Пер. Рифтина - Китайские народные сказки

• Название: Китайские народные сказки
• Автор: Пер. Рифтина
• Жанр: Мифы. Легенды. Эпос

Однажды китайский философ Чжу Си спросил своего ученика: откуда пошел обычай называть года по двенадцати животным и что в книгах про то сказано? Ученик, однако, ответить не смог, хотя упоминания о системе летосчисления по животным в китайских источниках встречаются с начала нашей эры.Не знал ученик и легенды, которую рассказывали в народе. По легенде этой, записанной в приморской провинции Чжэцзян, счет годов по животным установил сам верховный владыка - Нефритовый государь. Он собрал в своем дворце зверей и выбрал двенадцать из них. Но жаркий спор разгорелся, лишь когда надо было расставить их по порядку. Всех обманула хитрая мышь, сумев доказать, что она самая большая среди зверей, даже больше вола. Сказкой «О том, как по животным счет годам вести стали» и открывается сборник.Как и легенда о животном цикле, другие сказки о животных, записанные у китайцев, построены на объяснении особенностей животных, происхождения их повадок или внешнего вида. В них рассказывается, почему враждуют собаки и кошки, почему краб сплющенный или отчего гуси не едят свинины.На смену такого рода сказкам, именуемым в науке этиологическими, приходят забавные истории о проделках зверей, хитрости и находчивости зверя малого перед зверем большим, который по сказочной логике непременно оказывается в дураках.Наибольшее место в сказочном репертуаре китайцев и соответственно в данном сборнике занимают волшебные сказки. Они распадаются на отдельные циклы: повествования о похищении невесты и о вызволении ее из иного мира, о женитьбе на чудесной жене и сказки о том, как обездоленный герой берет верх над злыми родичами.Очень распространены у китайцев сказки о чудесной жене. В сказке «Волшебная картина» герой женится на деве, сошедшей с картины, в другой сказке женой оказывается дева-пион, в третьей - Нефритовая фея - дух персикового дерева, в четвертой - девушка-лотос, в пятой - девица-карп. Древнейшая основа всех этих сказок - брак с тотемной женой. Женитьба на деве-тотеме мыслилась в глубочайшей древности как способ овладеть природными богатствами, которыми она якобы распоряжалась. Яснее всего эта древняя основа проглядывает в сказе «Жэньшэнь-оборотень», героиня которого - чудесная дева указывает любимому место, где растет целебный корень.Во всех сказках, записанных в наше время, тотемная дева превратилась в деву-оборотня. Произошло это, видимо, под влиянием очень распространенной в странах Дальнего Востока веры в оборотней: всякий старый предмет или долго проживший зверь может принять человеческий облик: забытый за шкафом веник через много лет может-де превратиться в веник-оборотень, зверь, проживший тысячу лет, становится белым, а проживший десять тысяч лет - черным, - оба обладают магической способностью к превращениям. Вера в животных-оборотней в народе была настолько живуча, что даже в энциклопедии ремесел и сельского хозяйства в XV веке с полной серьезностью говорилось о способах изгнания лисиц-оборотней: достаточно ударить оборотня куском старого, высохшего дерева, как он тотчас примет свой изначальный вид.Волшебные сказки китайцев, как и некоторых других дальневосточных народов, отличаются особой «приземленностью» сказочной фантастики. Действие в них никогда не происходит в некотором царстве - тридесятом государстве, все необычное, наоборот, случается, с героем рядом, в родных и знакомых сказочнику местах.Раздел бытовых сказок, среди которых есть и сатирические, открывается сказками «Волшебный чан» и «Красивая жена»; они построены по законам сказки сатирической, хотя главную роль пока еще играют волшебные предметы. В других сказках бытовые элементы вытеснили все волшебное. Среди них есть немало сюжетов, известных во всем мире. Где только не рассказывают сказку о глупце, который делает все невпопад! На похоронах он кричит: «Таскать вам не перетаскать», а на свадьбе - «Канун да ладан». Его китайский «собрат» («Глупый муж») поступает почти так же: набрасывается с руганью на похоронную процессию, а носильщикам расписного свадебного паланкина предлагает помочь гроб донести. Кончаются такие сказки всегда одинаково: в русской сказке дурак оказывается избитым, а в китайской - его поддевает на рога разъяренный бык. В китайских сатирических сказках читатель найдет еще один чрезвычайно популярный в разных литературах сюжет: спрятанный в сундуке любовник.В последний раздел книги вошли сказы мастеровых и искателей жэньшэня, а также старинные легенды. Сказы мастеровых - малоизвестная часть китайского фольклора. Многие из них связаны с именами обожествленных героев, научивших своему удивительному искусству других людей или пожертвовавших собой ради того, чтобы помочь мастеровым людям выполнить какую-либо трудную задачу.Завершают сборник три чрезвычайно распространенные в Китае легенды. Легенды, так же как и сказки различных жанров, являют нам своеобразие устного народного творчества китайцев и вместе с тем свидетельствуют, что китайский сказочный эпос не есть явление уникальное. Напротив, китайские сказки - национальный вариант общемирового сказочного творчества, развившегося на базе весьма сходных для большинства народов первобытных представлений и верований.Китайские сказки доносят до нас дыхание жизни китайского народа, рисуют его тяжелое прошлое и показывают, как богат и неисчерпаем старинный китайский фольклор.

