Комиссия по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований РАН - В защиту науки

• Название: В защиту науки
• Автор: Комиссия по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований РАН
• Жанр: Прочая документальная литература

Статьи Бюллетеня № 2 "B защиту науки" убеждают читателя в том, что, если бесспорные научные аргументы и рекомендации относительно лженаучных теорий и практик в медицине, образовании и других областях будут восприняты властными структурами, — это станет величайшим благом для развития общества и науки. О научном контроле, об экспертизе так называемых "новых научных открытий", об узаконении Президентом экспертной функции РАН ратуют авторы Бюллетеня.

---

случайность и необходимость находятся не в отношении субординации, но в отношении координации).

При этом наука, в отличие от религии с её онтологизацией виртуальной реальности религиозного мифа, свёртывающего в образ и символ абстрактную и догматизируемую религиозную идею (научные аксиомы тоже абстрактны, но замкнуты на логику и опыт, обрекающие систему аксиом на развитие), в каждую эпоху осознаёт свои конкретные временные границы, пределы своего прометеевского, фаустовского пафоса, и она каждый раз переходит от наступления к обороне, накапливая силы для нового прорыва (с помощью новых технологий, требующих всё расширяющегося сотрудничества учёных мира).

Наука пришла на смену мифам, которые улавливали истину мира в мифопоэтической форме. Поскольку каждое понятие имеет предел применимости, оно при достижении предела своей применимости тянет за собой новое понятие, способное радикально изменить всю картину физического мира. Теория относительности, например, установила, что понятие события является первичным по отношению к понятиям пространства и времени, а теория струн как элементарных возбуждений физического вакуума уточнила, наполнила содержанием по сути физически бессодержательное понятие события как абстрактной нульмерной мировой точки.

На каждом новом витке наука пересматривает прежнюю картину мира с помощью всё большей разрешающей познавательной способности (пятнышко на небе вдруг оказывается новой галактикой, не уступающей нашей Галактике, клетка тела вдруг оказывается сложнейшим организмом и т. д.). Мир и истина о мире — представляют собой процесс. Этим единая мировая наука отличается от различных мировых религий с их различными догматами, сила и слабость которых в самой их догматичности, ограничивающей их приложимость к алгоритмически несжимаемой в догматы единой для всех истины (её не следует путать с субъективной «правдой», которая у каждого "своя").

Пуповина, связывавшая науку и религию, необратимо перерезана, и автономность науки перерастает в её универсальность: теперь не религия указывает науке её место от имени логически противоречивого знания непознаваемого Абсолютного начала (Единое саморазрушительно в замкнутости на самоё себя, но конструктивно в замкнутости на Многое, которое наука реально познаёт), но наука указывает религии её место в феноменологии культуры. Понтифик Иоанн Павел II в беседе с математиком

В.И. Арнольдом (Ватикан, март 1998 г.) признавал, что наука одна способна устанавливать истину, а религия считает себя более компетентной в оценке возможного использования научных открытий типа атомных бомб.

Что касается опасности ядерного или иного самоуничтожения человечества, то здесь нет пути назад, в лоно религии: человек по своей природе есть пограничное существо (он подобен движущемуся фронту пламени, что бушует на границе добра и зла, конечного и бесконечного) и вынужден будет выработать новую систему ценностей, отвечающую новым рискам человеческой цивилизации. Вся проблема в том, что ритмы технологического развития и моральной адаптации к изменениям различны: если нарастание проблем будет опережать рост способности их преодоления, наступит очередная катастрофа. Спектр социума неоднороден: после фаз хаотизации всегда возникает закономерное и относительно устойчивое распределение общества по различным стратам с различными уровнями благосостояния и знания. Иммунитет против новых социальных вирусов у этих страт различен. В сфере нравственности, кому-то может пригодиться и религия, для каких-то социальных страт наука и религия не совместимы, но совместимы люди науки и религиозной веры (наука и вера могут уживаться и в одном человеке: ведь бывают же "взрослые дети"). А вот для людей науки нужна не сила иллюзии, но предельная духовная и интеллектуальная трезвость. Это налагает на учёных дополнительную моральную ответственность перед обществом. Бальзак в одном из своих произведений высказал грустную мысль: ужасен удел человечества — всякое счастье происходит от неведения. Но сила духа учёного заставляет его предпочесть высокую истину о высокой трагедии бытия религиозному утешению (вспомним высказывание нашего великого современника В.Л. Гинзбурга, что он чувствовал бы себя более счастливым человеком, если бы был верующим). Но сила разума не даёт ему и нам, просвещённым атеистам, санкции верить в утопию.

