Гордон Диксон - Шторм времени

• Название: Шторм времени
• Автор: Гордон Диксон
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-006511-6

Шторм Времени бушует на Земле – бушует, уничтожая миллионы людей – и забрасывая сотни тысяч оставшихся в самые немыслимые эпохи. Пространственно-временной континуум не просто нарушен – разнесен в клочья Кто остановит вселенское неистовство стихий? Возможно, Марк Деспард, готовый отправиться далеко в будущее, чтобы там из последних сил попытаться совершить НЕВОЗМОЖНОЕ?

---

Однако я не растворился в этом так, как в свое время растворился в смерти Санди. Я продолжал одеваться, принимать душ, бриться и вовремя принимать пищу. Я даже время от времени отрывался от своих поисков, когда по административным или общественным поводам требовалось присутствие Марка Деспарда. Но, в сущности, зимние снега и расцветающая весна, проходившие за окнами, казались мне какими-то пейзажами, которые чья-то невидимая кисть каждый день рисует на окне и на которые я почти не обращал внимания. Поэтому я испытал настоящее потрясение, когда в одно прекрасное утро взглянул в окно и вдруг увидел, что за окном апрель, снег стаял и повсюду пробивается новая зелень.

В конце предыдущего дня я сложил справа от кресла очередную стопку книг, но в то утро, заметив свежую зелень, я не потянулся, как обычно, за верхним томиком, чтобы начать поглощать его. По какой-то причине Старика в этот день со мной не было. В последние дни солнце так пригревало, что я даже перестал растапливать камин. В это утро в библиотеке, казалось, воцарились какие-то необычные спокойствие и мир, громоздившиеся все выше и выше подобно книгам, которые я просматривал и откладывал, так что библиотека стала похожа на склад.

Но снаружи за окном ярко светило солнце, а в помещении, где находился я, как будто образовался какой-то пузырь безвременья, некий момент вечности, позволяющий перевести дух, не думая о том, что напрасно потрачен момент жизни. Я вдруг поймал себя на том, что вместо того, чтобы продолжать читать, я просто сижу, смотрю на склон холма за окном, городок и равнину за ним.

В последние две недели я читал очень много религиозной литературы, книг по йоге, дзену и по боевым искусствам, пытаясь понять, что именно китайцы называли «чи», а японцы – «ки» и что по-английски обычно переводилось как «дух». Пока я так сидел, глядя в окно, вдруг появился самец птички-кардинала и уселся на краю кормушки, которую зимой установил Билл и на которую я до сих пор практически не обращал внимания. Я уставился на кардинала, и мне вдруг пришло в голову, что я еще никогда раньше не видел столь великолепного алого цвета, в который были окрашены его перышки, переходящие в черные на горлышке. Он устроился в кормушке поудобнее, склевал несколько зернышек, которые насыпал туда Билл, затем поднял головку и замер на фоне голубого весеннего неба.

Что-то случилось.

Без какого-либо предупреждения окружавший меня момент безвременья распространился за пределы комнаты, захватив и кардинала. Это было не физическое явление, это явно было чем-то происходящим в моем сознании – и тем не менее это было реальностью. Неожиданно мы с кардиналом стали единым целым. Мы стали одним и тем же, мы стали идентичны.

Я протянул руку и взял не одну из еще непрочитанных книг, а томик, который последним держал в руках накануне вечером. Он раскрылся почти в самом начале – на том самом месте, на котором я вчера на минуту оставил его раскрытым. И вдруг под влиянием момента безвременья со мной голосом величественным как мир вдруг заговорили строчки, которые я читал накануне. Это были первые фразы первого параграфа главы 2: ЦЕННОСТЬ НАШЕГО СУЩЕСТВОВАНИЯ книга «Айкидо в повседневной жизни» Коити Тохи, организовавшего в свое время Международное общество Ки и учившегося под руководством самого мастера Морихеи Уэсиба, родоначальника и создателя искусства айкидо.

«Наши жизни являются частью жизни вселенной. Если мы понимаем, что наша жизнь родом из вселенной и что мы появились, чтобы существовать в этом мире, то мы должны спросить себя: почему же вселенная даровала нам жизнь? В японском языке существует выражение сюисей-муси, которое означает „родиться пьяным и умереть, так и не протрезвев“. Оно употребляется для описания состояния, когда человек рождается, не понимания значения этого события, и умирает, так ничего и не поняв...»

