Сергей Алтынов - Зона особого внимания

• Название: Зона особого внимания
• Автор: Сергей Алтынов
• Жанр: Боевик

Бывшему десантнику Константину Еремину бывать в передрягах не привыкать. Ведь боевой опыт, полученный в Афганистане, дорогого стоит. Жаркие бои под Кандагаром закалили его характер, обострили интуицию, сделали бесстрашным. Попав в результате контузии в госпиталь, он очутился в поле зрения криминальных структур. Вскоре после выписки ему предлагают «непыльную работенку»: устранить… собственного отца. Бывалый вояка, не колеблясь, поворачивает дуло снайперской винтовки против его обидчиков.

---

– Не боитесь, что сбежит ваш Маршал? – поинтересовался командир «Факела» у милицейского майора, который доставил вора в колонию. Оба провожали глазами спину законника, который вместе с Колосовым двигался к жилой зоне.

– Не сбежит, – уверенно отозвался опер, раскуривая «Беломор».

– Ну у вас и уверенность! – областной спецназовец пытался подковырнуть милицейского майора.

– Не сбежит, – еще более уверенно произнес оперативник и продолжил: – Во-первых, он дал слово, а во-вторых, незачем ему бежать!

– Неужто так тюрьму любит? – вступил в беседу находящийся рядом молодой капитан из «Факела».

– А он выйдет через четыре дня, – ответил майор, пуская элегантные дымовые колечки, и тут же спросил: – Сегодня какое число?

– Двадцатое, – почти одновременно произнесли спецназовцы.

– Ну, точно. – Майор был невозмутим. – А двадцать четвертого он выходит. Это он сам со своим адвокатом так рассчитал и заявил следователю. А слово у него… – опер на минуту задумался, – недаром у блатных поговорка ходит: «Слово Маршала – закон!»

– Пацаны! Мне дали мало времени, поэтому быстро и по делу. – Маршал стоял в тесном кольце зеков рядом с Сашей Токарем и Варламом. – Что тут у вас?

Слово взял Саша:

– Маршал, вертухаи и активисты завалили Тунгуса…

– Что он отдал концы, я знаю. – Голос законника звучал бесстрастно, как у мирового судьи, человека мудрого и потому справедливого. – Мне сообщили, что Тунгус умер от сердечного приступа. Это был мой хороший кореш, и я знал, что сердце у него всегда сильно шалило. Так ты говоришь, менты и актив приложили к этому руки?

– ДПНК[3] Скворцов придрался к нему не по делу и укатал в карцер. А потом явился туда пьяный с прапорами Барановым и Черненко, да еще пятеро красноповязочников к ним примазались. С восьми вечера до половины одиннадцатого гнули Тунгуса. Он их посылал все время, пацан из хозобслуги слышал, ну а те мочили Пашу дубьем, а потом притащили противогаз, напялили на башку и стали шланг пережимать. Паша к одиннадцати вечера и преставился.

– Да тут у любого бугая мотор лопнет, – зло добавил Варлам. – А Скворцов и прапора вообще звери, могут за ноги к потолку подвесить и окурки об задницу тушить…

– За эти слова отвечаешь? – резко развернулся к Варламу Маршал.

– На себе испытано, – скривился в беззубой усмешке Варлам, – могу показать…

– Верю, Варлам. А что же актив у вас такой херовый? – глубоко посаженные синие глаза Маршала налились металлическим блеском.

– Да это давно уж. Хозяин, а особо зам по режиму со Скворцовым лютуют. Хотят показать, что здесь они цари и боги! Всю мразь в актив согнали! Тоже красноповязочники: на воле кто малолетку отодрал, кто бакланил по мелочам, а главный старика-инвалида по пьяни прибил. – Саша остановился, чтобы перевести дух.

– Тунгус, ясное дело, восстал против такого беспредела! – продолжил Варлам. – Ну Скворцов с суками и решили его обломать.

– Понятно. – Маршал хрустнул пальцами и обвел взглядом стоящих рядом зеков. – А теперь слушайте мое слово!

Наступило молчание, и Маршал заговорил:

– Ваши суки – мразь! Они все, вместе взятые, мизинца Паши Тунгуса не стоят! Насколько мне известно, двоих вы уже наказали основательно.

– Основательней некуда! – весело откликнулся какой-то зек из задних рядов.

– Это справедливо! И остальным активистам это послужит хорошим уроком! Я думаю, можно позволить им вернуться на зону. Ни в каком активе, конечно же, они состоять больше не будут.

Послышались недовольные реплики, но вскоре все смолкли, и Маршал продолжил:

– Мое правило известно всему бывшему эссесеру: мокрухи быть не должно! Вы молодцы, отстояли свое имя и не дали падали сесть вам на шею! Но все должно иметь предел, мы ж не беспредельщики какие-нибудь!

Бунтовщики одобрительно зарокотали.

– Поэтому бунт считаю законченным! Все расходятся по баракам! Никаких наказаний ни один из вас не понесет, это я вам обещаю! А Скворцова и этих двух вертухаев… Как говоришь их?

– Баранов и Черненко, – ответил Саша Токарь.

– Скворцова, Баранова и Черненко вы на зоне больше не увидите… Принято?

– Принято…

Сперва неуверенно, а затем все живее недавние бунтари разбредались по баракам.

– Держись, Сашок. – Маршал на прощанье обнял Токаря как близкого человека. – И в зоне все должно быть по-людски!

На выходе из барака к Маршалу протолкался Варлам, один из самых пожилых в блатной компании, державшийся особняком.

– Погоди, Маршал, «базар» есть. Не хотел при всей кодле… Да и вообще не хотел говорить: доказать ничего не могу, но тебе скажу, а ты смотри сам. Короче, что-то чую я подлянку какую-то. Вроде «стучит» кто-то из наших или ментам, или отморозкам.

– Ты, Варлам, сечешь, что ты сказал? – просипел Маршал сквозь стиснутые зубы. – За такой «базар» надо отвечать головой. Что ты знаешь?

– Тунгус знал. Его не просто так завалили. Он мне шепнул, что Скворцов знает о том, что на последнем московском сходняке решили общак перезатырить, но не знает куда и кто будет его держать. А ведь на сходняке были только свои, да что свои – были, считай, только законники и кое-кто из положенцев[4]… Я-то не знаю, что там решали, а Тунгус знал, вот из него и взялись выбивать. Что слышал, то сказал, дальше думай сам или забудь, а отвечать я ни за что не могу, сам видишь…

– Ладно, Варлам, об этом никому. Я сам разберусь. Ну будь, мне пора. – Маршал с каменным лицом, по-прежнему не разжимая стиснутых зубов, вышел из барака.

– Бунта нет, Хозяин. – Маршал непринужденно стоял перед Губиным, немигающе глядя в выпученные бесцветные глаза подполковника. – А теперь послушай и ты мое слово – и, выдержав паузу, продолжил: – Чтобы ни одного наказания ни одному пацану за давешнее. Ясно?

– А убитых из актива куда девать? – Хозяин был недоволен, тон Маршала его бесил, но главное, бунта как не бывало, и это заставляло Губина идти навстречу законнику.

– Хозяин должен быть умным и не спрашивать, как и чем ему подтираться. Спишите как несчастный случай. Или как с Тунгусом.

Губин молча проглотил сказанное.

– Ведь вы же лично за Пашу отвечать не имеете желания? – Маршал следил за реакцией Хозяина. Тот молчал, возразить было нечего.

– Правильно! – Маршал поднял указательный палец. – Скворцов, Баранов и Черненко должны ответить. Так, кажется, звать ваших главных помощничков? Куда вы их денете, ваш вопрос, но в бараки им больше дороги нет – без вариантов, хоть переводите, хоть выгоняйте, хоть изведите, как тараканов, но если братва их опять увидит, все начнется по новой. Вам это надо?

Губин попытался что-то произнести, но законник резко оборвал его:

– А уцелевшие активисты могут вернуться в зону. Их не тронут. Правда, они уже не активисты, а простые российские заключенные.

– Ну, хватит командовать. – В голосе Хозяина помимо неприязни звучало скрытое удовлетворение. В конце концов он отделался легким мандражем.

– Лично я бы на вашем месте извинился перед народом, – с издевкой произнес вор. – Но это дело вашей совести!

Через несколько минут бронированные милицейские микроавтобусы мчали Маршала к его нынешней резиденции – одиночной камере в Бутырской тюрьме, где он находился под следствием за вымогательство. Маршал молча смолил сигарету за сигаретой, собственная судьба его сейчас мало волновала, исход дела был предрешен, а вот как понимать сказанное Варламом… Если действительно кто-то стучит, значит, сыплется весь его мир… Нет, не может быть, ведь были только свои. Но отмахнуться и забыть тоже нельзя. Надо разобраться, а как?

– Слушай, Георгий Константиныч, тебе известен такой Ильдар в бакинской группировке? – спросил вдруг майор Каменев. – Он у Казыма Бакинского на подхвате.

– Я многих знаю, – процедил Маршал.

– У него родители в Москве или в Баку? Я слышал, он женился недавно?

Майор начал с нейтральных вопросов, надеясь разговорить Маршала: обстановка неофициальная, вместе сделали дело, которым каждый доволен, сейчас они вроде попутчиков в недолгой дороге…

– А тебе, майор, известен такой следак Миша Гомин в прокуратуре города? У него кто свидетели по делу Колуна?

– Ты что, Маршал, соображаешь, что спрашиваешь? И что за тон? Я тебе не Губин!

– Так и я вроде не на допросе. А тон… Ты майор, а я как-никак Маршал. Так что кончим на этом.

До Бутырки доехали молча.

Вечер следующего дня. Москва. Парк культуры имени Горького, ресторан «Закавказье»

У немногочисленных посетителей парка этот ресторан не пользовался особой популярностью. Когда-то рядовая закусочная, он так и не достиг уровня элитных заведений для широкой публики. Совсем другое дело узкий круг хороших и очень хороших людей (качество определял сам хозяин). Для них находился скрытый от посторонних глаз столик в уютном интерьере, и еда была другая, и напитки, и, конечно, обслуживание. За одним из таких столиков сидел хорошо, но неброско одетый молодой человек, «приятный во всех отношениях», это был уже полнеющий усатый кавказец, ленивый взгляд которого ясно давал понять простому смертному, что тот червяк перед лицом сверхчеловека. Под столиком у левой ноги кавказца стоял неприметный черный пластмассовый «дипломат». Столик был накрыт на две персоны, и вскоре появился второй, просто приятный, также начавший полнеть молодой славянин. Несмотря на штатское одеяние, опытный глаз сразу определил бы в нем служивого.