Иштван Рат-Вег - История человеческой глупости

• Название: История человеческой глупости
• Автор: Иштван Рат-Вег
• Издательство: Феникс
• Жанр: Философия
• Год: 1996
• ISBN: 5-87905-021-1

В предлагаемой книге — "История человеческой глупости" — предмет исследования автора — человеческие заблуждения, суеверия, мошенничества, чудачества и поистине безграничная глупость. Книга насыщена любопытной информацией, размышление над которой заставит читателя не только улыбнуться, но иной раз и задуматься о том, кто мы есть и в каком мире мы живем.

---

В то время кремация была еще не модной, а ведь она намного расширяет возможности уничтожения. Г. В. Саундерс, чемпион Англии по крикету, завещал, чтобы бы его тело кремировали и прах рассеяли по крикетной площадке. Мир перевернулся! Раньше по воздуху рассеивали прах сожженных на костре злодеев, чтобы он не загрязнял землю-матушку. Учтиво-любезной идеей удивил знакомых дам скончавшийся в 1931 году колумбийский женолюб Рамон Эскудер. Он распорядился, чтобы его тело кремировали, а прах разделили бы между такой-то и такой-то дамами.

А их он попросил, чтобы по щепотке праха они положили в медальоны и постоянно носили эти медальоны на шее. Потому что истинным успокоением для него было бы сознание, что и после смерти он покоится на груди у очаровательных женщин. Дамы выполнили последнюю волю усопшего кавалера. Отчасти из жалости, отчасти из-за того, что покойный за такую услугу завещал им приличную сумму.

Последовательные ассоциации руководили скончавшимся в прошлом веке англичанином по имени Джек Фуллер, который в завещании написал, чтобы его похоронили в пирамиде. Он считал, что после смерти все происходит следующим образом: тело съедают черви, червей — утки, а уток — родственники. Вполне достаточно, что его деньги попадут в карманы родственников; он не мог смириться с тем, что сам он попадет к ним в желудок.

Но самым разумным было решение отставного майора по имени Петер Лабелье. Он распорядился, чтобы его похоронили головой вниз. Дело в том, что в настоящее время в мире все перевернуто вверх дном. Когда пройдут эти дурацкие времена и порядок в мире восстановится, его тело тоже займет нормальное положение.

ВЕСЕЛЫЕ ПОХОРОНЫ

Естественно, что взгляды чудаков на траур тоже отличались от общепринятых. По нему никакой траур справлять не надо. Наоборот, пусть его похороны станут радостным праздником, пусть все танцуют вокруг гроба и поют веселые песни.

Наиболее известным в этом роде было завещание правоведа из Паду и Лодовико Кортузио (1418). Прежде всего он запретил плакать на похоронах. Он не называл имени наследника, а распорядился, что все его состояние должен унаследовать тот из родственников, кто будет наиболее заразительно смеяться во время похорон. Учредил он и легаты — суммы, которые наследник обязан был выплатить определенным лицам. Но при этом определил, что обладатель легата должен лишиться его, если забудется и заплачет на кладбище. Черного цвета надо избегать во всем, церковь должна была быть украшена цветами и зелеными ветками. Украшенный саваном веселой расцветки гроб должны нести двенадцать девушек; за это они получат приличную надбавку к своему приданому. Перед гробом и за ним пусть идут музыканты с дудками, барабанами и скрипками.

Кто из родственников "высмеял" себе наследство? Этого мы не знаем. Мы знаем зато, что родственники оспорили завещание, ссылаясь на то, что такое распоряжение не может исходить от здравомыслящего человека. Протест был отклонен на том основании, что Кортузио был доктором-правоведом в университете Падуи, а правоведом может быть только здравомыслящий человек. Дрю дю Радье, который знакомит нас с этим решением ("Recreations historiques" — "Исторические забавы", Ла-Хайе, 1768), меланхолично замечает, что в его время такой вывод был бы неправомочен.

Он же приводит странный пример закрученной логики правоведов страны. Велись ожесточенные споры, — пишет он, — вокруг того, что если бы библейский Лазарь после своего воскресения составил бы новое завещание, отличавшееся от предыдущего, являлось бы действительным оно или же сохранило бы силу более раннее, составленное перед его первой смертью? Некоторые правоведы доказывали, что действительным следует считать первое завещание, ибо Лазарь умер полностью и бесповоротно, то есть в момент его смерти завещание уже вступило в силу. Его последующее воскрешение не может лишить наследства законного наследника. В юридический турнир вмешался великий Аккурзий[274], преподаватель римского права Болонского университета (1182-1260), который силой своих доводов выбил из седла сторонников первого завещания. Спор был решен: воскресший Лазарь имел полное право накануне второй смерти составить новое завещание. (Бесспорно интересное объяснение можно найти в труде Аккурзия "Glossa Ordinaria" ("Систематическое объяснение"). Так говорится в первоисточнике, которым я пользовался. Я это не проверял.)

