Елена Арсеньева - Ни за что и никогда (Моисей Угрин, Россия)

• Название: Ни за что и никогда (Моисей Угрин, Россия)
• Автор: Елена Арсеньева
• Жанр: Исторические любовные романы

«Возлюбленных все убивают», — сказал однажды Оскар Уайльд и этими словами печально и гениально сформулировал некое явление, которое существовало столетия до него и будет, увы, существовать столетия после. Будет существовать всегда, доколе есть на свете любящие и любимые, потому что не всегда любовь обоюдна и не всегда приносит она только счастье. Человек — существо несовершенное. И, к сожалению, не слишком-то доброе. Если он обижен тем, что его недооценивает любимая или любимый, если на его чувства не отвечают, он склонен озлобляться, а порою и мстить.

Месть за поруганную любовь — преступление ли это? Разве не следует наказать того, кто предал тебя, кто изменил?.. Во все времена каждому покинутому человеку кажется, что его страдания самые тяжелые, а обидчик — невиданный доселе злодей. Имена жестоко отомстивших за свою любовь, а также пострадавших за нее у всех на слуху: прекрасная Маргарита Наваррская; тайные супруги Абеляр и Элоиза; не вынесшая позора жена князя Андрея Боголюбского — Улита; безответно влюбленная в русского мужа, и отомстившая ему за это, царица Тамара… Да, возмездие вершилось. Но всегда ли мститель получал истинное удовлетворение?

---

Разумеется, одной Предиславой дело не ограничилось. Болеслав потешил свое тщеславие, «посидев» на троне Владимира, а также прихватил «червенские города» (западную область Руси). Он получил еще и изрядное количество золота, и несколько тысяч рабов — в том числе Георгия. Теперь его уже никто не называл по имени: ведь имя — привилегия свободных людей. Он стал просто Угрин (или просто Венгр, как сказали бы мы сейчас). Оставим же за ним это имя до тех пор, пока пленник еще не отрешился от мира и не обратил свои взоры только к Богу.

Итак, Польша, или Ляшская земля, как ее называли порою… Король Болеслав подарил Венгра одному из своих верных военачальников, и тот не мог нахвалиться исполнительным и старательным рабом. Венгр, подобно всем своим современникам, четко осознавал свое место и подчинялся своей участи. Если ты раб — значит, служи хозяину. Хорошо служишь — хозяин тебя бережет, вдосталь кормит и поит, платит щедро… Разве плохо? Нужно ли менять это положение на неверную жизнь беглеца — гонимого, словно дичь, порою затравливаемого до смерти? Венгру не свойственна была тоска по далекой, забытой родине, не тосковал он также и по семье, да и память о любимом князе начинала меркнуть, ибо время все лечит. Он отыскал друзей среди других рабов, и, как могли, они скрашивали и облегчали друг другу жизнь на чужбине, приноравливаясь к ней по мере сил. Порою Венгр думал, что не так уж плохо складывается его судьба… Он жил одним днем, так жили многие. Сегодня сыт — ну и ладно. Не свалил тебя мор — ну и благодари за это Бога, значит, хранит он тебя от бед и испытаний.

Однако беды и испытания были ему все же уготованы, ибо Господь порою любит проверять на прочность малых сих… А может быть, просто пытается по-своему обратить их на путь истинный? Помыслы его воистину неисповедимы…

Короче говоря и говоря короче, король Болеслав славился своим любвеобилием. Фавориток у него было — не счесть! Причем, когда они ему прискучивали, всех их он выгодно выдавал замуж и давал за ними такое приданое, которое прочно затыкало рты любителям сплетен и наветов. Впрочем, повторимся, у каждого времени — свои нравственные критерии, и любовь короля к девице или замужней женщине позором для нее тогда отнюдь не считалась. И среди его прежних любовниц, или, говоря уж по-польски, коханок, была некая Элька. Отдав свое девичество королю, она нимало не опечалилась, тем паче что кохал ее Болеслав довольно долго, аж три месяца (иных и на другое утро из его покоев выпроваживали и больше не звали!), а когда другую себе в постель взял, Эльку отдал замуж за своего воеводу, который на нее давно поглядывал и только и ждал, когда король ее расхочет. Ну и дождался, и с превеликим удовольствием взял Эльку в жены, даром что она была хоть и благородная, но из захудалой, обедневшей семьи. У него же, наоборот, — в крови, как говорилось в те времена, птичка напакостила… не мог, словом, он похвастаться чистотой и древностью своей родословной. Но, женившись на Эльке, так возгордился тем, что дети его станут исчислять род свой от самого Ляха, что немедля начал все силы отдавать для создания этих самых детей. И… надорвался, вот беда! Даром что еще не слишком стар был — сорок лет, да разве ж это старость?! Однако не сдюжил воевода в постельном единоборстве с молоденькой пылкой женой да и оставил ее вдовой.

