Ли Танит - Серебряный любовник

• Название: Серебряный любовник
• Автор: Ли Танит
• Жанр: Фэнтези

Мама, я влюбилась в робота. Нет. Вряд ли ей это понравится. Мама, я влюбилась.

В самом деле, дорогая?

О да, мама, да. У него каштановые волосы и очень большие, похожие на янтарь, глаза. А кожа у него серебряная.

Молчание.

Мама, я влюбилась.

В кого, дорогая?

Его зовут Сильвер.

Звучит, как металл.

Да. Это означает Серебряный Ионизированный Лабильный Вокализованный Электронный Робот.

Молчание. Молчание. Молчание.

Мама...

---

День клонился к вечеру, и мы задержались в какой-то забегаловке. Я просила его притвориться человеком, но страхи мои скоро исчезли. Для меня он и был человеком. Но в забегаловке, жутко проголодавшись, я поглощала недорогую, но очень вкусную еду одна, и это меня обеспокоило.

– Денег мало, - сказал он. - Было бы безумием расходовать их на ненужную для меня пищу.

– По крайней мере, выпей кофина. К тому же сейчас холодно. Все вокруг в пальто. (Даже я. Свою меховую куртку я катала по всей тахте и даже для лучшей маскировки втирала в нее штукатурку). - Ой, надо ведь забрать твою одежду у Египтии.

Его это позабавило.

– Мы можем сходить за ней. Или я один.

– Нет!

– Боишься, что она опомнится и украдет меня?

– Да. Слушай, а ты можешь делать вид, будто тебе холодно.

– Могу вызвать пену у рта и забиться в припадке, если хочешь.

– Перестань, - замахала я на него рукой. Позади нас кто-то вошел в забегаловку, привлеченный запахами жарящегося перца, лука и мяса.

– Боже, я замерзаю, - сказал Сильвер, притопывая ногами.

Вновь прибывший взглянул на него и покивал сочувственно.

В сумерках, когда в небе зажглись пятнышки звезд, а на земле - уличные фонари (последних было куда меньше), Сильвер провел меня между громадами домов на небольшой базарчик, где тускло горели светильники на рыбьем жире. В их свете он стал бледно-золотым. Я шла за ним между рядами: его руки были заняты покупками - деревянными планками, клеем, растворителем, завернутым в бумажные пакеты, булками хлеба, пачками сухого молока, апельсинами, - но тяжести он как будто и не чувствовал. Несмотря на все это, выглядел он просто фантастично, буквально каким-то сказочным персонажем. Я не могла на него наглядеться, забыв, что сама купила его. Хотя на него смотрели многие, не я одна. По большей части он их не замечал, а если встречался с кем-то взглядом, то улыбался ему, и тот расцветал.

– Откуда ты знал про этот базарчик? - спросила я.

– Я знаю, где находится все. Каждое здание, любой закоулок во всем городе. Это есть в моей программе. Отчасти для удобства при рекламной кампании, отчасти для расширения сферы услуг. Кажется, вы находите меня весьма небесполезным, сударыня. Боже, как я замерз, - добавил он, когда кто-то проходил мимо.

Мы застряли в магазине одежды. Там было полно шмоток, поношенных и роскошных, но по вполне доступным ценам. Из прогоревших театров. От вторых владельцев, у которых тоже, как и у богачей, бывают тяжелые времена. Мать с негодованием отвергла бы саму мысль купить вещь, уже бывшую в употреблении. Думаю, она бы и после меня не захотела донашивать.

Хозяйка магазина мигом воспылала к нему страстью. Она вдвое снизила цены. Там был черно-красный бархатный плащ под шестнадцатый век, просто созданный для него. Она закутала им Сильвера, слегка приобнимая его, потому что он заметил, как холодно на улице.

– Вот это волосы, - сказала она ему. - Они не могут быть натуральными.

– Не совсем, - отозвался он.

– Очень вам идут, - продолжала она. - И кожный грим. Эй, - подключила она меня, - взгляни-ка. Уступлю за двадцать.

Это была куртка. Она искрилась. На ней были зеленые павлины и кусочки зеркала - я вспомнила куртку, в которую он был одет, когда я впервые увидела его...

– Двадцать она не может себя позволить, - сказал он женщине. - Не при деньгах.

– Что ж, - ответила она, - посмотрите что-нибудь еще?

Я вся напряглась, но он только усмехнулся, покачал головой и посмотрел на нее дьявольски неотразимыми глазами. Я решила, что он ее загипнотизировал, потому что она сказала:

– Десять. Забирайте за десять. Она пойдет к ее бледному лицу и большим глазам.

Мне хотелось купить эту куртку. Потому что она напомнила мне его. Потому что на ней павлины. Но в ней я буду выглядеть такой толстой.

– По-моему, удачная покупка, - сказал он мне. И я вдруг обнаружила, что плачу уже остатками денег Каза-Бьянки.

Когда мы уходили, я сказала:

– Не надо было этого делать.

– Надо. Это же не еда. Она тебе подойдет. А деньги, - добавил он, можно не только тратить, но и делать.

Меня охватили сомнение и тревога. Чувство безопасности вдруг исчезло, хотя он был рядом, шел сзади. Масляный уличный свет бил по глазам, как град.

– Что ты задумал?

– Когда идешь в этих местах, смотри под ноги, а то в канаву свалишься, того и гляди, - предостерег он, и я подумала, что он все прочитал на моем лице. - Песни. Я же пел на улице для Э.М.. Я могу делать это для тебя.

– Нет, - сказала я. Эта мысль обеспокоила меня еще больше. Я не могла сказать, почему, но в моем сознании возникла мятежная толпа с транспарантами, вспомнилось их резонное недоверие к превосходству машин. Это, наверное, незаконно, если они будут тебе платить.

– Почему бы не заплатить, если им понравится? Я взглянула на него. Сверхнатуральное человеческое лицо вопрошающе обратилось на меня.

– Я боюсь, - проговорила я и остановилась, прижимая к себе свою скромную ношу - павлиновую куртку.

– Ты не боишься, - сказал он, придвинувшись ко мне так, что, кроме него я ничего не видела. Даже огни исчезли, озаряя края его волос. - Ты сама себя запрограммировала на этот страх. А на самом деле ты больше не боишься. Так как, - видя мое изумление, продолжил он, - ты решила меня называть?

– Я... не знаю.

– Вот над этим и поломай голову. Столько хлопот из-за меня, а имени нет.

Мы снова двинулись вперед, по дороге купили огромную коробку красок и смесители для них.

– Тебя все женщины любят, - ревниво сказала я.

– Не все.

– Все. Та женщина в магазине вдвое цены скостила.

– Потому что до того уже назначила двойную цену, а про нас знала, что мы будем торговаться. По-настоящему она сбавила цену только за куртку.

Мы, то есть я, купили подушку, к которой понадобится еще и наволочка. Я была возбуждена, как ребенок утром, в свой день рождения. Потом снова нахлынула тревога.

– Что я вообще собираюсь делать? - рассеянно проговорила я.

– Превратить свою квартиру в место, пригодное для жилья.

– У меня не получится...

– Запрограммирован и приведен в действие, - произнес он и принялся необычайно похоже подражать звукам компьютерного механизма, считывающего программу: булькать, щелкать, буксовать на знаках препинания.

– Пожалуйста, перестань, - взмолилась я.

– Сначала ты перестань.

Я, прищурившись, переводила взгляд с пакета, где лежала куртка, на скрученную подушку. Никогда раньше у меня не было свободы выбора, только теперь, и это странно. И еще он. Разве он робот? Он мой друг, который помог мне сделать выбор, несет мои свертки и придает мне храбрости.

– Я была смелая? - смущенно спросила я, когда мы брели по безлюдной площади. - По-моему, да.

Кругом высились разрушенные землетрясением кварталы. В них гнездились птицы или летучие мыши, я слышала шелест их крыльев и короткие пронзительные крики.

– Я действительно чувствую страх только потому, что вбила себе это в голову, а вовсе не потому, что ушла из дома от матери и от друзей, что у меня нет денег, что я отдала свое сердце прекрасному кусочку серебра.

Мы рассмеялись. Я поняла, что произошло. Я начала подражать его манере говорить. Ни с кем другим этого раньше не получалось. Я завидовала остроумию Кловиса, но оно было обычно таким сальным, что я не могла его перенимать, а вот с Сильвером... тьфу ты! Не Сильвером.

– Сильвер, - сказала я, - я знаю, что ты можешь приспособиться ко всем и ко всему, но спасибо тебе, что ты приспособился ко мне, к этому...

– Не хочу вводить тебя в заблуждение, - сказал он, - к тебе приспособиться легче, чем к большинству.

Мы пошли домой. Ерунда. Домой? Хотя сейчас это было уже так, мой дом везде, где он. Сильвер стал моим другом. На балках истошно мяукал молочно-белый кот, похожий на призрак.

– Как тут холодно, - заныла я, оказавшись в комнате.

– Это же моя роль.

Я с тоской посмотрела на радиатор.

Никеля и меди у меня почти не осталось, а три сотни на карточке нужно было растянуть до следующего месяца.

Он снял с себя плащ, завернул меня в него, потом обнял и прижал к себе.

– Боюсь, своим телом я не смогу тебя согреть.

– Да ладно уж.

Мы тихонько поцеловались, и я сказала:

– Никогда не занимайся со мной любовью, если ты этого не хочешь.

– Когда захочешь ты, захочу и я.

– Я в это просто не верю. Бывает иногда."

– Мое эмоциональное и физическое равновесие никогда не разрушается.

– А-а.

– А еще я проглотил парочку словарей. Мы стащили с тахты матрас. Сверху в качестве одеяла я положила почти новые пятнистые коврики, слегка пахнувшие после недавней чистки. Под ними я растянулась во весь рост и долго ласкала, изучала, любила его.

– Ничего, что я это делаю? - робко спросила я, не в силах остановиться.

– О, это ужасно.

– Я, наверное, такая неловкая.

– Совсем нет. Ты становишься отличной любовницей.