Брайт Камли - Охотник

• Название: Охотник
• Автор: Брайт Камли
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-010702-1

Один из самых известных фантастических сериалов, начало которому положили произведения знаменитого британского писателя и мыслителя Колина Уилсона, получил свое продолжение в работах отечественных авторов.

Мир, где Земля полностью преображена после космической катастрофы.

Мир, где пауки обрели волю, разум и власть.

Мир, где обращенный в раба человек должен вступить в смертельную борьбу, чтобы вернуть себе свободу.

Мир пауков становится НАШИМ миром.

---

Однако в противовес им тут же, словно подстраховывая выдыхающегося Юса, на горизонте возникла еще одна сила.

«Шида…» — узнал Найл.

В этот момент решалось слишком многое. И не только для пауков — на карту были поставлено дальнейшее развитие отношений между ними и людьми.

Но запретить себе даже сейчас наблюдать за скрытой стороной жизни смертоносцев Найл был не в силах: в конце концов не каждый день оказывался он в общей сети сознания пауков.

Смертоносец-Повелитель потихоньку начинал терять самообладание. Когда Найл впервые слился сознанием с этой «дамой», он уже тогда обратил внимание на ее властность, своенравие, упрямство. В дальнейшем эти недостатки ее характера только подтверждались, поэтому в том, что с минуты на минуту может произойти взрыв, правитель не сомневался.

— Так кто? — вопрос подразумевал совершенно конкретный ответ, но вместо него — по существу признания — все «услышали»:

— Я не знаю, — Юс покачнулся — слаженный механизм из тринадцати паучьих явно перевешивал.

— Что? — изобразил строгость Смертоносец-Повелитель. Именно изобразил, потому что чувствовал, как постепенно сдается Шида, и к нему начала быстро возвращаться утерянная уравновешенность. И уже без всяких церемоний, причем, обращаясь больше к Шиде, чем к Юсу, добавил обычную формулу: — Склонить голову! (Что означало: «подчини свою волю»).

«Неужели больше никто не заступится…»

Найл колебался. Он мог присоединиться к Шиде, но как отнесется к этому смертоносец? Будет ли он благодарен за такую помощь? Ведь Найл, хоть его и называют посланником Богини, все-таки человек. К тому же вступать в открытое противостояние со Смертоносцем-Повелителем он не мог — не имел права…

«Что же делать…»

В полном отчаянии наблюдая за тем, как теряет последние силы Юс, Найл вдруг вспомнил, что уже видел это однажды. Только тогда противником смертоносца являлся он сам, и их борьба была открытой. А здесь…

Это совсем не походило на то, как Смертоносец-Повелитель пытался умертвить сопротивлявшегося смерти капитана — приятеля Скорбо — нет. Здесь добивались ответа, добивались, чтобы Юс признал себя преступником, а не жертвой. Паук-смертоносец не мог быть жертвой человека… Но добивались исподтишка. А присутствующие, не поддерживая ни ту, ни другую сторону, стыдливо делали вид, будто ничего не происходит…

Вдруг что-то произошло. Найл не сразу понял, что именно, он ощутил лишь новую перемену в настроении Смертоносца-Повелителя. Еще бы: практически сломленная жертва в одночасье воспрянула духом. Кто-то наблюдавший за этим нельзя сказать, чтобы очень уж честным поединком, наконец, не выдержал и, посочувствовав опальному покалеченному смертоносцу, «отстегнул» ему столько сил, что сонм паучих от неожиданности отпрянул назад.

Это был явно переломный момент. Откровенно заколебался Дравиг: видимо, методы Смертоносца-Повелителя тоже казались ему не слишком-то чистоплотными, но он привык находиться в общей связке. А тот, кто сейчас помогал Юсу, был чужаком…

— Да, камень в окно посланника Богини бросил я, — заговорил пришедший в себя Юс. — Но я этого не хотел… — он остановился, прекрасно понимая, что собирается произнести. Какую страшную «тайну» раскрыть. — Он заставил меня… — последнее Юс словно бы выдавил из себя и уже с явным облегчением добавил: — Поэтому я считаю приговор несправедливым.

— Трус!

Несдержанность Смертоносца-Повелителя лишь подлила масла в огонь. Оскорбление было просто-таки нелепо: выбросившись два месяца назад из окна, Юс показал, как он «боится смерти». Весы качнулись в сторону подсудимого — кажется, до большинства пауков начало наконец доходить, что если они сейчас не поддержат Юса, то в любой момент могут оказаться на его месте: им тоже придется отвечать за чужие проступки.

Первым это понял смертоносец охранявший Нита — один из тех, кого пришлось выводить из огня. Он узнал…

— Невиновен… Затем еще четверо. Смертоносец-Повелитель и Дравиг обменялись импульсами — растерянно переглянулись.

— Невиновен… Невиновен… — один за другим повторяли смертоносцы.

— Невиновен, — скромно присоединился к ним Найл.

Смертоносец-Повелитель был уже в ярости. Великая Богиня, как жалел он сейчас, что не приказал сразу умертвить пленника. Второй раз за свою долгую жизнь старая, умудренная опытом паучиха переоценила собственные силы. Сначала она оставила в живых мальчишку из пустыни, затем так глупо упустила возомнившего невесть что о себе слугу. И вот теперь с мальчишкой приходится считаться, а ничтожный слуга, находящийся в недосягаемой дали, вмешивается в ее дела…

Единственный, кто в этом зале еще не высказал своего мнения был Дравиг. На суде его голос значил ровно столько же, сколько и голос любого из присутствующих, но советник пользовался особым уважением и сейчас в очередной раз подтвердил, что не зря. Он сделал всего лишь одно замечание, бессмысленное для человека, не знакомого с ментальностью пауков, и оно мгновенно восстановило равновесие. Дравиг сказал буквально следующее:

— Заставивший бросить камень никогда не был слугой — он человек…

Что касается Найла, то он, в отличие от остальных, оценил мудрость сказанного с некоторым опозданием. Дело в том, что пауки вкладывают слишком разный смысл в понятия «человек» и «слуга». Это сложилось исторически и именно таким образом — учитывая всю историю взаимоотношений людей и пауков (начиная, возможно, еще до катастрофы) — следовало подходить к пониманию данных понятий (или, правильнее сказать, образов).

«Человек» означало нечто мерзкое, жестокое, агрессивное, опасное, непредсказуемое, коварное, но в то же время обладающее определенной силой и умом (неудивительно, что это считалось оскорблением).

«Слуга» же, наоборот, — верное, надежное, но безвольное и достаточно примитивное, поэтому сочетания «бывший слуга» или «порядочный человек» не имели никакого смысла. «Человек» являлся исходным материалом, а «слуга» — продуктом селекции.

На этом основании слугу нельзя было превратить в человека, а конкретного человека — в слугу. Из человека можно было сделать лишь раба.

Формально Нит являлся слугой, и, конечно, подчиниться слуге, то есть слабому и практически безмозглому существу, казалось непереносимым позором для смертоносца.

Другое дело человек: подчиниться человеку уже не так стыдно. Человек хоть и зло, но зло неизбежное — без этой живой струи через несколько поколений слуги бы просто выродились. А существовать без слуг пауки уже не могли. Вот и приходилось рисковать — терпеть присутствие человека на Земле.

О том, что число людей после переворота будет расти — браки между бывшими слугами ведь уже не контролировались — никто из смертоносцев не думал. Об этом подумал Найл. И осторожно про себя улыбнулся — слава Богине, Смертоносцу-Повелителю в такую минуту было не до него. Сделав свое дело, благоразумно устранился и Нит — охранявший его в «светящемся доме» смертоносец сразу расслабился — все равно что с облегчением вздохнул…

Собираясь сегодня утром на суд, Найл глянул на хмурое, затянутое тучами, небо и подумал: «Беспросветно». Однако когда он два часа спустя в сопровождении Дравига шел назад, небо — возможно, после завешенного тенетами обиталища, больше не представлялось правителю таким уж мрачным.

Паутина, соединявшая верхние этажи домов, в свою очередь тоже не казалась столь огромной, как там и не создавала подобной тени.

В то время, как Найл рассматривал покачивающуюся на ветру, мохнатую от пыли сеть, за спиной у него словно бы произошло едва заметное движение.

Правитель обернулся. На высоте примерно двадцатого этажа от здания обиталища стремительно удалялись два смертоносца.

Двигались они настолько красиво, что Найл даже остановился, любуясь этим сочетанием легкости и одновременно мощи. Тот, что был крупнее, выглядел немного необычно: у него не хватало двух лап. Однако это, похоже, не создавало ему особых проблем — паук-смертоносец находился в своей стихии.

Слава Богине, ущербность Юса здесь не проявлялась. Так же как и возраст Дравига: старый паук вовсе не выглядел старым, если передвигался привычным, естественным для пауков образом.

Но, видно, ничего не поделаешь: безжалостная эволюция специально заставляет делать именно то, что как раз и неудобно, и трудно, и кажется вовсе необязательным. Вот и приходилось паукам подниматься по ступенькам, торчать в зале заседаний, осваивать не свойственное им от природы логическое мышление. Даже интриговать: Дравиг, например, сегодня вел себя, как опытный, искушенный в дипломатии, царедворец.

А люди в свою очередь должны были наконец приступить к постижению скрытых возможностей собственного разума.

Во-первых, научиться использовать его не только для создания различного рода вспомогательных средств (какими бы совершенными они ни были), но и понять, что сам он также является и побудительной причиной, и двигателем, и средством осуществления.