Валерий Вотрин - Последняя чаша гнева

• Название: Последняя чаша гнева
• Автор: Валерий Вотрин
• Жанр: Фэнтези

---

Темная пружина далеко отбросила его к основанию колонны, выбив из рук меч. Он не был готов к такой атаке, а потому был захвачен врасплох. Он взглянул на своего противника. Перед ним покачивался вытянувшийся вверх темный, покрытый затейливыми узорами столб, который венчали очковый клобук и узкая голова со злобными глазами.

«Темный змей Саурбэир», — подумал Шамиссо. Потом набежала путаная свора других мыслей, пока он беспомощно шарил в поисках своего меча.

— Не пытайся, — прошипел змей. — Тебе это уже не поможет. Древние законы окажутся перевешенными в нашу сторону, ибо нас станет больше.

Шамиссо немного повернул голову и увидел, что его меч валяется далеко в стороне. Он откашлялся, но все равно голос его прозвучал хрипло, когда он сказал:

— Законы на нашей стороне. Ульв мертв. Посмотри туда, и ты увидишь.

Саурбэир резко повернулся и увидел гору мертвой плоти, которая недавно была великаном Ульвом. Рука Шамиссо наткнулась на что-то твердое и вытянула предмет из-за пояса. Это был бластер. Шамиссо был единственным из всех, у кого еще оставалось это бесполезное в ВОА оружие. Однако сейчас ему что-то подсказало, что здесь, где, как кто-то говорил, действуют совсем другие законы, бластер может оказаться и не таким уж бесполезным ломом.

Саурбэир снова повернулся к нему. Глаза его горели огнем.

— Я восстановлю баланс, — прошипел он и увидел направленный на него бластер. — Что это? — спросил он.

Шамиссо нажал на спуск, тонкий луч рассек тело темного змея Саурбэира, и его голова с клобуком отделилась от судорожно дернувшегося туловища и упала наземь.

— Это бластер, — сказал Шамиссо.

Фонсека вышел из-за колонны и оказался лицом к лицу с Гюрдом. Умерший давным-давно маг походил на высохшую мумию, коей на самом деле и являлся. От него исходил густой смрад. Нога Фонсеки на что-то наткнулась, и Гюрд замер на месте, как и вся окружающая Фонсеку действительность.

Это был взявшийся неизвестно откуда бугорок земли. Пока Фонсека размышлял, что бы это значило, из земли возник человек. Он отдувался, как будто пробежал много миль, и был закутан в бурую хламиду. Его заплывшие, как у крота, глазки быстро осмотрели Фонсеку.

— Ты колдун?

— Нет, — правдиво ответил Фонсека.

— А Гюрд — колдун, — осклабился человек, — хоть это вовсе не смешно.

— Что из этого следует?

— Резонный вопрос. Ты знаешь, что на колдовстве Гюрда держится вся черная магия Тарлтара? По-твоему, было правильно выйти против него с твоими бессильными заклинаниями погоды?

— Ты послан для того, чтобы помочь мне или насмехаться?

— Верно. Просто у меня такая натура. Земля, знаешь ли, способствует ироничному складу ума.

— Ты Уриэль, Ангел Земли.

— Я польщен, что ты знаешь это, Проводник Вилибальдо. Наступает твой Час Равновесия, когда вернее всего должно разрешиться, жить тебе или умереть. Тебе повезло: у тебя в жизни только один такой час, тогда как некоторые проходят через несколько.

— Я хочу жить.

— Не сомневаюсь. Поэтому даю такой совет: в состязаниях магией никогда не учитываются физические качества противника. Единственная слабость Гюрда — в его физической немощи. В остальном же это могущественный маг, один из самых могущественных здесь. Обстоятельства великая вещь, Проводник Вилибальдо. Так что дерзай. Я не желаю тебе удачи только потому, что иногда она имеет привычку становиться спиной.

— Прощай, Уриэль, и спасибо, — сказал Фонсека, когда земляной холмик исчез без следа.

— А у тебя, оказывается, мощная поддержка!

Время вновь двинулось, и Гюрд ожил. Теперь он стоял в каких-то десяти шагах от него, и в его глазницах, где давно уже не было глаз, горели синие огоньки. Фонсека лихорадочно искал ответ. Сейчас любое слово, неверно сказанное, могло дать в руки противнику мощное оружие, которое вмиг пробило бы магическую защиту.

— Ты удивлен, Гюрд? — Слова наконец нашлись.

— Это хорошо, что ты знаешь мое имя. Значит, ты не дурак, что делает мне лично приятным наш будущий поединок.

Фонсека уловил оттенок высокомерия в его словах. «Он болтлив и легко забывается», — подумал он.

— Я тоже знаю твое имя, — продолжал Гюрд, — но это дела не меняет, насколько ты можешь знать магию имен.

«Старается прощупать уровень моих знаний».

— Вот если бы ты не знал моего имени или же я не знал твоего, что весьма сомнительно…

«К тому же и хвастун. Большая власть — длинный язык».

