Эйлис Диллон - Лошадиный остров

• Название: Лошадиный остров
• Автор: Эйлис Диллон
• Издательство: «Детская литература»
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1978

Хорошая детская повесть из жизни ирландской деревни середины XX века и о приключениях мальчиков-рыбаков. Но, думается, что и многим взрослым читать ее будет интересно.

---

Мы понимали, что Люк прав. Его старенький парусник творил чудеса. Несмотря на скрип, на дыры в парусах и на трещины в шпангоутах, он не плыл, а летел по сверкающему морю, как будто это было его первое плавание. Люк вел его мастерски. Стоило ему шевельнуть пальцем, и ветер послушно надувал паруса. На него весело было смотреть. Пэт сказал ему самую большую похвалу, на которую был способен:

— Ты, Люк, управляешься с парусами не хуже моего брата Джона.

Люк довольно улыбнулся, обнажив два ряда великолепных белых зубов.

Немного погодя я спросил его:

— А о самом Майке Коффи вы ничего не слыхали? Интересно, куда он вчера делся?

— Слыхал. Говорят, что он приплыл на Росмор, оставил Энди в шхуне, а сам отправился к Стефену Костеллоу. Выпил у него полторы пинты портеру и купил спичек для трубки. Стефен сам его обслуживал, а потом проводил на пристань. И шхуна Майка взяла курс на запад, в сторону Клифдена. С того времени Майка больше никто не видел.

— Вот уж никогда не слыхал, чтобы Стефен водил дружбу с Майком Коффи, — с сомнением покачав головой, проговорил Пэт.

— Миссис О'Ши сказала, что вчера они были как два неразлучных дружка. Держу пари, у Стефена Костеллоу тоже рыльце в пушку. Не зря к нему Майк вчера пожаловал.

Пэт не мог этому поверить.

— Да, — сказал он, — Стефен скряга, каких мало, но совесть у него чиста.

Люк, однако, покачал головой:

— Я много видел и знаю, что скупец рано или поздно непременно впутается в какое-нибудь темное дело. Он ведь привык только о своей выгоде думать, вот и приходится вступать в сделку с совестью. В конце концов она у него делается как кожа угря, гладкая и непробиваемая. Я вовсе не утверждаю, что Стефен конокрад. Насколько мне известно, он так богат, что ему просто нет смысла утруждать себя таким опасным ремеслом. Но существует еще много других неблаговидных дел, боящихся света дня.

— А что это могут быть за дела? — нахмурился Пэт.

— О некоторых вы и сами можете легко догадаться.

Сказав это, Люк поджал губы, давая понять, что разговор окончен. Пэт призадумался. Я видел, что последние слова Люка не дают ему покоя, и он силится проникнуть в тайные замыслы Костеллоу, порожденные его маленьким, хитрым умишком.

Что до меня, то я очень скоро бросил думать о старом Стефене. Мы уже приближались к Инишрону. Рассыпанные по острову белые крапинки постепенно выросли в дома, серая паутина, оплетавшая поля, сделалась каменной изгородью, обозначились валуны, которых так много на нашей земле. Наконец в кристально чистом воздухе стали видны над крышами сизые дымки.

Подойдя ближе, мы увидели, что бухта забита лесом мачт, как будто в ней собрались все парусники Инишрона. Не заходя в бухту, мы повернули вдоль берега к маленькому заливчику в скалах как раз под домом Конроев. Там на каменистом пляже стоял вытащенный из воды их парусник. Солнце уже клонилось к закату, и залив был в тени. Естественная гряда скал образовывала нечто вроде маленькой гавани. Мы быстро вошли в нее и выпрыгнули на берег.

— Бегом наверх! — скомандовал Люк. — Скорее ведите сюда бабушку. А я побуду здесь. Захватите с собой какой-нибудь еды, если найдется! — прокричал он нам вслед, когда мы уже карабкались наверх. — И ради бога, будьте осторожны. Вон тут какие камни, и молодому охрометь недолго, не то что восьмидесятилетней старухе.

— Побережемся! — отозвался Пэт.

Мы, как горные козлы, прыгали с камня на камень, спеша скрыться с глаз Люка. Как он ни старался умерить голос, это ему плохо удавалось: его в любую минуту могли услышать на пристани.

Берег в этих местах крутой, скалистый, глядит прямо в лицо Атлантики, поэтому большую часть года открыт всем ветрам и бурям. После каждого шторма вид побережья меняется: гигантские руки океана всякий раз заново расставляют огромные скалы. Поднявшись на край откоса, мы двинулись по старой, мощенной нетесаным камнем дороге и вскоре вышли к пологому зеленому склону. Шелковистая трава ласкала босые ноги. По склону бродили овцы, выгнанные на летнее пастбище, и трава в некоторых местах была уже съедена под корень.

Мы поднялись по склону и остановились: отсюда были видны зады усадьбы Конроев. Дверь черного хода была закрыта. По загончику ходили куры. Я показал на них Пэту.

— Это значит, что дома никого нет? — спросил я.