Теперь пани Эльжбета (про Эльку пришлось забыть в угоду благопристойности) жила в свое удовольствие. Многие хотели бы прибрать к рукам и красотку, и ее богатство, однако молодая вдова полагала, что наигралась уже в замужнюю женщину. Она самовластно (и очень даже не бестолково!) управляла имением и вовсю заводила себе кавалеров из числа благородных ляхов, обладающих более крепким здоровьем, чем ее муж. Не брезговала она, впрочем, и рабами, потому что среди них можно было отыскать и красавцев, и людей благородных (война прихотлива!), тем паче что перед ними не нужно было пускаться во всякие ухищрения кокетства: скажешь пленнику — нынче, мол, ночью изволь пожаловать в господский дом, да и все. Иной раз Эльжбета и словами себя не затрудняла: тыкала пальцем в того или иного, потом многозначительно кивала стражнику — и все всё понимали, и все улаживалось к общему удовольствию. И совершенно так же она захотела ткнуть пальцем в Венгра, который однажды попался ей на глаза.

Эльжбета никогда не видела столь красивого мужчины… Да, прошло уже пять лет с тех пор, как Венгр попал к ляхам в плен, от прежнего нежного отрока остались только воспоминания, он повзрослел, а суровый труд не изнурил, но закалил его тело.

Однако тут возникло два затруднения. Первое — Венгр принадлежал не Эльжбете, а одному из ее знакомых. Правда, тот был человек широких, как бы мы сказали теперь, взглядов и совершенно спокойно смотрел на забавы Эльжбетиной ненасытности, а потому охотно предоставил ей возможность приватной встречи со своим рабом. Венгр был послан к Эльжбете с каким-то поручением, его привели в спальню госпожи — и он получил возможность зреть ее во всей красе.

И вот тут-то вышло на первый план затруднение номер два. Венгр решительно сделал вид, что не понимает, чего ожидает от него обнаженная женщина, приманчиво раскинувшаяся на постели. Воспользовался первым же случаем из комнаты выскользнуть, и как ни кричала вслед Эльжбета, как ни требовала вернуться, он не послушался, а отправился к своему хозяину и сообщил, что ослушался госпожи.

Пока хозяин переваривал новость и пытался понять, как такое вообще возможно, явилась разъяренная Эльжбета. Она всю дорогу обдумывала самые страшные кары, которым потребует подвергнуть раба, посмевшего так ее оскорбить, и требование содрать с него живого кожу было самым милосердным из всех, которые она намеревалась предъявить, но при виде Венгра пыл и ярость ее угасли, словно по волшебству. Красота его производила на нее действие укрощающее.

«Он просто ничего не понял, просто не поверил, какое счастье ему привалило», — решила Эльжбета и попросила прислать к ней Венгра вновь. На сей раз за ним явился доверенный сопровождающий из дома разохотившейся вдовы и по пути простыми словами объяснил незадумку, что от него потребуется.

— Этого не будет никогда, — угрюмо ответил Венгр… повернулся и отправился назад к своему господину, которого предупредил, что госпожа снова останется недовольной.

Дальше события очень напоминали сказку про белого бычка, потому что такая ситуация повторялась еще не раз и не два. Венгра уговаривал его хозяин, потом сама Эльжбета. Все было напрасно. По сути своей Эльжбета относилась к тому типу женщин, которых сопротивление только раззадоривает. Такие люди сплошь и рядом встречаются среди мужчин — их называют охотниками, ну а Эльжбета была сущей амазонкой в этом смысле, хоть и отнюдь не мужененавистницей. Она неистовствовала, настаивала — Венгр отказывал, убегал, скрывался. Со стороны все, наверное, было похоже на игру, однако игра сия наскучила хозяину Венгра. Он был должен Эльжбете крупную сумму, около тысячи гривен серебра, и просто боялся, что, обидевшись, она начнет требовать возврата долга. А поэтому решил строптивого раба наказать — и наказал так, что тот неделю не мог подняться со своего убогого ложа.

Когда слух об экзекуции дошел до Эльжбеты, она едва не умерла от ярости… но не на Венгра, отказавшего ей в очередной раз, а на его жестокосердного хозяина. Она немедля повелела присчитывать к его долгу такие проценты, которым позавидовал бы любой ростовщик, а к Венгру послала слугу с подарками, вкусными яствами, а также лекаря из собственного дома.

Лекарь, услышав сие приказание, откровенно вытаращил глаза, и его изумление и негодование многое сказали Эльжбете. Она внезапно осознала природу своих чувств к Венгру. Ну да, понятно, вожделела она его, как никакого другого мужчину, но ведь это была не просто похоть — это была любовь. Она влюбилась в этого раба… самого красивого и желанного на свете! Влюбилась, вот в чем дело. Вот почему терпела его отказы, вот почему так разгневалась на его хозяина…

Вдова немедля отправилась к тому и сказала, что перестает начислять проценты и прощает ему долг. Несчастный, уже простившийся было со своим благосостоянием, не поверил ушам… а потом не поверил им еще раз, потому что Эльжбета сообщила, на каких условиях прощает долг. Она хотела купить Венгра!

Конечно, он был хороший, сильный раб с отменным здоровьем, но за такие деньги можно было купить пару десятков таких же хороших, сильных и с отменным здоровьем рабов! Поэтому хозяин смотрел на Эльжбету, вытаращив глаза. И вдруг разглядел в ней нечто, чего не было в красавице раньше, — любовь!

— Я хочу поговорить с ним, — пробормотала Эльжбета, краснея, потому что поняла: хозяин Венгра разгадал ее.

И тот молча, только головой качая изумленно, позволил ей пойти на конюшню, где валялся избитый раб.

Летописи излагают диалог Эльжбеты и обожаемого ею раба следующим образом: