Яков Арсенов - Избранные ходы

• Название: Избранные ходы
• Автор: Яков Арсенов
• Жанр: Современная проза

Яков Арсенов — писатель несуетный. Заговаривают о нем редко, в тех случаях, когда речь заходит о литературных традициях Голголя, Помяловского, Довлатова.

В основе его творчества, — ирония и не торный вымысел формы, который обостряет реализм содержания.

Язык книги многогранен и дает ощущение простора.

---

— Очень перспективная мысль, — наделил его даром провидца Макарон.

Давликан рьяно взялся за симпозиум. Наехала тьма участников. Под горячую руку Давликана попались немцы, французы и даже венгр Ласло Сабо из Капошвара. На вступительный банкет им подали вересковую настойку и нарезанную толсто докторскую колбасу с черным хлебом. Ласло Сабо никак не мог въехать в происходящее. Кроме дынной паленки, он не умел пить ничего.

— Попробуй водки, — предложил ему Давликан и поднес граненый стакан.

Ласло попробовал и закусил колбасой. А когда попадался на глаза Давликана снова, уже сам аккуратно подходил к столу, наливал полный с верхом, методично выпивал и занюхивал корочкой. К вечеру его лицо уже неугадывалось на фоне зеленой куртки, а утром надо было приступать к работе. Ласло приволокся в галерею чуть живой и сел на пуфик.

— Не могу работать! — сдался он на поруки организаторам.

— Не переживай, мы твою голову мигом выправим, — приветствовал его Давликан, — айда к нам! — и подтянул к ящику пива. До обеда Ласло был твердо выставлен на обе ноги. Все последующие дни он самостоятельно покупал вересковую, а с утра обретал два добрых «Афанасия».

Работа, которую он представил на суд жюри, потрясла умы. Выполненная из бристольского паспарту мясная лавка в виде заштопанного шатра стала апофеозом симпозиума. За внешностью Ласло Сабо угадывалась судьба человека, у которого от долгого общения с Давликаном произошел душевный надлом.

Дом на Озерной превратился в большое торжище. Таксисты заруливали туда с закрытыми глазами. Земельный комитет обнаружил расхождение по границам участка и принялся перемещать бетонный забор. Затеянная волочная помера вызывала бурю восторга, она зацепила станцию защиты растений по соседству, и в нее, лишенную ворот, никто и не смог въехать. Наряду с земельным переделом возникли и другие неурядицы.

— А сейчас хор судебных исполнителей исполнит шлягер «Где деньги, где?» — объявлял Артамонов очередную группу экскурсантов.

Исполнители смешивались с потоками, возникшими в связи с пребыванием в Твери Артура. Один поток представлял покупателей, выдавших гражданину Варшавскому задатки, но никакой техники не получивших. Другой — кредиторов фирм, которым Варшавский продал юридические адреса. А когда разного рода жаждущих собиралось больше нормы, Макарон, чтобы проредить ряды, демонстративно кричал в трубку:

— Алло! Это Грозный?! Мне кого-нибудь из оппозиции! Руслан, привет! Почему не можем приехать?! Да потому, что все мы работаем в одной большой прокуратуре!

Растерянные ходоки сматывались от греха подальше, чтобы прийти завтра, когда, может быть, будет поспокойнее.

У подножия анклава не прекращались пикеты. На плакатах народным почерком было выведено требование: «Верните музыку музыкантам!»

— Ну просто плановые санитарно-эпидемиологические мероприятия! обзывала толчею Улька. — Нас остается посыпать хлоркой!

— А мне приснился сон, — делилась внутренним Дебора. — Будто я проснулась, а вокруг — одни гиены. Сосед-гиена копается в мусоропроводе, гиенята идут в школу, по телевизору три гиены ведут передачу, и куда ни гляну — всюду они. Села в такси — за рулем гиена, которая даже и не заметила, что я — нормальная. И вдруг меня одолел страх, что еще миг — и меня обнаружат, увидят, что я — засланный казачок. У меня мурашки по коже побежали. А гиен вокруг все больше. Изредка мелькнет в подворотне человек-другой, и все! Меня взяла оторопь, я проснулась от дикого сердцебиения.

— Гиены — это к дождю, — сказал Макарон.

«Губернская правда» и «Смена» злостно нахваливали Платьева. То он задвижку газовую открыл до упора, то сеялку из-под снега вытащил, а потом выбросился в канализационный люк в знак протеста против действий «Водоканала». Вот такой положительный товарищ. Мироволили ему и попутно долбили «Лишенца». Выпустили даже специальную энциклику против него в виде складывающейся гармошкой листовки. Дзскуя регулярно «находил» у входа в «унитаз» дискредитирующие документы, в которых имелись прямые доказательства того, что задержки пособий малоимущим матерям — дело рук Макарона. Но заметки на эту тему, скверно изложенные силами Асбеста Валериановича и Фаддея, были трудны для непосвященных, как история болезни околоточного, умершего от подагры в середине прошлого века.

