Шарль Диль - Византийские портреты

• Название: Византийские портреты
• Автор: Шарль Диль
• Жанр: История

---

На его место избрана была одна из жертв предыдущего правительства, Мефодий; тут началась полная реакция. Заботами епископов почитание икон было восстановлено; изгнанные и сосланные были возвращены и приняты с торжеством; заключенных выпустили на свободу и величали как мучеников; на церковных стенах вновь появились священные иконы и вновь, как прежде, над воротами Халки был торжественно повешен на прежнем месте образ Спасителя, что свидетельствовало о благочестии обитателей императорского дворца; наконец, 19 февраля 843 года в торжественной священной церемонии собрались вместе духовенство, двор и весь народ. Всю ночь во Влахернской церкви императрица благоговейно молилась вместе со священниками; когда наступило утро, торжественная процессия потянулась по улицам Константинополя; окруженная епископами и монахами, среди восхищенной толпы Феодора проследовала из Влахернской церкви в Святую Софию и в Великой церкви принесла благодарение Всемогущему. Побежденные со свечами в руках должны были находиться в этом шествии, прославлявшем их поражение, и смиренно склоняться перед предававшими их анафеме. Затем вечером в Священном {100} дворце царица устроила пиршество духовным особам, и все поздравляли друг друга с достигнутым успехом. Это было торжество православия. И с тех пор в воспоминание об этом великом событии и в память блаженной Феодоры ежегодно в первое воскресенье Великого поста греческая церковь торжественно празднует восстановление иконопочитания и поражение его врагов.

Революция воздала должное и самим умершим. Торжественно были привезены в столицу останки знаменитых исповедников, Федора Студита и патриарха Никифора, пострадавших за веру и умерших в изгнании. Император и весь двор, неся в руках свечи, почли за честь пойти на встречу священных останков, следовать затем благоговейно за ракой, несомой священниками, и среди огромного стечения народа сопровождать ее вплоть до церкви Святых апостолов. Зато, наоборот, осквернили могилу Константина V и без всякого уважения к императорскому сану выбросили на улицу останки великого противника икон, а из его мраморного саркофага, распиленного на тонкие доски, сделали облицовку для украшения одной из комнат дворца его.

К сожалению, византийские историки, которым мы обязаны этими подробностями, не сумели передать нам, каким образом могла произойти так быстро эта великая революция, по-видимому, не встретив сколько-нибудь серьезного сопротивления. Одно, очевидно, ей особенно способствовало: усталость, испытываемая всеми от бесконечной борьбы. Но еще другое соображение заставило, быть может, государственных деятелей присоединиться к решению, принятому Феодорой. Если с точки зрения догматической победа церкви была полной, она, с другой стороны, должна была отказаться от всяких поползновений на независимость, проявленную иными из самых знаменитых ее защитников. В отношении государства она стала безусловно в подчиненное положение, власть императорская в вопросах религии стала проявляться над ней более чем когда-либо. В этом, несмотря на восстановление православия, политика императоров-иконоборцев принесла свои плоды.

За великое дело, совершенное ею, Феодора заслужила быть причисленной восточной церковью к лику святых. Однако многое смущало императрицу при исполнении ею принятой на себя задачи. Одно в особенности поглощало и заботило ее: она, как известно, страстно любила своего мужа; она не могла примириться с тем, что страшные анафемы, каким предавались иконоборцы, затрагивали и его. Поэтому, когда святые отцы, собравшиеся на собор, пришли просить ее милостивого соизволения на восстановление иконопочитания, она в свою очередь попросила у них единственной милости: разрешить от грехов императора Феофила. И когда {101} патриарх Мефодий стал возражать, что, если церковь имеет неоспоримое право прощать живых, приносящих покаяние, она не может ничего относительно человека, умершего в состоянии смертного греха, Феодора прибегла к благочестивому обману. Она объявила, что в свой смертный час царь раскаялся в грехах, что он с благоговением прикладывался к образам, поднесенным женой к его губам, и что он, как добрый христианин, предал дух свой в руки Божий. Епископы легко поверили этой назидательной истории, тем более что хорошо сознавали, что восстановление иконопочитания возможно только этой ценой; и, согласно желанию регентши, они решили, что в течение недели они будут по всем церквам столицы молиться за спасение души покойного императора. Феодора захотела сама принять участие в этом благочестивом упражнении и льстила себя мыслью, что таким образом вымолила для грешного раскаявшегося царя милость Божию.

Позднее легенда сильно изукрасила трогательный рассказ о супружеской любви Феодоры. Рассказывали, что в страшных снах царица видела, какая судьба угрожала ее мужу. Она видела Богородицу с младенцем на руках, сидящую на троне и окруженную ангелами; она судила царя Феофила и приказывала жестоко сечь его розгами. В другой раз приснилось ей, будто она на форуме Константина, и вдруг огромная толпа затопила площадь и прошло шествие людей, несших орудия наказания и пытки, а среди них, обнаженного и в цепях, волокли несчастного Феофила. Вся в слезах, Феодора последовала за толпой и с ней дошла до площади перед дворцом напротив ворот Халки. Там на троне сидел человек, большой, страшный, с видом беспощадного судьи. Тогда императрица бросилась перед ним на колени, моля его помиловать ее мужа, и человек отвечал: "Женщина, велика твоя вера. Ради благочестия твоего и твоих слез и во внимание к молитвам моих священников отпускаю грехи мужу твоему". И приказал его развязать. В то же время и патриарх Мефодий со своей стороны прибег к опыту, чтобы увериться в предначертаниях Провидения. На жертвенный стол в алтаре Святой Софии он положил кусок пергамента с написанными на нем именами всех императоров-иконоборцев; затем он заснул в церкви и увидал ангела, возвестившего ему, что Бог помиловал императора; проснувшись и взглянув на кусок пергамента, он действительно увидал, что место, где им было написано имя Феофила, чудесным образом стало вновь белым в знак прощения.

Однако некоторые люди выказали себя более жестокими, чем Бог. У художника Лазаря, расписывавшего иконы, правая рука была отрезана по приказанию покойного императора; и хотя, по {102} легенде, эта отрезанная рука чудесным образом приросла, мученик ковал злобу против палача и на все замечания императрицы с упорством отвечал: "Бог не может быть таким несправедливым, чтобы забыть наши беды и простить нашего гонителя". На придворном обеде, которым закончилось торжество православия, еще один исповедник выказал себя не менее неумолимым. То был Феодор Грапт, прозванный так потому, что Феофил в виде наказания велел выжечь у него на лбу раскаленным железом четыре оскорбительных стиха. Императрица, очень озабоченная тем, чтобы польстить чем-нибудь мученикам, велела спросить у святого человека имя того, кто подверг его такой ужасной пытке. "Об этой надписи, - отвечал тот торжественно, - я у престола Божия потребую отчета у твоего императора, супруга". При этой неожиданной выходке Феодора, вся в слезах, обратилась к епископам с вопросом, так ли они рассчитывают исполнить свои обязательства; к счастью, вступился патриарх, и не без труда удалось ему успокоить озлобленного исповедника и заверить монархиню: "Наши обещания, - заявил он, - остаются непоколебимы, и если кто ими пренебрегает, это не имеет значения". Но, с другой стороны, далеко не безразлично, что из всех этих анекдотов мы ясно видим, сколько политических и человеческих расчетов имелось в виду при этом восстановлении православия и к каким сделкам с совестью одинаково легко готовы были прибегнуть и епископы, и сама Феодора.

III

"Первая добродетель, - говорит один летописец той эпохи, - это иметь православную душу". Феодора вполне обладала этой добродетелью. Но у нее были еще и другие качества. Византийские писатели восхваляют ее государственный ум, ее энергию, ее смелость; они приписывают ей героические слова, как, например, следующие, благодаря которым она предотвратила нашествие царя Болгарского: "Если ты восторжествуешь над женщиной, послала она ему сказать, - слава твоя не будет стоить ничего; но если тебя разобьет женщина, ты станешь посмешищем целого мира". Во всяком случае, в продолжение четырнадцати лет, что она была регентшей, она правила хорошо. Без сомнения, как это, впрочем, легко предположить, правление ее было отмечено чрезмерной религиозностью. Очень гордая тем, что восстановила православие, она не менее того мечтала о славе истребления еретиков; по ее приказанию павликианам было предложено на выбор: обращение в православие или смерть; и так как они не уступили, {103} кровь полилась рекой в местностях Малой Азии, населенной ими. Императорские инквизиторы, которым поручили сломить их сопротивление, превзошли самих себя: благодаря их стараниям более ста тысяч людей погибли от пыток. Событие большой важности, долженствовавшее иметь еще более важное последствие: бросив этих отчаявшихся людей в руки мусульман, императорское правительство приготовило себе тем много бед в будущем.