Антон Дельвиг - Статьи

• Название: Статьи
• Автор: Антон Дельвиг
• Жанр: Публицистика

---

В уме, в таланте – вот в чем сила может послужить правилом для будущих комиков, а первый

Тьфу пропасть! толку не добьешься кратким отчетом о разбираемом сочинении {5}.

26. "МИРЗА-ХАДЖИ-БАБА ИСФАГАНИ В ЛОНДОНЕ". 4 Ч.

СПб., в тип. Александра Смирдина, 1830. (В 1-й ч. XXII – 262, во 2-й

276, в 3-й 262 и в 4-й 317 стр. в 12-ю д. л.)

Нет ничего скучнее растянутой шутки. Г-ну Морьеру, сочинителю разбираемой нами книги, хотелось пошутить, вообразя, как бы персияне выразили свое удивление, в первый раз увидев Англию и Лондон, и какие получили бы впечатления, прожив там несколько времени. Идея оригинальная и хорошая для статьи журнальной! Но однообразные шутки его растянулись на четыре книги, и поэтому можно поручиться, что все читатели, которые с удовольствием бы прочли и перечли предположенную нами брошюрку, едва ли дочтут сие длинное сочинение до конца и без скуки. Наитерпеливейший человек вряд ли одолеет оное. Нет, без сомнения! – "Персидские письма" знаменитого Монтескье (говорит переводчик) читаются поныне; со всем тем известностию своею они более обязаны славе остроумного своего сочинителя, чем внутреннему своему достоинству". Не соглашаемся с почтенным переводчиком. В "Персидских письмах", кроме славного имени сочинителя их, находятся красоты вечные. Монтескье хотел представить в них картину жизни и понятий своих современников; хотел сказать несколько полезных истин, которых без маскарадного платья не пропустили бы в тогдашние общества, – и достиг своей цели. Книга его, полная остроумия и портретов, снятых с натуры великим мастером, никогда не устареет и не выйдет из употребления. Он смеялся над слабостями и пороками, во все времена свойственными человечеству, а не над фразами (как г. Морьер) одного языка, переведенными на другой слово в слово. В минуту безотчетной веселости иногда может случиться говорить по-русски, например, выражениями французскими: "Как вы себя носите… {Comment vous portez-vous… (Бессмысленный буквальный перевод; французская идиома означает: "как вы себя чувствуете?" – Ред.)}", "Вы имеете разум" {Vous avez raison. (Вы правы (фр.). – Ред.)}, "…Мне нравится корень более вороны" {} и пр. и пр.; но составить книгу в четырех частях из подобных шуток непростительно. Непростительно отнять у человека два дня и не заплатить ему за это хотя одним умным замечанием, хотя одною полезною истиной или хотя просто удовольствием. – Русский переводчик {J'aime mieux Racine que Corneille. (Я люблю Расина больше, чем Корнеля (фр.). – Ред.)}, хорошо знающий языки персидский и английский, исполнил свой долг как нельзя лучше. Он применялся к духу русского языка и заменял те персидские выражения, которые для англичан смешны, а для нас даже и не странны, другими равносильными и нам непривычными выражениями. Со всем тем он в предисловии предугадывает, что наверное найдутся хулители его благоразумного способа переводить, и таковым он объявляет, что роман не история и не математика, требующие от передателя особенной точности; "а если им и того недовольно, – присовокупляет он, – то они могут сесть на ковре риторики, поджать под себя ноги учености и, закурив огромную немецкую трубку критики, для вящей потехи, носом классического негодования испускать дым замечаний и доказательств". Не умея так пестро, так ориентально выражаться, мы в заключение статьи сей просто выскажем наше сожаление, что почтенный переводчик предпочел сии четыре части "Мирзы-Хаджи-Баба" {2} первым четырем того же сочинения, в которых по крайней мере хорошо представлено нынешнее состояние Персии; пожалеем, что он вместо похождений Мирзы-Хаджи-Баба не перевел чего-нибудь замечательного с персидского или с арабского языков; а более того еще пожалеем, зная хорошо его дарования, что он до сих пор медлит подарить нас трудами собственными. Глубокие сведения, приобретенные им во время путешествия по трем частям Старого света, наблюдательный и острый ум, воображение, обогащенное блестящими вымыслами Востока, – вот сколько порук за удачу нами желаемого сочинения, которое, вероятно, не отказался бы перевести Морьер, если бы знал по-русски.

27. "ЗАПИСКИ О ГОРОДАХ ЗАБАЛКАНСКИХ, ЗАНЯТЫХ РОССИЙСКИМИ ВОЙСКАМИ В

ДОСТОПАМЯТНУЮ КАМПАНИЮ 1829 ГОДА, ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА ПОЛКОВНИКА ЭНЕГОЛЬМА".

Печатано по высочайшему повелению. – СПб., в тип. Плюшара, 1830. (160 стр. в

8-ю д. л.) (NOTICE SUR LES VILLES SITUEES AU DELA DES BALKANS, OCCUPEES PAR LES TROUPES

RUSSES PENDANT LA GLORIEUSE CAMPAGNE DE 1829. PAR LE COLONEL D'ETAT-MAJOR
ENEHOLM)

Imprime par ordre supreme. St-P.B. de 1'impr. de Pluchart. 1830. (144 p. in-8Ј.)

Появлению обеих сих книг, подлинника русского и перевода с одного на французский язык, обязаны мы полковнику Генерального штаба Энегольму, который в славную войну 1829 года все краткие промежутки времени, отданного им обязанностям службы, посвящал ученым отдохновениям: советам с древними писателями о странах, им посещенных, и изложению на бумагу собственных путевых наблюдений. Нынешние войны менее походят на всеразрушающие ураганы, оставляющие за собою одно опустение; нет, это, так сказать, вооруженные ученые экспедиции, в которых кровь проливается только по печальной необходимости, и тяжелые потери коих вряд ли не вознаграждаются богатыми приобретениями по многоразличным частям познаний человеческих. Мудрые повелители народов европейских, конечно, более Сен-Пьера думают о вечном мире и желают оного для блага своих подданных и для счастия своего сердца, – но зло в природе человеческой существует, и, со всеми филантропическими желаниями их, война делается необходимостию. Пример недалек. Вспомните две недавние и славные войны наши с персиянами и турками. Вспомните же, как водимые могущим духом просвещенного монарха, войска наши поступали в странах, занятых ими. Они поражали одну только силу, принудившую их на новом опыте показать давно уже всем известное: что орлов наших любит Победа. Но кто укорит русских солдат в жестоких поступках, будто ими чинимых с завоеванными селами и городами? Промышленность и торговля, эти робкие дети мира и безопасности частной, бежали ль, завидя русские знамена? Напротив, стан победоносных героев наших походил на движущуюся ярмарку, на которую мирные жители земель вражеских без страха сносили свои избытки и с выгодою возвращались в домы свои. – Благословим же Провидение: оно незримыми путями своими довело нас до той высокой степени, с которой, если мы еще не можем отвратить зла, доселе почитаемого неизбежным, по крайней мере извлекаем из него столько полезного, что дерзаем не с одним тщетным соболезнованием оглядываться на пролетевшие политические бури.

Книга г-на Энегольма есть любопытная, хотя и малая частица из великого приобретения, сделанного нашими учеными для наук во время двух прошедших войн, и новое доказательство, как правительство старается распространять в нашем отечестве полезные познания. Она напечатана по высочайшему повелению. Для ясного понятия о содержании сего любопытного сочинения выписываем оглавление статей оного: Общее обозрение Фракии: 1. Исторические воспоминания и 2. Описание Фракии вообще; описание городов Фракии: город Адрианополь, Кирх-Клисса, Виза, местечко Мидия; краткое обозрение мест, прилегающих к Черному морю, от Мидии до Мисемврии, Железный завод Самоково, местечко Тирново, Ахтеболи, Васи-лико, Сизополис, Бургас, Анхиоло, Мисемврия, город Айдос, местечко Карнабат, город Сливно, Ямболь, Чирмень, местечко Джессер-Мустафа-Паша, город Демотика, Люлле-Бургас, местечко Каристран, город Чорлу и местечко Сарай.

28. БРОШЮРКИ, ИЗДАВАЕМЫЕ ИВАНОМ КРОНЕБЕРГОМ.

N 1. ИСТОРИЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД НА ЭСТЕТИКУ.

Харьков, в университетской тип., 1830. (36 стр. в 8-ю д. л.)

Под именем брошюрок, кажется, г-н профессор будет издавать от времени до времени извлечения из своих лекций. Предприятие полезное и прекрасное, достойное подражания. Пора уже нашим ученым перестать походить на древних египетских жрецов, свято скрывавших свои знания от так называемых профанов. Старание умножить в общем обороте новые идеи у нас еще необходимее, чем где-нибудь. У нас еще многие люди, обрекшиеся на обучение юношества, смотрят на ход просвещения, как на буку. Им кажется невежеством и развратом все то, чего нет в их тетрадях, написанных тому за пятьдесят лет. Они убеждены, что из всех наук одна словесность должна не двигаться вперед, и, при всем желании удержать ее на одном месте, они, неприметно для себя, но по законам природы, подаются назад. Не возобновляя умственной деятельности новыми впечатлениями, они теряют свежесть старых, и все познания их, наконец, сосредоточиваются в бедном знании форм и греческой и латинской номенклатуры оных. Посмотрите, о чем спорят наши профессоры-критики? Они бранят новое сочинение за то, что по слепоте своей не видят, или, по несовершенству наших учебных книг, не находят в русских пиитиках рода, к которому бы можно было его приписать.