Пер. Рифтина - Китайские народные сказки

• Название: Китайские народные сказки
• Автор: Пер. Рифтина
• Жанр: Мифы. Легенды. Эпос

Однажды китайский философ Чжу Си спросил своего ученика: откуда пошел обычай называть года по двенадцати животным и что в книгах про то сказано? Ученик, однако, ответить не смог, хотя упоминания о системе летосчисления по животным в китайских источниках встречаются с начала нашей эры.Не знал ученик и легенды, которую рассказывали в народе. По легенде этой, записанной в приморской провинции Чжэцзян, счет годов по животным установил сам верховный владыка - Нефритовый государь. Он собрал в своем дворце зверей и выбрал двенадцать из них. Но жаркий спор разгорелся, лишь когда надо было расставить их по порядку. Всех обманула хитрая мышь, сумев доказать, что она самая большая среди зверей, даже больше вола. Сказкой «О том, как по животным счет годам вести стали» и открывается сборник.Как и легенда о животном цикле, другие сказки о животных, записанные у китайцев, построены на объяснении особенностей животных, происхождения их повадок или внешнего вида. В них рассказывается, почему враждуют собаки и кошки, почему краб сплющенный или отчего гуси не едят свинины.На смену такого рода сказкам, именуемым в науке этиологическими, приходят забавные истории о проделках зверей, хитрости и находчивости зверя малого перед зверем большим, который по сказочной логике непременно оказывается в дураках.Наибольшее место в сказочном репертуаре китайцев и соответственно в данном сборнике занимают волшебные сказки. Они распадаются на отдельные циклы: повествования о похищении невесты и о вызволении ее из иного мира, о женитьбе на чудесной жене и сказки о том, как обездоленный герой берет верх над злыми родичами.Очень распространены у китайцев сказки о чудесной жене. В сказке «Волшебная картина» герой женится на деве, сошедшей с картины, в другой сказке женой оказывается дева-пион, в третьей - Нефритовая фея - дух персикового дерева, в четвертой - девушка-лотос, в пятой - девица-карп. Древнейшая основа всех этих сказок - брак с тотемной женой. Женитьба на деве-тотеме мыслилась в глубочайшей древности как способ овладеть природными богатствами, которыми она якобы распоряжалась. Яснее всего эта древняя основа проглядывает в сказе «Жэньшэнь-оборотень», героиня которого - чудесная дева указывает любимому место, где растет целебный корень.Во всех сказках, записанных в наше время, тотемная дева превратилась в деву-оборотня. Произошло это, видимо, под влиянием очень распространенной в странах Дальнего Востока веры в оборотней: всякий старый предмет или долго проживший зверь может принять человеческий облик: забытый за шкафом веник через много лет может-де превратиться в веник-оборотень, зверь, проживший тысячу лет, становится белым, а проживший десять тысяч лет - черным, - оба обладают магической способностью к превращениям. Вера в животных-оборотней в народе была настолько живуча, что даже в энциклопедии ремесел и сельского хозяйства в XV веке с полной серьезностью говорилось о способах изгнания лисиц-оборотней: достаточно ударить оборотня куском старого, высохшего дерева, как он тотчас примет свой изначальный вид.Волшебные сказки китайцев, как и некоторых других дальневосточных народов, отличаются особой «приземленностью» сказочной фантастики. Действие в них никогда не происходит в некотором царстве - тридесятом государстве, все необычное, наоборот, случается, с героем рядом, в родных и знакомых сказочнику местах.Раздел бытовых сказок, среди которых есть и сатирические, открывается сказками «Волшебный чан» и «Красивая жена»; они построены по законам сказки сатирической, хотя главную роль пока еще играют волшебные предметы. В других сказках бытовые элементы вытеснили все волшебное. Среди них есть немало сюжетов, известных во всем мире. Где только не рассказывают сказку о глупце, который делает все невпопад! На похоронах он кричит: «Таскать вам не перетаскать», а на свадьбе - «Канун да ладан». Его китайский «собрат» («Глупый муж») поступает почти так же: набрасывается с руганью на похоронную процессию, а носильщикам расписного свадебного паланкина предлагает помочь гроб донести. Кончаются такие сказки всегда одинаково: в русской сказке дурак оказывается избитым, а в китайской - его поддевает на рога разъяренный бык. В китайских сатирических сказках читатель найдет еще один чрезвычайно популярный в разных литературах сюжет: спрятанный в сундуке любовник.В последний раздел книги вошли сказы мастеровых и искателей жэньшэня, а также старинные легенды. Сказы мастеровых - малоизвестная часть китайского фольклора. Многие из них связаны с именами обожествленных героев, научивших своему удивительному искусству других людей или пожертвовавших собой ради того, чтобы помочь мастеровым людям выполнить какую-либо трудную задачу.Завершают сборник три чрезвычайно распространенные в Китае легенды. Легенды, так же как и сказки различных жанров, являют нам своеобразие устного народного творчества китайцев и вместе с тем свидетельствуют, что китайский сказочный эпос не есть явление уникальное. Напротив, китайские сказки - национальный вариант общемирового сказочного творчества, развившегося на базе весьма сходных для большинства народов первобытных представлений и верований.Китайские сказки доносят до нас дыхание жизни китайского народа, рисуют его тяжелое прошлое и показывают, как богат и неисчерпаем старинный китайский фольклор.

