Владимир Ли - Корейский полуостров: метаморфозы послевоенной истории

• Название: Корейский полуостров: метаморфозы послевоенной истории
• Автор: Владимир Ли
• Издательство: Литагент «ОЛМА»f74bd35c-4e12-102b-94c2-fc330996d25d
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-373-02096-1

Первая комплексная отечественная монография по послевоенной истории Корейского полуострова повествует о секретах южнокорейского «экономического чуда», тайных путях продвижения Пхеньяна к атомному оружию, о рождении в недрах авторитарной системы Южной Кореи «демократии корейского типа» и превращении ее в одно из развитых государств мира. Убедительно раскрываются неоднозначные процессы культурно-цивилизационной эволюции двух частей Кореи в условиях политического размежевания.

---

Несмотря на численное преобладание, правящая Чаюдан не обладала, тем не менее, необходимым большинством в 2/3 депутатских мандатов, что предвещало неизбежное обострение внутриполитического противоборства в стране.

Для мрачного послевоенного периода лисынмановского правления характерна не только интенсивная партийно-политическая институционализация, но и бурное становление крупных финансово-промышленных группировок, получивших довольно выразительное наименование чэболь, т. е. родового клана, обладающего богатствами. (Российские востоковеды полагают, что их рост в постколониальной Корее во многом напоминает существование широко известных монополистических концернов дзайбацу в Японии.)

Чэболи стремительно развивались в условиях льготного передела огромной колониальной собственности, перешедшей под контроль АВА и правительства РК, включая предприятия и объекты тяжелой и легкой промышленности. Приближенные к власти наиболее ловкие и оборотистые дельцы обычно за символическую плату становились собственниками или совладельцами многих ключевых объектов народного хозяйства. Получая льготные банковские кредиты, умело спекулируя на инфляции и товарном дефиците, чэболи интенсивно подключались к восстановлению национальной экономики, получая при этом прибыли и дивиденды, немыслимые в условиях нормального накопления и воспроизводства.

Некоторые из чэболей, как уже упоминалось выше, начали свою предпринимательскую деятельность еще в 30-х гг., т. е. в годы японской оккупации, и специализировались первоначально на выпуске широкого ассортимента потребительских товаров и лишь затем перешли на производство технологически сложной продукции.

Именно при опоре на чэболи Первая республика провозгласила экономическую стратегию, основанную на внешней помощи («вончжо кёнчже») или, точнее, на американских кредитах и субсидиях. Ежегодно получаемая РК помощь из специально созданных целевых американских фондов составляла 200–300 млн долл.

Именно в годы лисынмановского правления началось возвышение таких финансово-промышленных групп, как «Хёндэ» (“Hyundai Corporation”), «Самсунг» (“Samsung”), «Лакки голдстар» (“Lucky Goldstar”), «Дэу» (“Daewoo Motor”), «Ссанъён (“Ssangyong”)» и других. История чэболизации южнокорейской экономики не лишена парадоксов. Основатель «Хёндэ», Чон Джу Ен, в молодости грузчик и автослесарь, не имеющий университетского образования, только в 1947 г. основал вместе со своим братом небольшую строительную компанию. Выгодные подряды от государства позволили компании развернуть высокоприбыльный бизнес в производстве цемента, алюминия, стали, бумаги, химических товаров, судостроении, а впоследствии стать одним из крупных мировых производителей автомобилей. Скачкообразное возвышение южнокорейских чэболей было бы невозможным без тесной унии олигархического капитала с государством.

В условиях социальной пропасти, разделяющей верхние и нижние эшелоны общества, помощь извне направлялась, прежде всего, на поддержку крупного капиталистического предпринимательства и усиленную милитаризацию. К началу кризисного 1960 г. ежегодный уровень инфляции достигал 20 %, а численность безработных и полубезработных в общей массе трудоспособного населения – 40 %. Однако социальные бедствия широких трудящихся масс отнюдь не сдерживали крупнокапиталистическое накопление. Масштабы концентрации и централизации крупного предпринимательского капитала на Юге убедительно раскрывают следующие данные. К 1962 г. в текстильной промышленности Юга насчитывалось 174 фабрики, из которых 33 крупных предприятия контролировали более 80 % товарооборота. В сахарной промышленности из 58 зарегистрированных предприятий к числу крупных относились только 2, но они контролировали свыше 91 % товарооборота в данной отрасли. В шинной промышленности действовало 10 предприятий, но 2 крупнейших завода владели более 92 % рыночного оборота. В производстве резиновой обуви из 48 предприятий 9 крупнейших держали под своим контролем более 77 % общего товарооборота. Аналогичная тенденция прослеживалась и в новых стратегических отраслях народного хозяйства Юга – радиоэлектронике, химии, автомобилестроении, судостроении, промышленном и жилищном строительстве, сфере инфраструктуры.

Интенсивная чэболизация стала одной из основных предпосылок созревания социально-экономического и общеполитического кризиса на Юге во второй половине 50-х гг. С одной стороны, стремительный рост крупного олигархического капитала заметно расширял народнохозяйственный потенциал страны, но с другой – этот процесс резко обострил социальные противоречия в обществе. За несколько лет при содействии правительства выросли сильные финансово-промышленные корпорации, вскоре монополизировавшие весь рынок сбыта. Впоследствии в области экономики образовался явный дисбаланс. Средний и малый бизнес, не имеющий достаточной финансовой поддержки, вконец разорялся или поглощался более крупными предпринимателями.

Ответной реакцией Первой республики на растущую волну социально-политического протеста, охватившего не только города, но и сельские районы Юга, были еще более суровые полицейские репрессии. Под тотальным запретом оказались не только левые, но и умеренные националистические и патриотические партии и движения. На основе дополненного Закона о государственной безопасности проводились массовые аресты и полицейские расправы с оппозиционными политическими деятелями Минчжудан и других партий и организаций. Драконовские гонения обрушились на независимые средства массовой информации, выступавшие хотя бы с робкой критикой антинародной, диктаторской политики Чаюдан. Нарастало массовое недовольство и в южнокорейской деревне, из которой в города в результате разорения, пауперизации и голода вынуждены были переместиться более 1 млн крестьян, пополнивших и без того массовую армию городских пауперов и люмпенов.

В такой накаленной ситуации народное восстание против авторитарного произвола могло вспыхнуть в любое время. Нужен был какой-то ощутимый толчок, и им стала насквозь фальсифицированная кампания президентских выборов 15 марта 1960 г. Основным кандидатом на третий срок при интенсивной поддержке внешних сил остался Ли Сын Ман. Однако борьба за пост вице-президента превратилась в нешуточную схватку в верхах. Незадолго до выборов в одной из частных клиник в Вашингтоне внезапно скончался Чо Бён Ок, выдвинутый на пост президента от группировки Минчжудан. Правящая Чаюдан в целях дальнейшей монополизации авторитарного правления режима попыталась занять неожиданно возникшую вакансию. На пост вице-президента был выдвинут весьма близкий к Ли Сын Ману Ли Ги Бун, крупный южнокорейский олигарх, бывший председатель Чаюдан, спикер Национального собрания и министр обороны РК. Для того чтобы облегчить ему победу, Чаюдан привела в движение все административные ресурсы, подкупы, подтасовки, фальсификации и другие противоправные акции. Одновременно власти предприняли и хитроумные политические маневры, вступив в предвыборный сговор с руководством Всеобщей федерации рабочих союзов Кореи (Тэхан нодон чохап чхоннён хепхве) и другими реформистскими профсоюзами. С помощью подобных политических маневров правящей Чаюдан удалось забаллотировать довольно популярного в патриотических кругах страны одного из лидеров Минчжудан Чан Мёна, который на предыдущих выборах 1956 г. уверенно завоевал пост вице-президента Первой республики.

В ответ на мнимую «победу» Ли Сын Мана – Ли Ги Буна руководство Минчжудан обнародовало заявление протеста, в котором объявило состоявшиеся под полицейскими прицелами выборы президента и вице-президента страны «противозаконными и недействительными». Тем более что они были проведены ранее первоначально установленной даты, при отсутствии наблюдателей от оппозиции в местах голосования, беспрецедентном давлении на электорат, с использованием подмены избирательных бюллетеней и фальсификаций при подсчете голосов. По всей стране начала подниматься стихийная буря народного негодования.

В числе первых городов, охваченных массовыми антиправительственными волнениями, оказался портовый город на юге – Масан. По призыву оппозиционных партий и организаций центральные кварталы города заполнили тысячи участников демонстраций протеста – студенческая молодежь, рабочие, служащие, городская беднота. Участники мирного выступления несли транспаранты, на которых было начертано: «Долой фальсифицированные выборы!», «Долой Ли Ги Буна», «Долой лисынмановское правительство!», «Свободу учебным заведениям!» и др. Лисынмановские власти, напуганные столь крупной волной стихийного народного протеста, решили разогнать демонстрантов силой оружия. В результате расстрела погибло более 100 безоружных горожан. Полиции удалось на время ослабить напор демонстрантов в Масане, но масанские события подобно молнии воспламенили подъем антиправительственных выступлений в других крупных центрах страны – Сеуле, Тэгу, Инчхоне, Чжонджу, Тэджоне, Кванчжу и других.