого, а дров было сколько угодно. Не зная адреса мистера Бивена, Мартин направил его достопамятному мистеру Норрису в Нью-Йорк, приписав на конверте просьбу немедленно переслать письмо по назначению.

Прошло больше недели, прежде чем показался пароход; и, наконец, ранним утром их разбудило энергичное пыхтенье "Исава Слоджа", названного в честь одного из самых замечательных людей в стране, который где-то там чем-то отличился. Они побежали к пристани, благополучно сдали письмо и, мешая другим пройти по сходням, все ждали, пока пароход отойдет. Наконец капитан "Исава" выразил пожелание, чтобы его "смололи в муку и настругали из него стружек, если он не спихнет их сию минуту в это пойло", - что в переносном смысле означало намерение сбросить их в реку.

Ответ они могли получить не раньше как через полтора-два месяца. Тем временем Марк и Мартин из последних сил старались устроить свой участок, расчищая его и готовя для посева. Как ни плохо они хозяйничали, все же дело у них шло лучше, чем у соседей, потому что Марк кое-что смыслил в земледелии, а Мартин учился у него; другие же поселенцы, еще остававшиеся на этом гнилом болоте (какая-то горсточка людей, изнуренных болезнями), по-видимому, явились сюда в убеждении, что искусство пахать землю - это природный дар, которым владеет всякий. Поселенцы помогали друг другу в этой работе, как и во всем остальном, но работали угрюмо, без всякой надежды, словно партия арестантов.

По вечерам, когда Марк с Мартином оставались одни, они часто говорили перед сном о родине, о знакомых местах, домах, дорогах и людях, которых они прежде знали: иногда с живой надеждой увидеть их вновь, иногда - с тихой грустью, словно эта надежда погибла. Во время этих разговоров Марк, к великому своему изумлению, стал замечать в Мартине странную перемену.

"Не знаю, что и думать, - рассуждал Марк про себя однажды вечером, - он совсем не то, что я полагал. Гораздо меньше занят собой. Ну-ка, попробую еще".

- Спите, сэр?

- Нет, Марк.

- Думаете о родине, сэр?

- Да, Марк.

- Вот и я тоже, сэр. Я думал, сэр: что-то поделывают теперь мистер Пинч и мистер Пексниф.

- Бедняга Том! - произнес Мартин задумчиво.

- Недальнего ума человек, сэр - заметил мистер Тэпли. - На органе играет задаром. О себе не умеет позаботиться!

- Да, хотелось бы, чтобы он немножко больше о себе думал, - сказал Мартин. - Хотя, может быть, я вздор говорю. Пожалуй, мы бы тогда не так его любили.

- Все им помыкают, - намекнул Марк.

- Да, - сказал Мартин, помолчав немного. - Я это знаю, Марк.

В голосе Мартина звучало такое сожаление, что его компаньон оставил этот разговор и перешел на другое.

- Ах, сэр! - вздохнул Марк. - Боже ты мой! Многим же вы рискнули из любви к молодой леди!

- Знаете, что я вам скажу, Марк, я в этом не уверен, - ответил Мартин быстро и решительно, он даже приподнялся и сел в постели. - Я начинаю сомневаться; мне это далеко не так ясно, как раньше. Вот она так в самом деле очень несчастна. Ведь она жертвует душевным спокойствием, жертвует кровными интересами, она не может убежать оттуда, где ей завидуют и мешают жить, как убежал я. Она должна терпеть, Марк, терпеть со связанными руками, бедная девушка! Я начинаю думать, что ей приходится выносить гораздо больше, чем мне, честное слово!

Мистер Тэпли широко раскрыл глаза в темноте, но слушал, не перебивая.

- Скажу вам по секрету, Марк, - продолжал Мартин, - раз мы уже заговорили об этом. Кольцо...

- Какое кольцо, сэр? - спросил Марк, раскрывая глаза еще шире.

- То кольцо, что она подарила мне на прощанье, Марк. Она купила его; купила, зная, что я беден и горд (помоги мне, боже! горд!) и нуждаюсь в деньгах.

- Кто это вам сказал, сэр? - спросил Марк.

- Я это говорю. Я знаю. Я думал об этом сотни раз, мой милый, когда вы лежали больны. А я, как бессмысленное животное, снял кольцо у нее с руки, надел себе на палец и больше не думал о нем, даже в ту минуту, когда расставался с ним и должен был бы заподозрить правду! Но уже поздно, сказал Мартин, спохватываясь. - Вы еще слабы и устали, я знаю. Вы говорите со мной только для того, чтобы подбодрить меня. Спокойной ночи! Благослови вас боже, Марк!

- Господь с вами, сэр!

"Меня решительно провели, - с улыбкой думал мистер Тэпли, поворачиваясь на бок. - Это надувательство! Я не затем поступал в услужение. Невелика честь быть веселым у такого хозяина".

Время шло, и немало обратных пароходов приставало к берегу набрать дров, а ответа на письмо все не было. И по-прежнему поселенцев изводили дожди, жара, болотная гниль и вредные испарения, порождавшие болезни и всякую нечисть. Земля, воздух, растительность, даже вода, которую они пили, - все дышало гибелью. Их бывшая спутница давно уже потеряла двоих детей и теперь схоронила последнего. Все это самое обыкновенное дело, такие вещи никого не тревожат, и никто не желает их знать. Именитые ловкачи богатеют, а безродные бедняки умирают в забвении. Вот и все.

Наконец к пристани пыхтя подошел пароход. Марк дожидался его у дровяного склада, и с борта парохода ему передали письмо. Он понес его Мартину. Оба они переглянулись в волнении.

- Тяжелое, - едва выговорил Мартин. И когда он вскрыл конверт, из него выпала небольшая пачка долларов.

Что оба они говорили, делали и чувствовали в первую минуту, никто из них не помнил. Марк знал только одно, что он бегом бросился на пристань, пока не ушел пароход, спросить, когда он пойдет обратно и остановится в Эдеме.

Ответ был - дней через десять или двенадцать; однако они в тот же вечер начали укладывать и увязывать вещи. Как только первое волнение прошло, каждый из них подумал (в этом они признались друг другу позже), что не доживет до возвращения парохода.

Однако оба они остались живы, и пароход пришел через три долгие, бесконечно тянувшиеся недели. В один осенний день, с восходом солнца, они уже стояли на палубе.

- Мужайтесь! Мы еще встретимся с вами в Старом Свете! - кричал Мартин, махая рукой двум исхудалым фигурам, стоявшим на берегу.

- Или на том свете, - прибавил Марк, понизив голос. - А они так спокойно стоят рядышком - вот что всего тяжелей видеть.