---

Кинулись все к воротам, конюшие сено принесли, каменному коню бросили. Застучало у сановника сердце: «А вдруг не получится? Ладно, все равно умирать!» Подумал так сановник, взмахнул рукавом, громко крикнул:

- Ешь сено, жуй сено. Ешь сено, жуй сено!

Глядь - конь и в самом деле стал сено жевать. Тут все в ладоши захлопали, зашумели. Попросил император сановника объяснить, в чем тут закавыка. Отдал сановник императору кнут и сказал ему все, как даос велел.

Повеселел Цинь Ши-хуан, покинул дворец, отправился искать Мэн Цзян-нюй. Маленькие горы в реки загоняет, большие - в море. То на восток устремится, то на запад.

Встревожился тут царь драконов четырех морей: вокруг невесть что творится, по всему хрустальному дворцу звон идет. И отправил царь спешно двух маленьких драконов, морских стражников, разузнать, что да как. Воротились они и докладывают:

- Император Ши-хуан кнутом «погоняй горы» машет, Мэн Цзян-нюй ищет! Страшная опасность грозит нашему дворцу. Того и гляди - прямо на крышу гора свалится!

Всполошился тут царь драконов, затрепетало от страха все рыбье воинство, крабы да раки. Спасаться надо, а куда бежать? Мэн Цзян-нюй мертва, куда подевалось ее тело - никто не знает.

Тут пожаловала в зал дочь царя драконов - все вокруг от красы ее засверкало - и говорит:

- Хочу я избавить тебя от напасти, отец!

Спрашивает царь:

- Как же ты это сделаешь, доченька?

- Дозволь мне Мэн Цзян-нюй оборотиться. Увидит меня император, перестанет горы гонять.

Опечалился царь, что с дочкой расстанется, да делать нечего, согласился.

Гонит гору император, вдруг смотрит - в воде утопленница. Вытащил он ее, а это - Мэн Цзян-нюй. Потрогал - грудь еще теплая. Обрадовался император, отходил девушку, во дворец с ней воротился, сделал ее своей женой.

Через год сын у них родился, тут жена и рассказала императору, что она не Мэн Цзян-нюй, а дочь дракона и должна вернуться в свой дворец. И вот однажды ночью выкрала она волшебный кнут у Ши-хуана, взяла сына и покинула дворец. Сына в далеких горах бросила, сама в воду прыгнула.

Жила в горах старая тигрица, увидела она младенца, стала его молоком кормить. А через год отнесла к большой дороге, там и бросила.

Неподалеку жили старик да старуха по прозванью Сян. Ни сына у них, ни дочки, день-деньской трудятся, соевый сыр делают. По утрам ходил старик его продавать. Идет он как-то, смотрит - на дороге мальчонка лежит, взял его старик, радостный домой воротился. Вырос мальчик, голова огромная, уши длинные, а силища такая, что гору своротить может. Ведь был он рожден дочерью царя драконов, а вскормлен тигрицей.

Назвал его старик Сян Юем. Прошли годы, и стал Сян Юй чуским правителем. Он уничтожил династию Цинь и отомстил за Мэн Цзян-нюй и Фань Си-ляна.

ЛЯН ШАНЬ-БО И ЧЖУ ИН-ТАЙ, ИЛИ ПТИЧКИ-НЕРАЗЛУЧНИЦЫ

Жила давным-давно в Китае девушка по прозванью Чжу Ин-тай. Была она пригожа и умна - не только драконов отменно рисовала и вышивала фениксов, знала еще иероглифы и старинные книги могла читать.

Задумала Ин-тай в город Ханчжоу пойти к знаменитому учителю, мудрости у него поучиться. Но как пойдешь, коли обычаи предков запрещают девушке одной отправляться в дальние края? И решила Ин-тай переодеться мужчиной. Надела она мужское платье и пошла по дороге, которая вела в Ханчжоу.

Пришла она к учителю, сперва поклонилась изображению Конфуция, потом самому учителю, напоследок с учениками поздоровалась.

Был среди учеников юноша по прозванью Лян Шань-бо. Сразу пришелся Ин-тай по нраву: и собой хорош, и нрава доброго, а главное - в учении усердный необычайно. Крепко подружились они с Ин-тай. друг с дружкой ни на миг не разлучались, юноша и подумать не мог, что Ин-тай - девушка. Она же тайны своей ничем не выдавала. Тем более легко было провести юношу, что он с головой в науки ушел. Другие ученики тоже ни о чем не догадывались.

Так бы все и шло, коли б не жена учителя. Говорит она как-то мужу:

- Как же это ты до сей поры не приметил, что Ин-тай - девушка?

- С чего ты взяла? - подивился учитель.

- Мужчины, когда кланяются перед изображением Конфуция, сперва на левое колено становятся, потом на правое, а женщины - наоборот. Помнишь, Ин-тай, когда пришла в школу и кланялась Конфуцию, как раз и встала сперва на правое колено! Неужто не приметил?

- Ну, это еще ничего не значит! - ответил учитель. - Вот если бы он еще чем-нибудь себя выдал, тогда другое дело.

Что ни говорила жена, как ни доказывала, учитель так и не поверил ей.

Не угомонилась жена: как это муж ей не верит?

И вот однажды пригласила жена учителя Чжу Ин-тай в гости, подала вина и, когда девушка, выпив самую малость, с непривычки захмелела, выведала у нее всю правду.

Проснулась Ин-тай утром, вспомнила, что выдала жене учителя свою тайну. Теперь нельзя ей было оставаться в школе. Сказала она Лян Шань-бо, что надобно ей немедля домой воротиться, запечалился юноша, стал уговаривать друга остаться. Тысячу раз уговаривал, сто раз упрашивал, все напрасно.

Собралась Ин-тай в дорогу. Лян Шань-бо решил проводить друга и пошел вместе с ней. Долго они шли, никак не могли расстаться, пора прощаться, а они дальше идут. Уж и не знаю, как далеко от города ушли.

Хотела Ин-тай правду юноше открыть - может, полюбит он ее, и смогут они судьбы свои связать? Но постеснялась сказать все прямо, стала намеками говорить, загадки загадывать.

Увидела Ин-тай в небе двух лебедей и говорит:

- Погляди, братец Шань-бо, на этих лебедей, которые высоко над озером летят. Видишь, лебедка впереди летит, лебедь - сзади, смеется весело. Хорошо им вдвоем!

Не понял Шань-бо намека.

Прошли еще немного. Ин-тай и говорит:

- Видишь, братец Шань-бо, дровосек спускается с гор? Это он для жены и детей хворост несет, чтоб им тепло было.

Опять ничего не понял Шань-бо.

Прошли они еще несколько ли, Ин-тай опять говорит:

- Погляди, братец Шань-бо, два диких гуся над нами кружат. Один на восток полетел, другой - на запад. Гуси, гуси, зачем вы расстаетесь? Лучше вместе вперед летите.

И на этот раз ничего не понял Шань-бо и говорит обиженно:

- Брат Ин-тай, у меня и так тяжело на сердце, как подумаю, что мы скоро расстанемся, а ты про птиц да про дровосеков толкуешь. Не надо!

- Ладно, раз не хочешь, не буду больше ничего говорить, да и прощаться, пожалуй, пора, ты вон куда зашел!

- Не могу я, Ин-тай, расстаться с тобой. Дозволь еще хоть немного тебя проводить!

- Спасибо тебе, братец Шань-бо, за дружбу! А сейчас хочу я сказать тебе об одном важном деле. У тебя вроде бы еще нет невесты? Так вот, есть у меня сестренка, очень на меня похожа, да и умна на редкость, будет тебе хорошей женой. Ворочусь я домой, с отцом поговорю, пусть ее за тебя замуж отдаст. Согласен? Только приходи поскорее! А я уж все постараюсь уладить!

- Непременно приду! - с жаром ответил Шань-бо.

Пошли они дальше, вдруг маленькая речка путь им преградила. Поглядела Ин-тай на воду, послушала, как она журчит, и говорит:

- Посмотри, Шань-бо, глубока ли эта речка, да скорее за шестом бамбуковым в деревню сходи, брод найдем, на тот берег перейдем.

Пока Шань-бо в деревню ходил, Ин-тай на другой берег перебралась.

Прибежал Шань-бо с шестом, аж запыхался, а Ин-тай уже на другом берегу.

- Что же ты меня не дождался, брат Ин-тай?

- Прости, братец Шань-бо, только пора нам расстаться. Не провожай меня дальше, возвращайся назад. Не забудь только своего обещания, приходи поскорее.

Воротилась Ин-тай домой. Течет время - вода в реке. И вот как-то утром вспомнил Лян Шань-бо, что ему друг о сестре говорил, и свое обещание. Быстро собрался и отправился в путь.

Подошел юноша к дому Ин-тай, постучался в ворота, сказал, кто он и зачем пришел.

Усадили Шань-бо в большом зале. Ждет он ждет, а друг почему-то все не идет. Оказывается, уже успели мать с отцом просватать Ин-тай против ее воли. Тяжко ей свидеться с другом - вот она и не идет.

А Шань-бо так надеялся, так мечтал о встрече. Все напрасно. Потерял юноша терпение, рассердился, про все забыл, даже про то, что «три раза по семь - двадцать один»: не до приличий ему, поднял он шум, всю посуду перебил, которая в зале была.

Пришлось Ин-тай выйти к нему.

Только сейчас понял Шань-бо, что друг его не юноша, а девушка, прекрасная, как небесная фея, и что никакой младшей сестры у нее нет. Поглядел на нее юноша печально так и спрашивает:

- Помнишь наш уговор, когда мы прощались?

- Ай-я! Разве не велела я тебе тогда приходить поскорее? Чересчур поздно ты пришел. Должны мы забыть друг друга. Отдали меня мать с отцом в семью Ма. Мы больше никогда с тобой не увидимся!

Ничего не сказал Шань-бо, только воскликнул: «Ай-я», - и, чуть не плача с горя, пустился в обратный путь.

Воротился юноша домой и заболел болезнью, которая от несчастной любви бывает, сянсырбин зовется. Ни один лекарь хворь эту не лечит. А как настал смертный час, попросил Шань-бо мать сходить к Чжу Ин-тай, спросить, не знает ли она какого средства верного.