И вдруг в голове у меня все встало на место – не внезапно, а сразу, так, будто я и раньше всегда это понимал. Прежде я был подобен человеку, родившемуся пьяным и обреченному пьяным же и умереть, – но теперь я протрезвел. Кардинал по-прежнему сидел на кормушке, момент безвременья все еще царил в библиотеке, но мне вдруг показалось, что все вокруг окутывает какое-то странное золотое свечение. И тут я понял, что то, за чем я гоняюсь, содержится не просто в обрывках прочитанных мной строк из множества прошедших через мои руки книг. Вовсе не какие-то обрывки мыслей, клочки изученной мной мудрости являлись ценными фрагментами того, что я искал, – нет, тем, за чем я так долго охотился и что должен был ухватить, было абсолютно все, что я прочитал, все, что я пережил, весь мир и все, что в нем было: все время и все пространство. И вот теперь я мог ухватить это, причем не делая руки такими большими, чтобы в ладонях могла уместиться вселенная, а получив возможность ухватиться за что угодно, где угодно, даже за нечто столь ничтожное, как мгновение, фраза или зрелище птицы, сидящей в кормушке.

Стоило мне осознать это, как золотой свет внезапно разлился повсюду и я неожиданно ощутил биение окружающей жизни, причем мой мозг способен был воспринять ее практически на любом удалении. Я мог чувствовать частое биение сердечка сидящего на кормушке кардинала. Я чувствовал биение сердец эксперименталов и людей, живущих в поселке у подножия холма. Я чувствовал медленную неспешную жизнь елей, дубов, трав и цветов. Я мог чувствовать слепое шевеление земляных червей в только что согревшейся земле. Мои новые ощущения простирались бесконечно далеко, уходя за горизонт и охватывая целый мир. Я чувствовал движение жизни повсюду – от акулы, бороздящей теплые тропические моря, до тюленя Уэдделла, загорающего на антарктическом льду. Весь земной шар пульсировал в ритмах бытия, а за этими ритмами можно было различить не такие громкие, зато более гулкие ритмы бытия неодушевленных объектов: земли, камней, воды, ветра и солнечного света. Гравитация притягивала. Кориолисова сила действовала по часовой стрелке к северу, а против часовой стрелки – к югу. Взаимоперемешивающиеся типы погоды звучали согласно, как дисциплинированные инструменты оркестра, исполняющего симфонию.

Я не помню, когда наконец исчезло это золотое свечение и когда я вернулся в обычное состояние. Но через некоторое время свечение ушло, и кардинала на кормушке больше не было. Я снова остался лишь со своими чувствами, но в сознании и в теле я теперь, как никогда раньше, ощущал необыкновенную силу. Окружающее представало видимым будто в ярком свете, чистом и резком. Разум работал просто неистово. Из меня буквально била энергия. Мне не терпелось испробовать на практике то, что я только что обнаружил. Я вскочил с кресла и вышел из летнего дворца туда, где были припаркованы машины. На стоянке как раз стоял свободный джип. Я уселся за руль, тронул его с места и погнал подпрыгивающую на ухабах машину вниз по склону по направлению к городку. Я точно не знал, где или как я, пользуясь своей новообретенной способностью, смогу ухватить вселенную, но теперь казалось просто невозможным, что я так или иначе не смогу найти для этого подходящего места и средств.

Но, как ни странно, по мере приближения к концу склона, равнине и домам на ней меня все больше охватывало какое-то смущение. До сих пор я наведывался сюда лишь с очень короткими визитами, не более дюжины раз, да и то каждый раз заходил прямо в мэрию, чтобы поговорить с Эллен, Мэри или с кем-нибудь еще, а затем, обычно пробыв не более часа, уезжал обратно. Меня вдруг осенило, что в сущности я не знаком ни с кем из жителей городка и что я для них совсем чужой – вроде как школьник, пришедший в новую школу.

Я оставил джип в нескольких сотнях футов от ближайшего здания, в кустах, которые полностью скрывали его, и дальше отправился пешком.

Первый же дом, к которому я, как выяснилось, направлялся, был временной постройкой с высоко поднятым над землей полом, дощатыми стенами и брезентовым навесом вместо крыши. К этой времянке примыкало более основательное, хотя и незаконченное еще строение со стенами, сложенными из бетонных блоков, и двускатной крышей, уже покрытой дранкой. В оконных проемах еще не было стекол, а у зияющего дверного проема стоял белый грузовичок-пикап, из которого мужчина в голубых джинсах и свитере перетаскивал в дом длинные доски.

Я подошел к пикапу, когда он в очередной раз скрылся в доме, и дождался, пока он снова не выйдет за очередной порцией досок. Это был худощавый темноволосый человек лет около тридцати или тридцати с небольшим.

– Добрый день, – поздоровался я. Мужчина бросил на меня равнодушный взгляд.

– Здорово, – сказал он, подошел к грузовичку и начал вытягивать из него очередную порцию двенадцатифутовых досок два на четыре дюйма в сечении.

– Давайте я вам помогу.

Он снова взглянул на меня, на сей раз уже не так равнодушно.

– Хорошо, – сказал он. – Спасибо.