Людям религиозной веры придётся научиться уважать просвещённых атеистов, для которых, вопреки Ф.М. Достоевскому, отнюдь не "всё позволено" (раз нет Бога и бессмертия вне воображения), а людям науки стоит снисходительнее относиться к верующим. Для нас это взрослые дети, а ведь мы не говорим детям, что, к примеру, Дед Мороз — это всего лишь переодетый артист (учёные сильны знанием, а сильные великодушны).

Совсем другого отношения заслуживают воинствующие теисты с их жаждой власти над нашими душами и нашим образованием, с их политикой материального стяжания в духе Иосифа Волоцкого (1439–1515). Они считают атеистов духовными недорослями, не допуская мысли, что научное мировоззрение теми выстрадано, что просто интеллектуальная честность не позволяет им впадать в духовный фетишизм по поводу якобы сверхъестественного мироточения деревянных икон и прочих псевдочудес. Честнее расширять границы естественного, чем верить в сверхъестественное: высокий духовный настрой совсем не привязан намертво к этим пережиткам магического сознания в христианстве. Религиозные мифы с их претензией на вневременность и пред-вечность подчинены законам истории и преходящи. Сама их неотмирность подчинена логике реальной истории: когда исчерпывается ресурс конкретного типа естественных отношений, ему на смену приходят отношения неестественные с представлениями о сверхъестественных силах и их носителях (не случайно, например, автократор-самодержец Август и пантократор-все-держитель Христос, т. е. императоры земной и «небесный», были востребованы историей примерно в одно время).

Дико слышать протесты христиан, касающиеся пресловутого тезиса о "происхождении человека от обезьяны". Во-первых, обезьяны во многом лучше любого маньяка в человеческом образе: обезьян сдерживает животный инстинкт, а недочеловек способен находить наслаждение в отрицании всего человеческого в себе и в другом (свобода больного человека может быть тоже «больна» — да разве не больными были те преступники, которые заживо сожгли дерзкого мыслителя Джордана Бруно и старовера протопопа Аввакума, для которого было "лучше быть на уды посеченным, нежели веру переменити"?). Во-вторых, человек произошёл не от обезьяны: и человек, и обезьяна, и, вообще, вся биосфера с её единым генетическим кодом произошли от Космоса по законам Космоса (поскольку сложные химические элементы, без которых жизнь невозможна, возникли в недрах взрывающихся сверхновых звёзд, мы в известном смысле дети этих самых звёзд, реальные "небесные существа", живущие на реальном небесном теле, именуемом Землёй). Космос — это океан ветвящихся возможностей, симметрия которых сочетается с асимметрией их реализаций, стохастический океан случайных пересечений необходимых нитей. А человек — это замкнутое на всю природу универсальное наиприрод-нейшее существо, смысловой центр, сингулярность Вселенной.

Но есть территория союза людей веры и науки — это противостояние псевдонауке. Для религии псевдонаука грешит бездуховной мистикой, преодоленной мировыми религиями, а для науки — это возврат в её глубокий тыл либо просто помешательство. Полезно было бы переиздать книгу Ломброзо "Гениальность и помешательство". Психологи знают, как гениальность может деградировать в помешательство. Особенно здесь велик риск для так называемых мономаньяков с их духовной монокультурой — шахматистов, музыкантов и математиков. Заманчиво выглядит "одной лишь думы власть, одна, но пламенная страсть". Но всякая дисгармония жизненных начал опасна (впрочем, тот, кто всегда и всюду ориентирован не на вершину, а только на середину — просто посредственность).

Квантовая механика учит, что жёсткий мониторинг наблюдения за квантовым объектом существенно изменяет его состояние (упомянем, например, "эффект сторожевой собаки", когда непрерывно наблюдаемый электрон в результате не возвращается, как ему «положено», из метастабильного состояния в основное). Это наводит на мысль, что, скажем, "непрерывное творение молитвы Иисусовой" и непрерывный жёсткий самоконтроль человека может через самогипноз привести его к неадекватности.