Томас Диш - 334

• Название: 334
• Автор: Томас Диш
• Жанр: Романтическая фантастика

---

– Что с ней такое?

– Они разругались. Крошка пошла и подписалась на очередную субсидию...

– Господи Боже.

– И я так же подумала.

– Третий раз? Вроде бы это нелегально.

– Ну, сама знаешь, ее балл. А у первых двоих, наверно, уже тоже есть свои баллы. Не суть. Короче, когда она сказала Януарии, случилась ссора. Януария пыталась ее пырнуть – ничего серьезного, царапина на плече.

– Ножом?

– Вилкой, – хихикнула Лотти. – У Януарии это вроде политическое убеждение – что нельзя рожать детей по госзаказу. Или она вообще против, я толком Крошку не поняла.

– Но она же ненадолго. Да?

– На какое-то время.

– Да нет! Ты что, Крошку не знаешь, что ли? Она вернется. Как и все прошлые разы. Не надо только было давать ей таблетки.

– Мам, ей придется остаться здесь. Януария улетела в Сиэтл и оставила комнату каким-то своим приятелям. Они даже не пустили Крошку вещи собрать. Чемодан, пластинки – всё выставили на площадку. Мне показалось, это ее больше всего и размагнитило.

– И она все притащила сюда?

Стоило заглянуть в гостиную, и ответа уже не требовалось. Крошка усеяла всю комнату обувью и одеждой, безделушками и грязным бельем, в несколько слоев.

– Она искала подарок, который привезла для меня, – объяснила Лотти. – Вот почему все вывалено. Смотри, бутылка “пепси” – правда, симпатичная?

– Господи Боже.

– Она всем привезла подарки. У нее же теперь есть деньги. Регулярный доход.

– Пускай тогда поищет другое место.

– Мам, не нуди.

– Нечего, нечего. Комнату я сдала. Я же говорила, что, может, сдам. Жилец приезжает сегодня. Зачем, ты думаешь, я всю эту еду тащила? Хочу сготовить обед, скромный, но со вкусом – показать товар лицом.

– Если дело в деньгах, то Крошка может...

– Дело не в деньгах. Я сказала, что комната свободная, и он вселяется сегодня. Ну и бардак, Господи прости! Только утром тут все было убрано, как, как...

– Крошка могла бы спать тут, на диване, – предложила Лотти, берясь за один из пакетов.

– А где, интересно, мне спать?

– А где ей спать?

– Пусть бомжует!

– Мама!

– Пускай, пускай. Ей не привыкать, можешь не сомневаться. Все те ночи, что она где-то шлялась, не думаешь же ты, что она обязательно была в чьей-то постели. В канаве подзаборной – вот где ей место. И так уже полжизни там провалялась – туда ей и дорога.

– Если Крошка хоть краем уха услышит...

– Очень на это надеюсь. – Миссис Хансон шагнула к двери спальни и прокричала: – В канаве подзаборной! В канаве!

– Мам, ну зачем ты... Смотри, что я придумала. Микки может сегодня поспать со мной, он и так все время ко мне просится, а Крошка займет его койку. Может, через день-два она снимет где-нибудь комнату, или в гостинице... Пожалуйста, сейчас только не надо сцен. Она совершенно не в себе.

– А я что, в себе?

Но она позволила себя уговорить – при условии, что Лотти разгребет бардак в гостиной.

Миссис Хансон тем временем занялась обедом. Сначала десерт, потому что ему надо еще остыть. Сливочная земляничная гранола. Лен как-то обмолвился, что любил гранолу еще в Небраске, до детдома. Как только закипело, она высыпала в смесь пакетик “Джуси-фрут”, потом разлила в две стеклянные десертные чаши. Лотти досталось облизать кастрюлю.

Потом они перенесли Крошку на Миккину кровать. Крошка мертвой хваткой вцепилась в подушку, которая была выделена для Лена; чем рисковать разбудить ее, миссис Хансон решила поискать другую подушку. Вилка оставила на плече крохотные дырочки, как четыре выдавленных прыщика, все в ряд.

Рагу – инструкции прилагались на трех языках – можно было бы сготовить вообще в два счета; только миссис Хансон решила добавить мясо. Она купила восемь кубиков в “Стювесант-тауне” за три-двадцать – не так, чтобы по сходной цене, но когда это вообще говядина была но сходной цене? Кубики были расфасованы по четыре, темно-красные и скользкие от крови, но, проведя некоторое время на сковородке, покрылись аппетитной коричневой корочкой. Тем не менее, она решила добавить их в рагу в самый последний момент – чтобы аромат не развеялся.

Чуть-чуть морковного салата с пастернаком и, для пикантности, с маленькой луковицей – это удалось раздобыть на свои законные р-фудстэмпы – вот, собственно, и все.

Времени было семь часов.

На кухню зашла Лотти и повела носом, курсом на жареные мясные кубики.

– Ничего ж себе хлопоты. В смысле, расходы.

– Первое впечатление самое главное.

– И на сколько он?

– Трудно сказать. Да не мучься ты так – возьми кубик.

– Все равно еще много останется... – Лотти выбрала самый маленький кубик и осторожно откусила. – М-м. М-м-м!

– Ты сегодня допоздна? – спросила миссис Хансон. Лотти махнула рукой (“Погоди, дожую”) и кивнула.

– До скольки примерно?

Зажмурившись, Лотти сглотнула.

– Наверно, до утра, если там будет Хуан. Ли обещал его позвать. Спасибо. Очень оно было здорово.

Лотти отчалила. Ампаро сунули что-то в зубы и отправили на крышу. Микки, приклеившийся к телику, был все равно что невидим. До прихода Лена миссис Хансон оставалась фактически одна. Снова прихлынула любовь, которая была с ней весь день, на улице и в магазинах – будто застенчивая дочурка, прячущаяся, когда собирается компания, зато потом не дающая покоя. Маленькая негодница с визгом носилась по квартире, высовывала язык, подкладывала на стулья кнопки, мелькала, словно череда стоп-кадров, которая отпечатывается в голове, когда днем переключаешься мимо Пятого канала, – пальцы, скользящие вверх по ноге, губы, смыкающиеся вокруг соска, встающий член. О, томление духа! Она зарылась в ящик секретера с Лоттиным макияжем, но времени оставалось только чуть-чуть припудриться. Мгновением позже она вернулась, втереть под мочки ушей по капельке “Молли Блум”. Помады? Чуть-чуть. Нет, вид совершенно трупный. Помаду долой.

Восемь часов.

Он не придет.

Он постучал.

Она открыла, и за дверью стоял он, улыбаясь одними глазами. Грудь его в мохнатом бордовом вздымалась и опадала, вздымалась и опадала. В своих романтических грезах она абсолютно запамятовала, насколько тот реален во плоти. Буквально секунду назад мозг ее переполняли не более чем абстрактные образы, но существо, затащившее в кухню черный чемоданчик и полную картонку книг, было вещественно, трехмерно. Ей хотелось обойти вокруг него, словно вокруг статуи на Вашингтон-сквер.

Он пожал ей руку и поздоровался. Не более того.

Сдержанность оказалась заразной. Миссис Хансон отводила глаза. Она пыталась изъясняться, как изъяснялся он, паузами и тривиальностями. Она отвела его в приготовленную комнату.

Он провел рукой по кроватному покрывалу, и ей захотелось отдаться ему тут же, здесь и сейчас, лишь тон его препятствовал. Он трусил. Мужчины поначалу всегда трусят.

– Я так рада, – проговорила она, – что вы у нас поживете.

– Угу, и я.

– С вашего позволения, отлучусь на кухню. Сегодня – рагу и салат весенний.

– Звучит потрясающе, миссис Хансон.

– Уверена, вам понравится.

Она выложила кубики жареного мяса в рагу и сделала побольше огонь. Достала из холодильника салат и вино. Обернулась – и он стоял в дверях, глядя на нее. Она приподняла бутылку, жестом испрашивая одобрения, как со времен незапамятных. Усталость покинула спину и плечи, будто набрякшие узлами мышцы расслабились под давлением одного его взгляда. Какой это бесценный дар – любовь.

– А вы поменяли прическу?

– Не думала, что вы заметите.

– Заметил, заметил – как только вы дверь открыли.

Она было рассмеялась, но осеклась. Смех – радостный, от чистого сердца – резал слух.

– Мне нравится, – произнес он.

– Спасибо.

Струя красного вина, выплеснувшегося из “франко-тетраэдра”, казалось, фонтанировала из тех же недр, что ее смех.

– Честное слово, – настаивал Лен.

– По-моему, рагу уже должно быть готово. Секундочку посидите...

Она разложила рагу по тарелкам прямо у плиты, чтоб он не увидел, что все мясо достается ему. Но в конце концов она положила-таки себе один кубик.

Они уселись. Она подняла свой бокал.

– За что пьем?

– За что? – Неуверенно улыбаясь, он поднял свой. – Ваше здоровье.

– Да-да, и ваше!

Произнеся тосты за здоровье, они принялись поедать рагу и салат, запивая красным вином. Они почти не говорили, но при каждой встрече глаз вспыхивал безмолвный замысловатый изысканный диалог. На данной стадии любые слова звучали бы так или иначе фальшиво; но глаза лгать не умели.

Они доели обед, и миссис Хансон выставила на стол розовую охлажденную гранолу, когда из комнаты Лотти донесся шум падения и громкий вскрик. Крошка проснулась!

Лен вопрошающе поднял бровь.

– Я забыла сказать, Ленни. Моя дочка вернулась домой. Но это ничего не меняет...

Поздно. Крошка ввалилась на кухню в какой-то из Лоттиных дырявых полупрозрачных ночнушек нараспашку – ни дать ни взять, реклама пирса 19. Только у холодильника она осознала присутствие Лена, и еще какое-то время прошло, прежде чем она вспомнила укутать свои прелести желтым туманом ночнушки.