Голландский художник Хеймскерк оставил после себя круглую сумму, распорядившись на проценты от нее ежегодно выдавать замуж достойную того бедную девушку. С одним условием: чтобы в день свадьбы в полном наряде невесты, в сопровождении жениха и всех гостей она приходила на кладбище и там танцевала вокруг его могилы. И счастливые молодожены каждый год делали это, и стало традицией, что хоровод заканчивался выкрикиванием слов благодарности: "Пусть живет долго наш благодетель, весельчак Мартин Хеймскерк!"

Менее удачным оказалось завещание ненавидевшей мужчин старой девы из Эссекса. Она умерла в 1791 году, прожив 83 года, и всю жизнь ненавидела мужчин. Она завещала, чтобы ее похороны были праздничными, траурная процессия вела бы себя весело, а вокруг ее могилы пусть танцуют шесть юных дев. Мужчин она хотела вообще исключить из церемонии, но местный обычай требовал, чтобы на похоронах саван за углы держали мужчины. Поэтому старая дева должна была пойти на уступку. Ладно, пускай четверо мужчин держат саван за углы, и пусть каждый из них получит по сто фунтов — но ни один из них не может быть моложе 40 лет, и каждый из них должен поклясться, что ни разу не был на свидании с женщиной. Во всей округе не нашлось ни одного мужчины, который рискнул бы дать такую клятву. Душеприказчик вынужден был пригласить на эту роль четырех замужних женщин. Клятву он с них предусмотрительно не требовал.

Кто при жизни любил вино, думал о нем и в свой смертный час. Голландский художник Бакхайзен (1631-1709) положил в кошель столько золотых монет, сколько лет он прожил, то есть семьдесят восемь. Эти деньги он оставил своим друзьям, чтобы после похорон они помянули его. Лондонский банкир Девэйнес (1810) оставил жене ренту в 1200 фунтов, а также 300 бутылок вина с указанием выпить это вино на свадьбе, если жена второй раз выйдет замуж. Что касается лично его, он попросил, чтобы, когда его положат в гроб, под мышки ему положили бы по бутылке хереса самого высокого качества.

Другие одурманивали себя не вином, а табаком. Точнее, нюхательным табаком. 1 апреля 1776 года зажиточная дама по имени миссис Маргарет Томпсон чихнула так, что сразу перенеслась в мир иной. Относящаяся к похоронам часть завещания щекотала носы любителей нюхательного табака следующими строчками:

"Я распоряжаюсь заполнить мой гроб шотландским нюхательным табаком лучшего качества, но предварительно пусть моя верная служанка Сара уложит все мои носовые платки на дно гроба. Мне знаком обычай класть в гроб цветы, но, что касается меня, я считаю намного более приятным и освежающим нюхательный табак. Пусть мой гроб несут шесть наиболее признанных любителей нюхательного табака прихода Сент-Джеймс. Лента на их шляпах пусть будет не черного, а табачного цвета. За ними пусть идут шесть девушек, они должны все время на ходу нюхать табак. Священник, который пойдет во главе процессии, тоже должен нюхать табак; на это я оставляю ему 5 гиней. Еще 20 гиней я оставляю на то, чтобы моя верная служанка Сара в ходе процессии каждые 20 ярдов рассыпала по горсти шотландского нюхательного табака, бросая его в сопровождающую толпу".

ЮМОР НА СМЕРТНОМ ОДРЕ

Бывает, что чудак превращает в юмористическое чтиво само завещание. Он хочет оставаться оригинальным и после смерти, и последняя радость в его угасающей жизни — сознание, какими глазами будут смотреть чиновники на завещание, когда откроют конверт и вместо торжественных строк, достойных серьезности момента, увидят танцующие буквы нелепой шутки.

Прародителем шутливых завещаний называют обычно Рабле[275]: "У меня ничего нет, долгов множество, весь остаток завещаю бедным". Но это только осколок солидного запаса анекдотов, окружающих фигуру Рабле. Хертсл указывает, что эта шутка уже встречалась в письме Эразма Беде в 1527 г. (Рабле умер в 1553 году. И тут на него наговорили, что на смертном одре он требовал, чтобы его нарядили в домино, ибо в Библии написано: "Beati qui moriuntur in Domino" (счастливы скончавшиеся в Боге).

Достоверны зато хранящиеся в английских офисах завещания. Я расскажу о некоторых их них, таких, в которых паясничающий чудак не только бряцал над головой наследников, но и чувствительно колотил их по голове.

1781. — "Я, Джон Ойлетт Стоу, оставляю пять гиней, чтобы душеприказчик нашел и приобрел картину, изображающую гадюку, жалящую своего спасителя. Эту картину душеприказчик пусть подарит от моего имени мистеру …… , который благодаря этому получит возможность задуматься и сравнить себя с этой гадюкой. Это заменит ему те три тысячи фунтов, которые я оставлял ему по предыдущему завещанию, но изменил свою волю и сжег деньги".