Пол Джонсон - Популярная история евреев

• Название: Популярная история евреев
• Автор: Пол Джонсон
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2000
• ISBN: 5-7838-0668-4

Пол Джонсон – историк и журналист, автор более 30 книг, представляет на суд читателей свою книгу «Популярная история евреев», в которой исследует 4000-летнюю историю еврейского народа от изначальных корней до настоящего времени, делает свои выводы о роли и значении евреев в мировой истории, подводит читателя к ответу на вопрос, который задавали себе все поколения людей: для чего мы существуем на земле и является ли наша история всего лишь бессмысленной суммой событий?

«Популярная история евреев» переведена на многие языки и признана одной из лучших работ на эту тему.

---

Особенно хорошо Эмма Лазарус понимала значение Америки для мирового еврейства. Может статься, со временем эти толпы поднимутся, окрепнут и протянут свою мощную руку из Нового Света в Старый? Ее стихотворение «Знамя еврея» – сионистское. Ее «Послание евреям» (1882—1883) провидит возрождение еврейской цивилизации через взаимодействие Америки и Священной Земли. В несчастных евреяхашкенази, которые, как отбросы, скапливались в трущобах Нью-Йорка, она видела и жизнь и надежду.

Чего-чего, а жизни там хватало. Когда вновь прибывающие затопили Нью-Йорк, модные синагоги типа германских переместились вверх, на Манхеттен. Беженцы скапливались в Нижнем Ист-Сайде на полутора квадратных милях, зажатых между Бауэри, Третьей Авеню, Кэтринстрит, 14-й улицей и Ист-Ривер. Здесь к 1910 году 540 000 евреев оказались втиснутыми в многоквартирные дома Дамббелл-Тениментс, форма которых определялась муниципальным постановлением 1879 года, требовавшим наличия вентиляционных шахт. Эти дома были пятивосьмиэтажными, шириной 8 метров, глубиной – 30; на каждом этаже имелось по 14 комнат, лишь одна из которых имела естественное освещение. Сердцем нью-йоркского еврейства был сверхуплотненный Десятый район, где 74 401 человек жили в 1196 помещениях сорока шести корпусов (1893). Таким образом, плотность населения здесь достигала 1750 человек на гектар. Здесь закладывались основы швейного промысла, которым было занято большинство иммигрантов; они кроили и шили готовую одежду по 70 часов в неделю по 12 человек в комнате. Уже к 1888 году из 241 швейной фирмы Нью-Йорка 234 были еврейскими. К 1913 году швейная отрасль стала самой развитой в НьюЙорке, на ее 16 552 фабриках (почти все – еврейские) работало 312 245 человек.

Было ли это производство потогонным? Да, было. Но оно было одновременно и великим движителем вертикальной мобильности. Беженцы прибывали испуганными и покорными. Выходившая на идише газета писала в 1884 году: «В благотворительных организациях нашей немецко-еврейской аристократии вас встречают красивые офисы и столы, все украшено, но лица строгие и суровые. Каждого бедняка допрашивают, как преступника, смотрят на него сверху вниз. Каждый бедолага страдает от унижения и дрожит как лист – как будто он стоит перед русским чиновником». Двадцать лет спустя духа покорности как не бывало. Возникло еврейское профсоюзное движение, которое утвердило свои права четырьмя серьезными забастовками. Своими швейными иглами восточные евреи проложили себе путь к независимости и уважению. Средняя продолжительность пребывания еврейских иммигрантов в Нижнем Ист-Сайде не превышала 15 лет. Затем они перебирались в Гарлем (некогда квартал богатых немецких евреев), потом в Бронкс и Вашингтон-Хайтс, затем в Кони-Айленд, Флэтсбуш, БороПарк и Истерн-Парквей. Их дети учились в колледжах и университетах; многие становились врачами и адвокатами. Другие – сначала мелкими, а затем и крупными бизнесменами. По всей Америке бывшие уличные торговцы-евреи создавали свои фирмы «Товары – почтой», классическим примером которых являлась «Сирс, Роэбук» Джулиуса Розенвальда. В Нью-Йорке евреи перебирались из магазинчиков и мастерских в крупные универсальные магазины. На семью Бенджамина Блумингдейла из Баварии, открывшего в 1872 году галантерейную лавку, в 1888 году в их магазине на Ист-Сайде работали 1000 служащих; на братьев Альтман – 1600. Исидор и Натан Штраус перекупили Р. Х. Мейси. Другие семьи создали торговые дома Гимбельс, Штернс и в Бруклине Абрахам и Штраус. В начале 1900-х годов Нью-Йорк, где на идише говорил миллион человек, стал центром самой мощной в мире прессы на идише с ежедневным тиражом 600 000. Здесь доминировали четыре издания: «Вархайт» (радикально-националистическое), «Джуиш Морнинг Джорнел» (ортодоксально-консервативное), «Форвард» (социалистическое) и «Тагеблат» (ортодоксально-сионистское). Вскоре евреи стали доминировать в Нью-Йорке и в области английского печатного слова. Артур Хейс Сульцбергер и Артур Охс издавали «Нью-Йорк Таймс», Дороти Шиф и Дж. Дэвид Штерн – «Нью-Йорк Пост». Со временем возникли и великие еврейские издательства: Хорейс Ливерайт создал «Ливерайт энд Бони», Джордж Оппенгейм и Гарольд Гинзбург – «Викинг-Пресс», Ричард Лео Саймон и Линкольн Шустер – «Саймон энд Шустер», Беннет Серф – «Рэндом-Хаус», а Альфред Кнопф – «Альфред А. Кнопф». К этому времени на Манхэттене и Бронксе проживало по 600 000 евреев. В Бронксе евреи составляли 38% населения, во всем Нью-Йорке – 29% и являлись самой крупной этнической группой. Со своими 1 640 000 евреев (1920) Нью-Йорк был заведомо самым еврейским (и идишеязычным) городом на земле. Если в 1880 году американское еврейство составляло чуть больше четверти миллиона при населении страны 50 миллионов, то через 40 лет его численность выросла в 18 раз и достигла 4,5 миллиона (при общем населении 115 миллионов).

Такого размера человеческая общность не могла просто раствориться в американском котле. Она была квинтэссенцией и суммой мирового еврейства, и в рядах ее состояли самые страстные выразители идей иудаизма в его наиболее строгой форме. В 1880 году 90% из более чем 200 американских синагог имели реформистский толк. Однако их преобладание становилось все более шатким по мере того, как вновь прибывающие стали заставлять считаться с их голосом и силой. Примечательное событие случилось в 1883 году на обеде в честь первого выпуска в колледже еврейского союза, главной раввинской семинарии, контролируемой реформистами. Были поданы креветки и другие некошерные блюда. Поднялся шум, и целый ряд видных раввинов покинул помещение в гневе и отвращении. Вслед за этим началась быстрая перегруппировка американского еврейства. В 1886 году консерваторы организовали свою Еврейскую богословскую семинарию. Ортодоксы также сформировали собственную организационную структуру. Даже в 1890 году в США из 533 конгрегаций 316 были ортодоксальными. Через некоторое время, когда структура в целом расширилась втрое, консервативное крыло вышло на первое место, ортодоксальное заняло второе, а реформистское – лишь третье. К 1910 году в Америке можно было наблюдать самые разнообразные направления иудаизма. В более богатых реформистских синагогах проповедники выступали в одеяниях англиканского стиля, служба шла на английском языке, кругом удобная мебель, хор, орган… Раввин Иуда Магнес из модного Храма Эману-Эль гордо рассказывал в этом году своей конгрегации в НьюЙорке: «Видный адвокат-христианин из другого города говорил мне, что попал в это здание в начале службы утром в воскресенье и понял, что находится в синагоге, лишь по случайному замечанию проповедника». В то же время в пределах пяти миль можно было познакомиться с еврейской конгрегацией, где махарал Праги Бааль Шем Тов или виленский гаон чувствовали бы себя, как дома. К этому времени американское еврейство представляло все направления светского иудаизма. Оно еще не находилось в таком состоянии, чтобы преобладающее число его представителей солидаризировалось с определенным (и общим для них) направлением, не говоря о том, чтобы нацелить на него мировое еврейство. Однако оно становилось все более организованным. В 1906 году был организован Американский еврейский комитет. Движение набирало численную, финансовую, экономическую и, главное, политическую силу, и, если большинство евреев мира достигло бы консенсуса относительно своего будущего, оно смогло бы оказать им мощную поддержку. Все это явилось прямым последствием трагедии 1881 года.

Были, впрочем, и другие последствия. Выглядело все это так, будто история медленно собирала все в большую разрезную картинку-головоломку, укладывая фрагменты один за другим. Первый фрагмент – массовое американское еврейство. Второй – сионистская идея. События 1881 года подтолкнули развитие этой идеи. До российских погромов огромное большинство евреев связывало свое будущее с тем или иным вариантом ассимиляции. После них некоторые евреи стали искать возможную альтернативу. Ось еврейских размышлений заколебалась. Они стали менее оптимистичными и уверенными, но более неустойчивыми, а потому и более ищущими и творческими. Российские ужасы заставили евреев задуматься: нельзя ли на практике построить такую идеальную общину, где евреи находились бы не просто в безопасности, чтобы их там не просто терпели, но приветствовали; чтобы они чувствовали себя там как дома; чтобы в этом месте хозяевами были бы именно они, а не кто-либо другой? Разумеется, сионизм был не нов. Более того, он был стар, как вавилонское изгнание. И не от псалмопевца ли можно было услышать: «При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе?» В течение полутора тысяч лет, в каждом поколении евреев, в каждой еврейской общине разве не было хотя бы одного-двух человек, мечтавших о Сионе? Некоторые персонально воплотили эту мечту в жизнь, отправившись туда: кто в Тивернаду, кто в Зафед, кто в сам Сион. Другие размышляли, как бы образовать небольшие конгрегации или колонии. Однако все это были религиозные сионисты. Тем или иным способом они надеялись инициировать мессианскую акцию. Такая идея овладела, например, германским раввином Зеви Гиршем Калишером (1795—1874), который в 1836 году обратился к франкфуртским Ротшильдам с просьбой о финансовых средствах, которые дали бы возможность выкупить Эрец Израэль или, по крайней мере, Иерусалим у Мохаммеда Али, чтобы начать процесс собирания. В 1840 году, после того как сэру Мозесу Монтефьоре и Адольфу Кремье удалось спасти общину Дамаска, раввин Иуда Алкалай (1798—1878) из Землина, что вблизи Белграда, высказал мысль, что такая операция могла бы послужить моделью более широкомасштабного сплочения всемирного еврейства как национальной силы с модернизированным ивритом в качестве своего языка и Палестиной в качестве будущего царства мессии, которого он ждал чуть ли не с часу на час. Он пропагандировал свой план в множестве памфлетов и сам перебрался в Эрец Израэль, чтобы доказать искренность своих намерений.