— Да, — ответил Пэт. — Матушка всегда их сюда загоняет, когда уходит куда-нибудь. Будь она дома, они бы гуляли у переднего крыльца, норовили проскочить в кухню. Нам повезло.

— А бабушка-то дома? — спросил я с сомнением: уж очень вокруг было пустынно, как вымерло.

— Бабушка всегда дома.

Нам осталось пересечь два поля. Держась в тени каменной изгороди, мы очень скоро подошли к торцу дома. Бросив взгляд на дорогу, ведущую к большаку, завернули за угол и очутились у переднего крыльца.

Я бы не удивился, если бы входная дверь оказалась запертой, как запираются на ночь или когда надолго уходят. Но закрыта была только нижняя створка двери, так что мы могли видеть внутренность кухни. На горке у противоположной стены блестели в лучах заката фаянсовые кувшины. Вся остальная кухня была погружена в полумрак. Даже огонь в очаге горел как будто приглушенно. Пэт резко толкнул нижнюю створку, и мы вошли.

Бабушка сидела на своем обычном месте, на лавке у очага. Увидев нас, она вздрогнула и от неожиданности уронила с колен крупные черные четки. Пэт нагнулся и поднял их. Бабушка протянула руку и легонько коснулась его лба. Потом, чуть-чуть всхлипнув, глубоко вздохнула.

— В нашей семье утопленников еще не было, Пэтчин, — сказала она. — Ни одного. И я не хочу, чтобы ты был первый.

— А где все?

— Ушли в Гаравин. Дай бог, чтобы отец твой не встретил по дороге Майка Коффи. А то, неровен час, быть греху. В полдень они с Джоном пришли домой, взяли ружья, те, что для охоты на тюленей, и опять ушли. Ну и раскудахтались тут твоя матушка с сестрицами, как куры, увидев лису! Я велела им идти в Гаравин вслед за мужчинами, сказала, что останусь дома одна и буду молиться за спасение всех заблудших душ… Постойте, как же это вы не встретили их в Гаравине? — вдруг спросила бабушка.

— Мы причалили не в бухте, а здесь внизу, у Куандуба. С нами Люк из Килморана. Он сейчас внизу, сторожит свой парусник. Замечательный человек! Его можно принять за инишронца. Он едет с нами на Лошадиный остров.

Бабушка остро поглядела сначала на Пэта, потом на меня:

— Вы собрались на Лошадиный остров?

— Нам надо. Мы хотим привезти оттуда вороную кобылицу. Ты поедешь с нами?

Секунду вид у бабушки был как будто испуганный. Потом она медленно поднялась и, как во сне, проговорила:

— Да, да, я еду с вами. На мой дорогой остров. Я сказала, что хочу еще раз побывать там. Да, сказала. И вы не забыли моих слов.

Она подошла к горке и взяла белый пузатый кувшин с розами. Вынула из кувшина ключик на шнурке и протянула Пэту:

— Открой, пожалуйста, Пэтчин-агра, этот ларь, я достану оттуда шаль.

Пэт отпер резной ларь, стоявший у двери черного хода. Мне было всегда любопытно, что в нем, и я вместе с Пэтом и бабушкой заглянул внутрь. На самом верху лежало аккуратно свернутое темно-коричневое платье, какие я видел только на покойниках. Взглянув на платье, бабушка засмеялась:

— Гляньте-ка, а я-то думала, теперь мне только в этом наряде щеголять. Вынь его аккуратно, Пэтчин, я не хочу, чтобы оно помялось. А теперь достань шаль.

Пэт вынул красивую бежевую шаль, вышитую по краям коричневыми, светло-зелеными и красными цветами.

— Под шалью чистый фартук в клеточку. Его тоже достань. А это платье аккуратно положи на место.

Пэт сделал, как ему было сказано. Запер ларь, протянул ключик бабушке. Она велела нам отвернуться и опустила ключ уже в другой кувшин. Потом надела поверх красной юбки белый в голубую клеточку фартук и набросила на плечи мягкую красивую шаль.

— Я готова, — сказала она.

Мы взяли свежеиспеченный каравай содового хлеба и несколько холодных вареных картофелин — корм, приготовленный курам. Все это мы сложили в старый мешок из-под муки и еще прихватили пшеничной крупы, чтобы сварить кашу. Подхватили бабушку под руки с обеих сторон и двинулись в путь. Я чувствовал, как ее худенькое тело пробирает дрожь, и на какой-то миг мне стало вдруг страшно: что же это мы делаем? Бабушка, точно прочитав мои мысли, сказала:

— Не беспокойся обо мне, Дэнни. Со мной ничего не случится. Просто я очень, очень давно не выходила из дому.

Мы повели бабушку той дорогой, по которой пришли за ней: через два поля, вниз по отлогому зеленому склону и по старой дороге вдоль высокого берега. Шли мы очень медленно, с трудом преодолевая каменные изгороди, через которые полчаса назад перескакивали с такой легкостью. В наших краях ворот в изгородях никогда не делали да и по сей день не делают, не стоит того: земля у нас бедная, кроме картошки, мы ничего не сажаем.