Екатерина Красавина - Право первой ночи

• Название: Право первой ночи
• Автор: Екатерина Красавина
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-13862-5

Я всегда чувствовала себя чужой в семье. Ни доброго слова, ни приветливого взгляда… Даже сестра от меня отдалилась и ведет какую-то странную, скрытую от всех жизнь. Однажды я увидела в глянцевом журнале свою Нику, разодетую в пух и прах. Конечно, это была не сестра, а просто очень похожая девушка, дочь крупного бизнесмена Анжела Викентьева. Кто бы мог подумать, что этот снимок перевернет мою жизнь с ног на голову! Так случилось, что я познакомилась и с Анжелой, и с ее отцом, и лаже с женихом Русланом. Но почему Руслан вдруг решил назначить свидание мне?..

---

— Грабил кто-то из ее бедных знакомых, которому позарез нужны были деньги, уверенно сказал Витька.

Губарев мельком взглянул на него.

— Не обязательно. Деньги могли взять для отвода глаз. Чтобы подумали так, как только что сказал ты.

Глава 8

Дорога домой казалась мне бесконечной. Я ехала в метро, а про себя репетировала предстоящий разговор с Никой. Я совершенно не представляла, с чего я начну и как буду вести «допрос». В конце концов Ника может взорваться и послать меня ко всем чертям. И моя «шпионская» миссия будет с треском провалена. И тут в моей памяти всплыло воспоминание из далекого детства, как нам с Никой купили подарки на Новый год. Мне — плюшевого медвежонка, а ей куклу. Кукла была красивой, в нежно-голубом платье, но мы обе почему-то сразу влюбились в медвежонка. Плюшевого, с красным бантиком на шее. И с каким-то очаровательно-лукавым выражением на мордочке. Он сразу стал для нас живым и родным. Мы назвали его Бабулькой и дружно нянчились с ним. Кукла была позабыта, а Бабулька стал нашим любимцем. И надолго. Одно мороженое на двоих, одна игрушка… Ника, Ника! Куда же все это делось?

Я открывала дверь ключом и молила, чтобы Ники еще не было дома. Я не могла встретиться с ней сейчас, сию минуту. После вчерашних событий я была разбита и подавлена. Мне нужно было время, чтобы восстановить свои силы. Но я понимала, что времени у меня как раз и не будет. Я должна действовать быстро и оперативно. Если хочу помочь Нике.

В доме никого не было. Мать на работе. А отец, наверное, бегал по офисам, предлагая свои «гениальные» идеи. Тишина в квартире была такой, что я отчетливо слышала тиканье будильника, как будто это была бомба с часовым механизмом. И тут я вспомнила о работе. О которой начисто позабыла. Мне ведь надо ехать в офис! Но я не могла выйти из дома, не переговорив с Никой. Я позвонила в отдел кадров и сказала, что мне плохо и я не могу сегодня исполнять свои служебные обязанности. Сухим тоном кадровичка сообщила мне, что это исключается. Подменить меня некому. Если мне уж так плохо, то я могу побыть дома до обеда. А после явиться на службу. Безотлагательно.

— Хорошо, я приеду, — упавшим голосом сказала я.

На том конце повесили трубку. Я убрала Никину сумку в пакет и спрятала за стол. Затем без сил опустилась на диван. Закрыла глаза и впала в полудремотное состояние. Наконец я услышала, как открывают дверь. Только бы не Ника, молила я. Пусть она придет чуть попозже. Я не готова к разговору с ней. Но это была Ника. Когда она возникла в дверях, у меня кольнуло в сердце. Она была вся какая-то жалкая, растерянная. Спутанные волосы, под глазами — темные круги. Моя Ника! Она обвела комнату невидящими глазами, а потом сфокусировала свой взгляд на мне:

— Аврора! — пролепетала она.

— Что случилось? — строго спрашиваю я.

— Ничего, — огрызается она. Но тут же вскидывает на меня свои глаза и умоляюще смотрит. — Не спрашивай меня ни о чем, ладно?

— Пожалуйста, — говорю я с видом оскорбленной добродетели. — Як тебе приставать не собираюсь.

— Не надо, — скулит она, как маленький щенок. — Не надо меня ни о чем спрашивать. Я сама ничего не знаю.

— О чем это ты?

— Ни о чем. Просто так. Ты не обращай на меня внимания, ладно? Я сегодня немного не в себе.

— Ника. — Я встала с дивана и подошла к ней. А потом крепко обняла ее за плечи. — Сядь и отдохни. Приди в себя. Может быть, тебе кофе сварить?

— Нет. Чаю. И покрепче.

— Хорошо.

Я чуть ли не силком усадила ее на диван и пошла на кухню, а когда вернулась, то увидела, что Ника спит. В одежде. На диване. Чуть полуоткрыв рот, как в детские годы, когда мать шутила, что к ней во сне может залететь ворона. Или бабочка, говорила я. Мне казалось, что это красивее — когда в рот залетает яркая переливающаяся бабочка. А не черная каркающая ворона.

Я села рядом и погладила сестру по голове. Ника слабо шевельнулась во сне и что-то пробормотала…

Проснулась она через два часа. Я была на кухне, когда услышала ее голос.

— Аврора!

— Я тут, — откликнулась я. — Сейчас подойду. Только помешаю картошку. — Я жарила картошку-фри.

Ника уже пришла в себя. Она сидела на диване и изо всех сил старалась казаться веселой и беспечной.

— Привет!

— Привет!

— Как дела? Я чуть не расхохоталась. Произошло убийство, а она мне: «Как дела?» Дурочку, что ли, передо мной разыгрывает?

— Отлично, — с иронией ответила я. — А твои?

— Мои… тоже нормально.

— В самом деле? — Я подняла вверх брови и села на Никину кровать.

Что-то в моем тоне насторожило Нику.

— А что? — сказала она с едва уловимым вызовом.

— Ничего. Наступило молчание.

— Ты уверена, что у тебя все в порядке? Она закусила губу.

— Уверена. — И тут же добавила: — Постой, постой. Ты что-то знаешь?

— Что?

— Вот я тебя о том и спрашиваю.

— Был такой фильм. По-моему, итальянский. «Я знаю, что ты знаешь, что я знаю». Или наоборот. «Ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь». Но суть не в этом. Кажется, у нас сейчас именно такая ситуация. Сплошные загадки и намеки.

Ника смотрела на меня. Во все глаза. А я на нее. Я первая нарушила молчание.

— Ты ничего не хочешь мне сказать?

— А что я должна говорить?

— Ника, мы взрослые люди. Надеюсь, — поправилась я. — Зачем нам играть друг с другом в прятки?

Ника вздохнула.

— Я запуталась. Если бы ты только знала, сколько я наломала дров!

— Поделись, и я помогу тебе. Сделаю все, что в моих силах.

Нет, — решительно сказала Ника. — Мне уже никто ни в чем не поможет. Я сама вляпалась, сама и буду отвечать. Другого выхода у меня нет.

— Выход всегда есть, — возразила я. Но Ника упрямо молчала. Я-то знала, какой она могла быть упрямой и непреклонной. Но мне надо было спасти ее, не дать запутаться еще больше в той паутине, в какую она попала по собственной глупости или случайности. — Ника! — проникновенно говорю я. — Ты же моя сестра. И всегда можешь рассчитывать на меня. В любой ситуации. Что бы ты ни натворила, я всегда буду на твоей стороне. Всегда и во всем. Помнишь, как в детстве ты разбила хрустальную вазу, а я выручила тебя, сказав родителям, что это — кошка. Помнишь? Мать смотрела на нас, гадая: врем мы или говорим правду. Нам очень хотелось смеяться, а мы стояли с серьезным видом. Помнишь?

Слабое подобие улыбки трогает Никины губы.

— Помню.

— А что изменилось с тех пор? — спрашиваю я. И сама же отвечаю на вопрос: — Ничего. Мы просто выросли. Но сестрами же остались!

Ника вскинула на меня глаза. В них мелькает какое-то странное выражение. Мольба о помощи? Раскаяние?

— Аврора! — шепчет она. — Я пропала.

— Нет, Ника, я помогу тебе. Не бойся. Ничего не бойся. — Я подхожу к ней и сажусь рядом. Я прижимаю к себе Нику и слышу, как отчаянно бьется ее сердце. — Рассказывай, что случилось.

И тут Ника разрыдалась.

— Я такая дурочка! Ты даже не представляешь. Помнишь журнал, который мы смотрели как-то вечером? Примерно месяц назад. Или больше.

— Какой журнал? — для порядка спрашиваю я, отлично понимая, о чем идет речь.

«Ритмы жизни». — Ника подходит к письменному столу, начинает попеременно открывать ящики и рыться в них. — Куда же он делся?

— Я хотела его найти и не смогла.

— Вот он! — Ника вытаскивает журнал из «общего» ящика. Странно, я смотрела в нем, но журнала там не было. Или я плохо смотрела?

— Ты брала его?

— Да. Нет, не помню… — бросает Ника. Она раскрывает журнал. — Ты еще тогда сказала, что я очень похожа на дочку Викентьева. Смотри, вот та самая фотография. Будь она проклята! Эта мысль засела в моей голове. Я никак не могла ее выкинуть. Что бы я ни делала, постоянно думала об этом. А когда ты пошла работать секретарем к Викентьеву, я поняла, что это — знак судьбы. И я должна что-то сделать. Я написала ей по электронной почте и сказала, что очень похожа на нее. Могу работать двойником. Если ей надо. Она уцепилась за эту идею. Ответила. Назначила встречу. Я даже сама не ожидала, что все так быстро завертится. Ей нужно было вести двойную жизнь, и я подвернулась очень кстати. В свои дела она меня не посвящала, сказала только, что будет вызывать меня по мере надобности. И дала свой адрес. Я приезжала к ней на квартиру в Большой Харитоньевский переулок, она одевала меня в свою одежду и говорила, где я должна была быть. И в какое время. Потом я опять приезжала к ней, переодевалась и ехала домой. Но со временем Анжела сказала, что какие-то наряды я могу пока оставить себе. Поэтому я уже не возвращалась после задания к ней, а приезжала сюда, домой, или ехала к друзьям.

Я многое начинаю понимать. И затаив дыхание, слушаю дальше. Что же произошло в тот день, когда была убита Анжела. В тот день и накануне вечером.

— Я… работала на Анжелу, но однажды мне показалось, что мне слишком мало платят. Мне захотелось иметь больше денег. Тем более что они у нее были. Я сказала об этом Анжеле, а она только расхохоталась и добавила, что ни копейки мне не прибавит. Она сказала, чтобы я радовалась тому, что имею. Я… разозлилась. Готова была ее разорвать. Мне захотелось ее ударить, но я сдержалась. Я говорила что-то резкое, грубое. Выскочила из квартиры. На другой день приехала, чтобы помириться. Сказать, что я согласна работать за прежние деньги, но… она была мертва… Я открыла дверь…