— …тогда перевес был бы на стороне того, кто обладает знанием.

— Тебе бы преподавать в школе, Гюрд, — сказал Фонсека. Нечеловеческие глаза Гюрда уперлись ему в лицо.

— Ты смеешься, не так ли? Смелый ты человек.

«Еще и пугает».

Но оказалось, что милая болтовня Гюрда скрывает под собой неожиданные и опасные решения. Внезапно маг вскинул рукава своего широкого балахона, и будто невидимая кувалда ударило Фонсеку между глаз. Он свалился на мозаичный пол.

— Люблю, знаешь ли, обескуражить человека, — пояснил Гюрд и добавил: — Это «заклинание кулака». Очень эффективно при неожиданном применении.

Фонсека, шатаясь, встал. Удар был силен. Он хлопнул в ладоши, но звук получился негромкий. На Гюрда пролился теплый дождик.

— Жаль, не захватил с собой зонтик, — посетовал тот, и пол вырвался из-под ног Фонсеки. Он упал лицом вниз, кусочки мозаики стремительно приблизились, и голова раскололась от страшной боли. Он застонал. Его лицо было покрыто кровью из разбитого носа. Над ним стоял смеющийся Гюрд. Он был виден как в тумане.

«Забавляется», — зло подумал Фонсека, и почувствовал, как ярость захлестывает его. Но тут же осадил сам себя: «Нельзя злиться. Нельзя злиться. Злость ослабляет засовы, сдерживающие эмоции, и они вырываются наружу».

Гюрд потер руки с противным шорохом, ибо от времени кожа на них превратилась в сухой потрескавшийся пергамент.

— Продолжим, Фонсека? Мне это так нравится.

— Мне тоже, — попытался улыбнуться Фонсека. — Люблю учиться у старшего по ремеслу. И возрасту.

— О! — удивился Гюрд. — У тебя еще остался внутри смех?

Он открылся, и энергия Фонсеки прорвалась сквозь его защиту, подхватила его и мощно ударила об колонну. Кости Гюрда затрещали и застучали. Мертвец скрежетнул зубами, с ненавистью глядя на Фонсеку.

— Ты воспользовался моей добротой.

— Я воспользовался твоей слабостью, Гюрд, — поправил его Фонсека. — Ты же именно так учил меня.

— А хорошо ли ты знаешь собственные слабости? — осведомился Гюрд, и позади Фонсеки появилось рогатое свирепое создание с прозрачным мечом в руках. Меч только казался прозрачным, реальность же его Фонсека почувствовал на себе: он еле успел увернуться от клинка, и лезвие поцарапало его шею.

— Я знал, что ты увернешься, — процедил Гюрд, — но нужно было показать, кто сильнее.

— Слова!

— Ты не веришь?

— Кому? Тебе? Может, стоит опять промочить тебя дождиком? Так ты быстрее сгниешь.

На Гюрда снова пролился дождь, теперь, однако, вперемежку с крупными градинами, которые застучали по лысому черепу колдуна, как по барабану.

— Крови будет больше, — проскрипел Гюрд. Чувствовалась обратная реакция: чем больше свирепел Гюрд, тем веселее становился Фонсека. У него появилась уверенность. Он чутко улавливал все слабости своего противника.

Позади Фонсеки вновь появилось то самое создание с мечом, но было тут же отослано обратно, чуть не пронзив самого Гюрда.

Теперь они стояли неподвижно.

— Крови будет больше, — твердил Гюрд.

— Твоей, — отвечал Фонсека.

Все закончилось неожиданно.

Прямо перед Фонсекой вдруг вырос гигантский воин с нацеленным в его грудь копьем. Фонсеке пришлось сделать шаг в сторону, одновременно уничтожая креатуру заклинанием. Он уже хотел было занять прежнее положение, как вдруг заметил, что с новой позиции видна брешь в магической защите Гюрда, которой сам Гюрд, поглощенный плетением сети из заклинаний, не замечает. Их взгляды встретились, и Гюрд сразу понял, о чем Фонсека догадался только что. Но было уже поздно. Зазвенел выдернутый из ножен меч, защита раздалась в стороны, и Фонсека сделал выпад. Мертвая плоть Гюрда с хрустом сомкнулась вокруг серебра клинка, и от нее пошел дым. Гюрд медленно опустил голову, смотря на меч, торчащий из его груди, затем вновь посмотрел на Фонсеку. Тот одним резким движением выдернул клинок. Ноги Гюрда подкосились, и он рухнул на колени, весь дымясь. Секунду он оставался в этом положении, а потом, на глазах превращаясь в летучий прах, опрокинулся на пол.

Вольфганг почувствовал нарушившийся баланс и сразу понял, в чью сторону склонились чаши весов, как понял это каким-то шестым чувством и Чойс. Они не знали, сколько уже времени стоят вот так, нащупывая слабинку в магической защите друг друга лучами двух Подсвечников. Лучи скрещивались, хлестали по сторонам, рассыпая тлеющие искры, но перевеса на чью-либо сторону не было.