---

Говорит юноша:

- А коли судьба, пойдем ко мне домой жить.

Отвечает девушка:

- Нельзя! Как пропал веер, так связь наша навеки разрушилась! Должна я уйти отсюда!

Сказала так девушка, стала слезы утирать.

Глянул на нее юноша, запечалился и спрашивает:

- Куда же ты теперь пойдешь?

- В горах места много, где захочу, там и буду жить.

Спрашивает юноша:

- А увидимся мы когда-нибудь?

Отвечает девушка:

- Запомни крепко: горы зеленые, речка текучая, налево осыпь, направо ущелье, посредине трава да деревья - там и будет мой дом.

Ночь прошла, утро настало. Проводила девушка меньшого брата. Запечалился он и говорит:

- Должны мы с братом весною домой воротиться.

А девица тоже грустно так ему отвечает:

- Как пойдете, с этой осыпи каменной вниз спускайтесь, я кой-что подарю вам, чтоб нужды не знали да меня не забывали.

Вот и растопился в старом, дремучем лесу лед, снег растаял, почки на деревьях раскрылись, птицы запели, друг с дружкой состязаются. Собрали братья шкурки, в долину отправились. Идут через утес каменный, смотрят - на утесе чисто белые цветы жэньшэня распустились. Накопали братья корней больших и малых, несколько десятков с собой домой унесли. Потом чернолицый парень пришел, людей привел, пещеру каменную отыскал, полез корень откапывать, а там нет ничего.

ЦАРЬ-УДАВ

Давным-давно лежали в горах Чанбайшань вечные снега да лес глухой, дремучий рос, куда солнышко не заглядывало. Водились в том лесу волки, злые гады и ядовитые тигры да барсы, человеческая нога там и не ступала.

Жил в то время юноша по прозванию Лю Юн-цзюнь - Лю Вечно Прекрасный. Жил у самого подножья гор, и все в роду у него промышляли охотой. Дед был отменным стрелком. Свое искусство он передал отцу, отец - сыну. День и ночь тренировался юноша, и, когда ему семнадцать годков сровнялось, мог управляться с тяжеленным луком в триста цзиней весом.

Каждый день отправлялся юноша на охоту, верхом на коне мчался по зарослям у подножья горы, но ни разу не заходил в глухой, дремучий лес, который рос наверху. Был юноша сильным, ловким и смелым, ничего не боялся. А в горы не ходил, чтоб не ослушаться матери, не огорчить ее, не рассердить.