На телевидении разыгрывалась предвыборная карта строительства высокоскоростной магистрали. Прямую линию с Фоминатом и владыкой вела Огурцова-старшая. Легко, как кондуктор, отвечала она на близлежащие к трассе вопросы. Фоминат стоял на том, что магистраль должна пройти через национальный Валдайский парк, в этом случае поезда из Москвы в Питер будут приходить на десять минут раньше. Шабада сидел рядом и благословлял затею. Как только в эфире появлялись все эти говорящие головы, на экране лопались сосуды, образуя гематомы. Приходилось убавлять красноту.

И тут один звонок возьми да спроси Огурцову в прямом эфире:

— А какое, вам, милая, дело до скоростной магистрали? В ней же надо понимать. Вы что, работаете там?

— Да нет, я ведущая, — сказала Огурцова.

— А владыка почему у вас в консультантах сидит? — не унимался назойливый телезритель. — Он что, сведущ в высоких скоростях?

— Он за магистраль молебны читает, — ответствовала Огурцова.

— А кто он такой и почему его мнение должно быть интересно? продолжал давить зритель во все наушники.

— А вы что — против магистрали? — растерялась Огурцова.

— Я не то чтобы против, просто не пойму, при чем здесь вы? Вы что, видели подобные магистрали? Или обобщили опыт их строительства в Европе? Вряд ли. Но вы сидите и рассуждаете с таким умным лицом, будто Помпиду! А теперь, внимание, вопрос… — бросил в трубку Макарон — и затих.

Огурцова долго напрягалась в ожидании вопроса, который Макарон и не собирался задавать. Она разволновалась от тишины, стала извиняться перед телезрителями за заминку, смутилась и… неосторожным движением руки открыла ухо. Оператор привычно взяла его крупным планом. Население прыснуло.

— Ну вот, а ты говоришь, не сработает, — сказал Макарон.

Вскоре должников вызвал Мошнак и сказал:

— Верните кредит, а то я не разовьюсь.

— Как мы вернем? У нас отняли здание, — сказал Артамонов. — Вы же знаете!

— Как хотите. Это ваши проблемы, — отвел глаза в сторону Капитон Иванович. — И давайте без заморочек. Мое дело предупредить.

После этой встречи битой от бейсбола измочалили крышу микроавтобуса, который был припаркован у дома Макарона. Ночевавший в машине Бек от страха обгадил весь салон.

— Это серьезное предупреждение, — сказал Макарон, поднимая биту, брошенную налетчиками. — Дело разворачивается не на шутку.

На следующий день из отдела по борьбе с преступностью позвонил доброжелатель и, назвавшись реальным именем, сообщил:

— Мы вас хорошо знаем и поэтому хотели бы сообщить о подслушанном разговоре. Мы не в курсе, в чем там у вас проблема, но вами занялась какая-то бригада.

— Спасибо за предупреждение. Но все это очень странно. Раз вы знаете, что произойдет, почему ничего не предпринимаете?

Человек на том конце замолчал. Он не ожидал вопроса. В его задачу входило забросить информацию. Он добавил, что некая залетная юридическая контора, обслуживающая долги по кредитам, будет опираться на местную группировку.

В этот вечер дежурной по номеру была Дебора. Но ее всегда подменяла Ясурова, потому что, стоило Деборе приблизиться к компьютерам, сразу зависали программы и номер нужно было верстать сначала.

Поздно вечером к Ясуровой в присутствие ворвались двое и спросили:

— Где Макарон?

— Он потащил всех в филармонию. Что ему передать? — спросила Ясурова.

— Ничего. Скажите, что приходила служба безопасности банка «СКиТ».

«Лишенцы» в это время аплодировали «Хануме». После трех вызовов на бис Орехов проснулся, привстал и как дурак захлопал еще.

— Очень низкий акустический импеданс, — сказал он.

Труппа, и без того выходившая с неохотой, собралась по домам, но в пику выходке Орехова решила сыграть по новой все второе отделение.

— Ну вот, дохлопались на свою голову, — сказал Макарон, чувствуя, что буфет уплывает как минимум на полчаса.

Вернувшись домой, Орехов с Улькой обнаружили у подъезда машину.

— Странно, — сказала Улька. — Я вижу ее не в первый раз. Подъедет, постоит и снова уезжает. Из нее никто не выходит. Будто пасут кого-то. Стекла затемненные, сколько там человек, непонятно. Вот видишь, опять — нас засекла и отваливает.

— Придурки какие-нибудь, — промямлил Орехов, все еще находясь под впечатлением буфета.

Не успели Орехов с Улькой войти в квартиру, как следом ворвались двое.