Лев Шильник - Черные дыры российской империи

• Название: Черные дыры российской империи
• Автор: Лев Шильник
• Издательство: НЦ ЭНАС
• Жанр: Публицистика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-93196-727-1

Сегодня уже невозможно восстановить истинную картину прошлого. А так как традиционная история порой порождает удивление и бесчисленные вопросы, Лев Шильник (автор известной книги «А был ли мальчик? Скептический анализ традиционной истории») рекомендует предуведомлять каждое историческое сочинение аннотацией примерно следующего содержания: «Редакция предупреждает, что всякая историческая реконструкция неполна и приблизительна, и допускает иные прочтения и подходы».

Для широкого круга читателей.

---

Возвращаясь к истории крещения Ольги, поинтересуемся, не имеется ли в каких-нибудь западноевропейских источниках информации, работающей на нашу еретическую гипотезу о римском изводе русского христианства? Очень долго искать не придется. В хронике францисканского монаха Адемара (XII век) читаем: «У императора Оттона III было два достопочтеннейших епископа: святой Адальберт и святой Брун. Брун смиренно отходит в провинцию Венгрию. Он обратил к вере провинцию Венгрию и другую, которая называется Russia. Когда он простерся до печенегов и начал проповедовать им Христа, то пострадал от них, как пострадал и святой Адальберт. Тело его русский народ выкупил за дорогую цену. И построили в Руссии монастырь его имени. Спустя же немного времени пришел в Руссию какой-то епископ греческий и заставил их принять обычай греческий». Любопытно, а что говорят современные отечественные историки по поводу этого пассажа? Миссию Бруна к печенегам российская историография худо-бедно признает, а вот все остальное – отрицает начисто. Аргументация убийственная: «летописец заблуждается». Ясное дело – из двадцать первого века оно как-то виднее…

Еще раз подчеркнем: мы не считаем безусловно доказанной версию о крещении Руси по римскому обряду. Но в той же самой мере это относится и к ортодоксальной концепции принятия христианства византийского образца. Ничего не утверждая наверняка, мы призываем историков к элементарной научной порядочности: будьте добры объяснять неудобные факты, не укладывающиеся в схему, а не отмахиваться от них, как от надоедливой мухи. Критикуйте и опровергайте сколько душе угодно – на то полное ваше право. Только делайте это аргументированно, взвешенно, без возмутительной залихватской легкости – летописец, дескать, заблуждался.

А между тем фактов, подтверждающих латинские притязания, рассыпано в западноевропейских хрониках предостаточно. Например, еще в X веке в Магдебурге была учреждена епископия для обращения славянских земель в христианскую веру по римскому образцу. Можно усомниться в дате, но то, что такие попытки делались, сомнению не подлежит. Римский понтифик Николай I в послании константинопольскому патриарху Михаилу III еще в 865 году живо интересовался вопросами христианизации Восточной Европы. Этот пристальный интерес настолько обеспокоил византийское духовенство, что двумя годами позже сменивший Михаила Фотий опубликовал «Окружное послание», в котором специально предупреждал об агрессивных намерениях Ватикана. Хорошо известно, что испытывать острейшую нехватку в свободных землях Западная Европа стала давным-давно, поэтому попытки окатоличивания восточных славян предпринимались неоднократно. Не менее хорошо известно, что католические миссионеры приходили на Русь не раз и не два, так что с ходу объявлять о том, что римско-католические и униатские историки просто-напросто сфабриковали миф о крещении восточных славян по латинскому обряду, как пишут некоторые отечественные специалисты, было бы по меньшей мере неосмотрительно. Во всяком случае, уже в 1634 году католическая церковь по декрету папы Урбана XIII признала князя Владимира святым, считая его крещеным «по латинскому обряду».

Еще несколько слов о великой княгине Ольге, точнее, о загадочной смерти еесына Святослава, который, как нас уверяют, был убежденным язычником и не разделял легкомысленных авансов своей матери в сторону греческой церкви. Согласно официальной версии он был предательски убит печенегами, когда возвращался из победоносного похода против византийских греков. Великий князь киевский Святослав был мужем строгим, суровым и отважным. Когда он затевал очередную войну, то выступал воителем бескомпромиссным и последовательным. Греческого лукавства прямолинейный Святослав не выносил на дух. «Иду на вы», – говорил великий князь, и неприятель, сраженный его благородством, начинал спешно вооружаться. Скупые строки хрониста донесли до наших дней аскетический образ этого рыцаря без страха и упрека: невысокий бритоголовый мужчина запросто сидит на веслах, и только рубаха ослепительной белизны да рубиновая серьга в ухе выделяют его среди рядовых дружинников.

Но коварные греки перехитрили простодушного Святослава. После двухмесячных непрерывных боев под стенами болгарской крепости Доростол Святослав заключил с византийским императором Иоанном Цимисхием почетный мир. Вслед за этим начинается непонятное. Большая часть дружины во главе с воеводой Свенельдом степью уходит в Киев, а Святослав остается зимовать на одном из днепровских островов с горсткой бойцов. Зима выдалась лютой – оголодавшая дружина была вынуждена платить «по полгривны за конскую голову». Весной Святослав двинулся к Киеву, но почему-то не степью, как его воевода, а вверх по реке, хотя русичи прекрасно знали (если верить летописям), что на днепровских порогах печенеги устроили засаду. Дальнейшее хорошо известно: в ожесточенной схватке отряд Святослава был полностью уничтожен, а сам князь убит. По преданию, печенежский каган Куря сделал из черепа Святослава чашу.

История, как мы видим, достаточно темная и весьма напоминает заказное убийство. Первоначально роль заказчиков отводили византийцам, но со временем было доказано, что коварные греки никакого отношения к заговору не имели. Известный питерский историк Л. Н. Гумилев предложил другую версию, согласно которой во всем виноват старший сын Святослава Ярополк, возглавлявший киевскую христианскую партию. Получается, что мы имеем дело со своего рода конфессиональным конфликтом: набиравших силу христиан откровенно не устраивал князь-язычник, решительно с ними боровшийся. Вдобавок нам известно, что киевский воевода Претич был побратимом печенежского кагана Кури и таким образом вполне мог организовать и спланировать акцию по устранению неугодного князя. Работает на версию Л. Н. Гумилева и Иоакимовская летопись, в которой прямо сказано, что смерть Святослава явилась божьей карой за гонения на киевских христиан и разрушение некоей церкви. С другой стороны, очень многие историки (в том числе академик Б. А. Рыбаков) полагают Иоакимовскую летопись источником крайне ненадежным и компилятивным, составленным никак не ранее XVII века.

Зададимся простым вопросом: а какие у нас основания считать, что разрушение церкви и расправа над христианами непременно дело рук Святослава? Откуда нам вообще известно, что в отличие от своей матери Ольги и сына Ярополка Святослав был закоренелым язычником, особенно если Иоакимовская летопись доверия у специалистов не вызывает? А источник, толкующий о язычестве Святослава, один-единственный – пресловутое сочинение Нестора, почитаемое большинством современных историков едва ли не как откровение свыше. Между тем «Повесть временных лет» грешит огромным количеством нелепостей и несообразностей (о них мы писали в книге «А был ли мальчик?»), а замечательный русский историк В. Н. Татищев (1686–1750) вообще отзывался о труде Нестора крайне нелестно. А вот в некоторых других летописях сказано открытым текстом, что Святослав своим людям креститься не запрещал. Не утверждается, правда, что сам он был ревностным христианином, но и подданным своим и соратникам не препятствовал выбирать веру по собственному усмотрению. Так прямо и написано: «не бороняше». Согласитесь, что подобная веротерпимость как-то не очень хорошо сочетается с рассказами о разрушении храмов и гонениях на киевских христиан.

Кроме того, имеются и другие свидетельства, не оставляющие от официальной версии камня на камне. А. Т. Фоменко и Г. Н. Носовский в своей книге «Империя» приводят впечатляющие отрывки из труда Мауро Орбини, посвященного славянской истории. Упомянутое сочинение было опубликовано в 1601 году, а его автор опирался на огромное количество средневековых источников, которые просто не дошли до нашего времени. Так вот, Орбини пишет буквально следующее: «После смерти Ольги правил еесын Святослав, шедший по стопам матери в благочестии и христианской вере». Не правда ли, любопытно, уважаемый читатель? Оказывается, существовали (да и поныне существуют) хроники, рассматривавшие князя Святослава и его деятельность несколько иначе, чем это сделано в трудах Нестора. И даже если пренебречь недвусмысленным указанием Орбини, летописный рассказ о Святославе в «Повести временных лет» все равно вызывает справедливое недоумение. Судите сами: мать Святослава – ревностная христианка, его сын – тоже христианин, а вот сам Святослав мало того что язычник, но вдобавок еще и неугомонный гонитель христиан. Но с какой стати, спрашивается, мы должны безоговорочно верить Нестору, допустившему в своем сочинении столько «проколов», и столь же безоговорочно отвергать сообщения других хронистов?

Таким образом, события, приключившиеся у днепровских порогов, в свете вновь открывшихся фактов можно истолковать совсем по-другому. Святослав не торопится в Киев как раз потому, что подозревает угрозу, исходящую от языческой партии, во главе которой стоит Владимир. В дружине князя происходит раскол, и Свенельд, бывший, по всей видимости, сторонником киевских язычников, бросает Святослава на произвол судьбы и благополучно возвращается в стольный град. Не исключено, что и воевода Претич тоже принадлежал к языческой партии, – и тогда все становится на свои места. В Киеве полным ходом идет подготовка к антихристианскому перевороту, поэтому Святослава как последовательного и влиятельного сторонника христианской партии надо во что бы то ни стало убрать. Заговорщики, через Претича, сносятся с печенегами, и те устраивают засаду на берегу Днепра. Попутно отметим и такую любопытную деталь: если бы дело обстояло с точностью до наоборот (т. е. киевские христиане «заказали» язычника Святослава в полном согласии с традиционной версией), то логично предположить, что привлеченные в качестве исполнителей печенеги должны быть если и не христианами, то по крайней мере относиться к христианству вполне лояльно. В таком случае печенежский каган Куря вряд ли повелел бы изготовить для себя чашу из черепа поверженного врага, поскольку такой насквозь языческий обряд, напоминающий ритуальное жертвоприношение, мог быть воспринят в Киеве весьма и весьма неоднозначно. Если же Святослав – христианин, а его противники в Киеве – язычники, поступок Кури получает вполне естественное объяснение.