Максим Солохин - Сказка для старших

• Название: Сказка для старших
• Автор: Максим Солохин
• Жанр: Современная проза

---

И тут вышел страшный конфуз. Оказалось, что Митька находится в родном городе, только в совершенно другом районе, на Заречном, в восьми километрах от своей Туневки. Митька в Заречном бывал раньше, с Папой. Только с другого конца.

С одной стороны, ясно, что если Митька врун и фантазер, то для чего бы ему было не наплести небылицы о родной планете? Затем было использовать общеизвестные географические названия? Получилось, что и фантазия-то у него бедная, и соврать-то красиво не умеет! Тут еще приехала милиция. Мрачный сержант посоветовал Митьке воспользоваться общественным транспортом и ехать куда подальше. И укатил.

Одно утешение — что Юрка Митьке поверил. На следующий день они с Митькой специально встретились на Туневке, откуда Митька начал путешествие.

— Да. Похожее место, — сказал Юрка, оглядевшись. — Похоже на нашу Перекатную.

Они сели на то же место, где Митька был вчера. И Митька, сосредоточившись, повторил переход. И Юрка прошел! Но только держась за левую руку. В одиночку, без Митьки, Юрка перейти не мог — чего-то не хватало. Не получались у него самостоятельные переходы. Так у Митьки появился друг. Юрка. Не раз Митька жалел, что Юрка появился в его жизни так поздно, уже на пороге взрослости. Что делать?…

До Юрки Митька чувствовал себя немного чужим в своем собственном мире, будто и правда был пришельцем. Может быть, поэтому у него так легко получались переходы. Митьке легко было вообразить себя пришельцем, потому что он и правда чувствовал себя немного чужаком. А вот Юрка крепко стоял на ногах в своем собственном мире, может, потому переходы у него не получались, даже стандартные. Потому он ухватился за Митькину руку, можно сказать, обоими руками! И вдвоем они где только ни побывали. Юрка тоже ощущал, что Митька немного чужой тут. Ну, белая ворона, что ли… Зато держась за его руку (притом зажмурившись), можно было поверить, что ты на другой планете. Митька правда был ненормальным.

— Ты, Митек, точно не от мира сего, — сказал как-то Юрка в ответ на Митькину философию.

Нормальные дети хотят быть крутыми. А Митька почему-то не хотел. Он это осознал давно, в раннем детстве. Он как-то очень рано понял, что крутизна — понятие относительное. То, что круто по понятиям одного мира, может считаться весьма пошлым в другом. Тот, кто хочет стать крутым, просто идет на поводу у общества. Он трудится над собой ради того, чтобы другие признали его. Это было Митьке скучно. Его как-то ломало трудиться только ради того, чтобы удовлетворить публику. Крутой — это раб своего общества. Вернее, клоун, которому платят популярностью за то, что он мастерски ломается. Потом Митька заметил четкую закономерность: крутые рано теряют способность к волшебству. И понял, что это не случайно: чтобы стать крутым, надо конкретно врасти в свой мир, пустить тут корень.

И все-таки Митьке было трудно в роли белой вороны. Он чувствовал потребность найти себя, найти свое место. Кто я? И для чего? Это не давало ему покоя. Отсюда и родилась тяга к волшебству. Волшебник — это гадкий утенок своей сказки, который умудрился стать в ней лебедем. Потому тот случай, с которого началась дружба с Юркой, был для Митьки началом новой эпохи: взрослое волшебство — это был свет в конце тоннеля! Получилось, что проскочив восемь километров от Туневки до Заречного, Митька как бы и правда перешел в другой мир, более родной, чем раньше. И остался тут навсегда. Раньше у него не было Юрки, теперь — стал быть. Раньше митькины мечты о волшебстве не имели реальной почвы, теперь — обрели. И вообще с появлением Юрки что-то неуловимо изменилось в митькиной сказке.

После этого у Митьки время от времени стали получаться переходы с места на место в своем собственном мире. И это было здорово! Потому что это уже не детское волшебство, которое всегда остается на грани глубокой фантазии. Это был настоящий переход из одного места в другое. Такое умели делать только взрослые, настоящие волшебники.

Взрослая магия как раз и отличается от детской тем, что она действует здесь, в этом мире, она имеет материальные последствия.

Потому-то Митька и обиделся, когда папа сказал: "А кушать ты что будешь?" Как и все взрослые, Папа относился к волшебству свысока, считая его бесполезной детской забавой. Все в детстве этим занимаются. Но плода это не приносит.

Но Митька хотел не этого. Он искал настоящего взрослого волшебника. И трепетно ловил каждое доказательство того, что — получается!

Вот такая была обстановка. В общих чертах.

И вот, однажды Митьке повезло. Дело было так. Митька шел домой. Он осторожно заглянул за угол проходного двора, в котором часто промышляли разбойники. Увы, шайка была в сборе.

Митька начал размышлять, стоит ли ему идти к своей берлоге в обход, перелезая через два забора, или попытаться идти напролом. Или пойти, еще раз попробовать найти подходящее место, чтобы совершить переход сразу в свой двор — или лучше сразу с свой подъезд. Хорошо бы найти похожий подъезд, думал Митька, только где гарантия, что попадешь к себе домой, а не куда-нибудь еще… в другой похожий подъезд. Гарантий не было. Сказка было стихией, и управлять этой стихией Митька пока не умел.

И тут он увидел Волшебника. То есть, Митька, конечно, не знал, что этот крепкий дед с седой раздвоенной бородой — волшебник, но что-то волшебное Митька определенно почувствовал. Лицо Волшебника показалось Митьке удивительно знакомым. Где-то Митька его раньше видел. Лицо у Волшебника было светлым, чем-то похожим на лицо Монаха. Только Волшебник смотрел на все прямо, как бы правде в глаза. А монах глядел как-то вскользь, все больше куда-то в сторону или вниз.

И вот теперь, в минуту опасности, Митька поступил так, как умел поступать только Митька. Он подошел к деду и, просительно заглянув в лицо, сказал:

— Дедушка, если Вы — волшебник, то помогите мне.

Волшебник ничуть не удивился.

— А почему ты решил, что я — ДОБРЫЙ волшебник?

А Митька ничего и не решил. Он мечтал стать волшебником — естественно, добрым волшебником, и про злых волшебников в этом смысле даже и не задумывался, хотя и знал про них, конечно. Митька молчал. А Волшебник спокойно ждал ответа.

— А зачем мне злой волшебник? — ответил Митька вопросом на вопрос.

Ответил вроде бы невпопад, но Волшебнику Митькины слова отчего-то понравились.

— Ты хочешь сказать, с какой стати тебе должен был встретиться именно злой волшбник? — переспросил дедушка.

Митька был не уверен, что он именно это хотел сказать, но версия Волшебника ему понравилась. Митька кивнул.

— Ну, что же, по вере твоей да будет тебе, — сказал Волшебник. Он дал Митьке небольшую шапочку, точнее, чепчик из тех, которые надевают на младенцев — только размером побольше.

— Это шапка-невидимка, — сказал Волшебник. Надень и завяжи подвязочки.

Митька сразу поверил. Он благоговейно взял волшебный предмет. И удивился:

— А откуда Вы знаете, что мне нужна именно шапка-невидимка?

Волшебник шутливо погрозил пальцем.

— Я знаю даже то, что ты предпочел бы меч-кладенец.

Митьке почему-то стало стыдно.

— Но меч-кладенец нельзя давать тому, кто не любит своих врагов, — сказал Волшебник совсем серьезно.

Они помолчали минуту, а потом Волшебник как ни в чем не бывало пошел дальше, кивнув Митьке на прощанье.

И вот что странно — Митька не побежал за ним, не стал проситься в ученики, а тоже как ни в чем не бывало кивнул Волшебнику — точнее, даже слегка поклонился. И долго провожал его взглядом. А потом надел шапку-невидимку. И ничего не случилось.

— Надень и завяжи подвязочки, — вспомнил он слова Волшебника.

Митька завязал. И что-то случилось. Ничего не случилось, просто Митька поверил, что он может спокойно идти домой, и его никто не увидит. И он пошел, а солнце светило ему в спину, а Митька смотрел на свою тень, и абсолютно не боялся разбойников.

Он только удивлялся, соображая: как же так, если есть тень, значит, он не стал ПРОЗРАЧНЫМ для лучей света. Почему же он — невидимка?

И только дома, бережно разглаживая в руках драгоценный чепчик, Митька окончательно пришел в себя и ужаснулся: что же я натворил?! Надо было бежать следом, нельзя было упускать ТАКОЙ случай. Волшебник пришел сам, и был, можно сказать, у Митьки в руках! И Митька упустил его. И сам не может понять, почему упустил.

И начал Митька мучиться раскаянием об упущенной возможности. Хотел стать волшебником, а удовольствовался волшебной шапочкой, вот лопух-то!

Но отчего же лицо Волшебника показалось Митьке таким знакомым?

Наконец,љ Митька вспомнил. Еще когда он был маленьким, он однажды побывал в Детском Волшебном театре. Волшебник был тот самый — высокий и толстый, с длинными, совсем белыми волосами, со странным, необыкновенно внимательным выражением глаз, как будто он видел вокруг себя совсем не то, что ты. Не простую обыденную жизнь, а что-то очень важное и не совсем понятное. Казалось, он не различает привычное от непривычного… будто для него все непривычно. Как для младенца. И вот это-то и показалось маленькому Митьке чем-то родным и до боли нужным. Волшебник был нездешним человеком. И Митька тоже был нездешним. Но тогда Митька был маленьким и не смог сделать практического вывода. И забыл с годами. А теперь он был большой и — мог сделать практический вывод.