Всякий раз, когда он собирался на охоту, брал в руки свой тугой лук, наполнял колчан острыми стрелами и вскакивал на коня, мать выходила из дому, брала коня за уздечку и говорила:

- Один ты у меня, сынок! Запомни крепко-накрепко, что я тебе скажу: можешь охотиться у подножья, а вглубь не заходи. Так дед отцу твоему наказал, а отец тебе завещал.

Отъедет юноша далеко от дома, обернется, а мать все у ворот стоит, вслед ему с тревогой смотрит.

Порой Лю Юн-цзюню казалось, что мать чересчур трусливая да робкая, он пробовал перечить, но она так горько, так жалостливо плакала, так крепко держала уздечку, что юноше приходилось два, а то и три раза просить прощения, давать обещание не ходить в горы, только тогда мать отпускала его. Лю Юн-цзюнь был почтительным сыном, не хотел расстраивать мать и никогда не заходил в горы. Но шло время, с каждым годом юноша становился все более искусным охотником. Наскучило ему охотиться у подножья горы, и стал он частенько подумывать о том, как бы дальше пойти. Вот и двадцать ему сровнялось, еще крепче он стал. Не стерпел как-то и спрашивает мать:

- Скажи, отчего не пускаешь ты меня в горы? Может думаешь, плохой я стрелок, боишься, что тигр меня съест? Но ведь не один десяток тигров у меня на счету!

Вздохнула тут мать и отвечает:

- Вырос ты, сынок, большим стал, так что расскажу я тебе всю правду. Знаешь, как умерли твои дед и отец?

Подивился юноша, спрашивает:

- Разве не болезни их извели?

Отвечает мать:

- Не знаешь ты, сынок, что их обоих огромные удавы извели. После смерти отец весь вспух и почернел - это от змеиного яда.

Сказала это мать, слезы вытерла и опять говорит:

- В горах Чанбайшань одни удавы живут, вот и боятся люди в горы ходить. Понадеялся твой дед на свое охотничье уменье, впятером с братьями в горы пришел, здесь и осели. День за днем вели они с удавами войну, уж и не знаю, скольких из луков застрелили, да еще много осталось. Часто по ночам нападали на них змеи, четверых братьев сгубили, один дед твой жив остался. Поубивал он всех змеев окрест горы, для охоты эти места расчистил, после дом поставил. Теперь живут в горах еще два удава - царь да царица, толщиной каждый с добрый глиняный чан будет, а длиной в несколько десятков чжанов. Услыхали они, что дед твой всех их сыновей да внуков поубивал, с гор спустились деду мстить. Как-то раз дед под горой охотился, вдруг видит: со старой сосны двое спрыгнули - мужчина и женщина, в черное одеты, шапки тоже черные, сами тонкие да высокие. Схватили они коня за уздечку и говорят деду:

«Эй, Лю, не уйдешь ты от нас! Враги мы твои на веки вечные!»

Это и были царь да царица змеиные. Сказали, что хотят с дедом не на жизнь, на смерть драться, силами помериться. Через три дня уговорились с ним на осыпи красных камней встретиться. В означенный день дед взял лук, повесил за спину мешочек с едой, сел на коня, в горы отправился. А через три дня конь его на себе домой привез. Черный весь, лицо вспухшее. Внесла его твоя бабушка в дом, видит - губы у него дрожат.

Оказывается, как уехал он из дому, только на другой день ту осыпь красных камней отыскал. На самом верху там нора змеиная, в норе кольцом свернулись оба змея, лежат, бесценное сокровище стерегут, два жэньшэневых корня, десять тысяч лет тем корням. Кто змеев убьет, три сокровища добудет: два жэньшэневых корня да глаза змеиные - они в жемчужины, светящиеся в ночи, превращаются. Им тоже цены нет.

Увидали цари змеиные деда, быстрее ветра помчались, на него кинулись. Разинули пасти огромные, красные, ну, прямо тазы с кровью, дух ядовитый выпустили, на десять чжанов окрест мог тот дух человека сгубить. Выстрелил дед, стрелу выпустил меткую, сильную, угодила она царю змеиному прямехонько в голову. Свалился он у нижнего края осыпи, из глаз исчез. Натянул дед лук, быстро, ну, прямо как огонь бежит, вторую стрелу хотел пустить. Медленно сказка сказывается, да быстро дело делается. Только подползла к нему змеиная царица, ядом своим на него брызнула. Упал дед на коня, помчался конь к дому. Далеко отбежал, тут слышит дед - рассмеялся кто-то зло и говорит:

«В этот раз удалось траву выполоть, корни выдернуть. Теперь гора Чанбайшань навеки наша. Не посмеет больше здесь человек появиться».

Оглянулся дед, видит - лежат два удава на красной осыпи, головы вверх подняли, языки высунули - радуются. Оказывается, царь ихний, в которого стрела попала, живехонек. Брызнула на него царица водой из родника, который под горой бьет, ожил змей. Вода из того родника мертвых могла оживлять. Дед твой вскорости помер, ведь на кого яд царя-удава попадет, тот уж не жилец. Перед смертью дед сказал твоей бабушке:

«Вырастет сын, пусть за меня отомстит. Только помни: должен он хорошенько учиться, не отпускай его в горы, пока не научится из одного лука разом две стрелы выпускать да сто из ста выбивать. А так пойдет, напрасно себя сгубит. Крепко-накрепко запомни мои слова».

Когда дед умер, отцу твоему двенадцать сровнялось. Бабушка сперва ничего ему не рассказывала, только, когда ему восемнадцать минуло, всю правду открыла. Хотел отец сразу в горы податься, мстить, да не умел разом две стрелы из лука выпускать, и стал он с той поры каждый день с луком и стрелами упражняться. Тебе уж двенадцать минуло, ему тридцать, а все не мог он двумя стрелами выстрелить.

Говорит как-то отец:

«До самой смерти не научусь я две стрелы разом выпускать, а отомстить должен. Пойду я в горы, коли не ворочусь, в пасти удава погибну. Сына береги, пусть, когда вырастет, за меня отомстит».

Повесил отец лук за спину, в колчан стрел понатыкал, еды взял, сел на коня и в горы отправился. На третий день конь твоего отца домой на спине принес. Черный весь, лицо опухшее, сгубил отца духом ядовитым змеиный царь.

Приехал отец в горы, вдалеке красную каменную осыпь увидел, на осыпи два огромных удава в кольцо свернулись. Днем отец в траве схоронился, тайком за удавами поглядывал. А как ночь пришла, загорелись змеиные глаза ярким светом - ну, прямо четыре огромных фонаря, осыпь осветили, видно вокруг, словно белым днем. Никак не подойдешь к удавам. Только рассвело, захотели удавы есть, пасти разинули, всех зверей на несколько ли окрест заглатывать стали, даже тигров и кабанов. А когда солнце высоко поднялось, притомились царь с царицей, глаза закрыли, задремали. Всем сердцем хотел твой отец отомстить, храбро вперед пополз. Так надо же было, чтоб в это самое время конь его, который всю ночь привязанный к дереву стоял, с голоду заржал громко. Видят удавы - человек в горы пришел месть совершить. Выпучили глаза, пасти огромные разинули, змеиный царь впереди, на отца кинулись. Выпустил отец одну стрелу - свалился царь. Только снова собрался лук натянуть, вторую стрелу пустить, слышит - зашипело что-то. В тот же миг отец в воздухе очутился, после будто в черный мешок провалился. Сразу понял, что в брюхо царя-удава попал. Выхватил он нож из-за пояса. Ударил три раза, а может, пять, дыру в змеином брюхе сделал, быстро на коня вскочил, помчался домой. Вдруг слышит - царь-удав за спиной у него говорит: