Сергей Ермолаев - Хроники Избранных. Трилогия

• Название: Хроники Избранных. Трилогия
• Автор: Сергей Ермолаев
• Жанр: Научная Фантастика

Некогда в мире появились люди со сверхъестественными силами, способные изменить его в лучшую сторону. Они назвали себя Избранными. Но среди посланников Добра оказались такие, которых Зло привлекало больше. Избранные разделились на тех, кто продолжил служить Добру, и тех, кто перешел на сторону Зла. Между ними началась вражда, которая продолжается незаметно для нас ежедневно, ежеминутно. Война Избранных не обошла стороной и один из городов России, расположенный на юге Западной Сибири. В этом городе, раскинувшимся по обе стороны одной из сибирских рек, и происходят все действия, описанные в этой книге. Как и во многих других российских городах, здесь ведут непрерывное противостояние Светленги и Ворги (Избранные Добра и Зла). У Светленгов есть надежда на победу. Но неожиданно, такая же надежда появляется и у Воргов. И теперь вновь становится неясно, кто же все-таки одержит верх, чья надежда окажется чем-то большим, чем просто надеждой, а чья – лишь иллюзией надежды. Первые три книги об Избранных собраны в одну и представлены в качестве трилогии, являющейся лишь началом повествования о поворотных событиях в истории противостояния Избранных Добра и Зла.

---

– Вот, принес тебе кое-что. Это лично от меня…- и передал ей за цветами пакет.

– А где же Максим, Андрей Александрович?- с недоумением спросила девушка, подозревая что-то нехорошее.

Матрэксу было очень тяжело говорить ей о гибели Максима Мудрова, но он должен был сообщить об этом, чтобы хоть на какой-то процент искупить свою вину. Ведь если бы он не вызвал Мудрова на то задание, он бы не погиб.

Впервые лидер Светлых Избранных искренне, полностью сожалея о случившемся, просил у одного из своих подчиненных – у Киры – прощения.

Бедняжка Кира не смогла спокойно перенести принесенную лидером злую, жестокую весть, и лишилась чувств. А чуть позже у нее началась сильная истерика, и если бы лидер не применил для ее успокоения гипноз, неизвестно чем бы все закончилось.

Горе Киры оказалось настолько сильным, что легко передалось и ему. Матрэкс первый раз за всю свою жизнь уронил слезу, чужое несчастье.

***

Поздно вечером, находясь в одной из комнат главного штаба, отведенной для отдыха, но сейчас наспех перестроенной под настоящую больничную палату со специальным оборудованием, Майя, наконец, очнулась. Боль терзала ее изнутри и снаружи, и девушка, очнувшись, мучительно застонала. К ней была прикреплена кислородная маска и аппарат, измеряющий пульс, давление и температуру тела. Рядом сидел лучший врач среди Воргов, работавший хирургов в одной из больниц города. Он был срочно вызван Шорохом в штаб для оказания всей возможной помощи пострадавшей.

Услышав, что его пациентка проснулась, врач отложил на стол книгу и повернулся к ней, заговорив:

– Тише, Майя. Не двигайся и лежи спокойно. Все позади. Ты спасена. Ничего не бойся, слышишь?

Майя слышала его слова, и ей немного полегчало. Она чуть успокоилась и далее молча смотрела в потолок. Пульс, поначалу резко возросший, стал медленно возвращаться к норме.

Через минуту в комнату вошел Шорохов.

– Как она, док?- поинтересовался мужчина.

– Похоже, не так уж и плохо,- ответил тот.- Состояние стабильное. Только что пришла в себя.

Глава Воргов присел на край кровати и посмотрел в голубые глаза девушки, с некою грустью смотревшие вперед. Она заметила его и попыталась немного улыбнуться, затем потянулась к нему правой рукой, не осмеливаясь говорить из-за сильной боли в горле и легких. Но Владимир Леонидович все понял без слов. Он взял ее слабую ручку в свою руку и проговорил нежно:

– Я тоже очень рад тебя видеть, детка. Все будет хорошо. К счастью, ты получила немного ожогов. И они не самые серьезные. Скоро все заживет.

После его слов заговорил доктор:

– Я вколю ей еще порцию мощного обезболивающего. Ожоги – вещь неприятная. Они имеют обыкновение очень сильно болеть. По себе знаю, какие это муки – терпеть их.

Шорох в этот момент поднялся, бережно укладывая руку Беловой на кровать. И тут, спустя мгновение, он услышал ее слабый, чуть слышный голос:

– Как Дэн? Он в…

Эти слова дались ей с большим трудом, и она вновь застонала, корчась в приступе боли.

– Не говори ничего,- засуетился доктор.- Молчи, слышишь? Тебе же лучше будет.

Тебе сейчас только молчать и отдыхать нужно! Больше ничего!

– Да, лучше последуй советам нашего доктора,- сказал Владимир Шорохов.- С Дэном тоже будет все хорошо. Его сильно ранили, но не убили. Можно сказать, произошло чудо. Ранение в грудь – это серьезно. Тем не менее, после сложной операции он выкарабкивается понемногу. Видишь, все о'кей. Отдыхай. И не думай ни о чем. Я скоро зайду снова.

Майя надеялась, что ей не лгут, и с Денисом на самом деле все в порядке. Но сил хоть на одно слово больше не было. Эту боль невозможно было выносить, и юная Великая Избранная погрузилась в беспамятство. Док вколол ей снотворное и поставил какую-то капельницу. Теперь только ждать выздоровления.

Владимир Леонидович вышел из комнаты с Беловой и, вздохнув с облегчением, не спеша направился вниз по лестнице. В камере временного содержания на первом этаже его ожидал Патрик. Изменнику предстояла самая ужасная ночь в его жизни, которая для него и самой последней.

***

В следующие дни Светленги предали земле 27 своих людей, лишившихся жизни в течение последней недели. Похороны Максима Мудрова вместе с несколькими другими Избранными пришлись на четверг и затянулись на два с лишним часа. Матрэкс произносил длинную речь перед захоронением. Его слушали десятки человек, прибывших на Червишевское кладбище проводить своих друзей или просто коллег в последний путь. Многие в этот день плакали. Не только девушки, но и мужчины тоже.

Сам лидер был очень мрачен. Он при всех раскаялся в своих последних действиях, в том, что не хотел прислушаться к тому, что говорили возмутившиеся его фактическим бездействием против врага Светленги, и не спешил как-то изменить ситуацию.

– Обещаю, сказал Андрей Рудаков в заключении выступления,- что в скором времени будет сделано все, чтобы избежать повторения такого количества бесцельно потерянных жизней. Мы будем продолжать наше противостояние врагу и прекращать всякую его деятельность, несущую зло и вред всем. Более того, могу с уверенностью заявить, что у нас будет разработана новая политика, новая стратегия и тактика, которые позволят нам быстрее и без многочисленных жертв приблизить день победы над Злом Воргов. А сейчас я скажу еще вот что. Близится день приезда к нам Великого Предсказателя. Его новый визит кое-что изменит, начнет новую главу нашей с вами истории. Оракул поможет избрать путь, по которому мы должны следовать дальше, чтобы более успешно множить добро в этом мире, и более эффективно противостоять Злу. Но что бы ни случилось в будущем, каким бы оно ни было, я хочу, чтобы вы знали и не забывали этого: я никогда не держу на вас зла и никому из вас его не желаю, что бы вы ни желали мне. Мы все нужны друг другу и должны жить в единении, верить один другому, верить в лучшее, даже если порой кажется, что где-то что-то не так и все совершенно безнадежно и мрачно.

Началось погребение. А потом все молча поминали павших собратьев, держа в руке по рюмке с водкой.

Кира Новотинова стояла ближе всех к могиле Максима, и по ее щекам стекали слезы.

Слабый осенний ветерок чуть трепал ее недлинные пушистые волосы и низ плаща. Ей было тяжело долго стоять после недель, проведенных в постели, но она крепилась и продолжала стоять. Только сейчас она в полной мере ощутила свою потерю. До последнего часа ей не верилось в случившееся, хотелось верить, что это ошибка или что ее обманывают. Но нет! Увидев, как дорогой ее сердцу человек уходит в мир иной, она поняла, насколько реально все злое и нехорошее в мире. И насколько этот мир жесток по отношению к некоторым.

Прошло время, и Светленги стали расходиться. Некоторые садились в машины и сразу уезжали, другие еще на несколько минут задерживались, но потом все равно уезжали.

Вот уже и шеф уехал. Уехали братья Чернобровы. В скором времени Кира осталась возле могил одна. Хотя нет, пока еще не совсем одна. Недалеко от нее над памятником Сафиной склонился Госман и поставил на него пластиковое блюдце с двумя пряниками. После этого выпрямился и замер на минуту, думая о той, которую потерял. У него тоже была любовь в жизни, но теперь ее тоже не стало. И он, наверняка, страдал не меньше, чем Кира.

Кира отвела от Вадима взгляд и опустила голову, продолжая ронять слезы. Тут к убитой горем девушке подошел Тимофей Люборец и обнял ее за плечи.

– Идем, Кира. Хватит здесь находиться, милая. Ничего этим не вернуть. Идем, я помогу тебе добраться до машины.

Он не требовал от нее какого-то ответа, так как понимал ее и не хотел все усугублять. И та не отвечала. Только судорожно вздохнула и всхлипнула носом.

Наконец, ушел и Госман. Но Люборец и Новотинова продолжали оставаться на месте.

Кира слушала лес и звуки последних удалявшихся автомобилей Светленгов, нарушавших тишину природы, и внезапно поняла, что где-то очень далеко слышит звучание песни. Очень далеко, буквально на пределе слышимости. Песня была грустная и спокойная. Но откуда она доносилась? Нигде в радиусе многих десятков метров не могло быть никакого искусственного источника звуков. Они с Тимофеем находились посреди леса. И у девушки возникло такое ощущение, что песня эта лилась как будто из ниоткуда. Словно спускалась к ней сверху. С неба. Избранная подняла взгляд в облачное небо, видневшееся между деревьев. На ее глазах тучи медленно разошлись в стороны, открыв маленький клочок голубого небосвода, и ей почудилось, что нечто или что-то говорит с ней оттуда. "Не печалься, Кира, не стоит. Жизнь для тебя продолжается. Ты очень молода и еще обязательно будешь счастлива. Не печалься, не надо. Сколько бы зла в мире не было, он все равно прекрасен. И надо жить".

***

Песня продолжалась. Она звучала в городе. Динамики "Радио города", установленные на мачтах уличного освещения в некоторых местах и с некоторых пор радовавшие прохожих разной музыкой, в четверг весь вечер выдавали только медленные и невеселые мелодии. Создалось впечатление, что вся Тюмень погрузилась в траур и сопереживала Светленгам. А главным доказательством этого была та самая песня, повисшая в прохладном тюменском воздухе. Мужской голос негромко пел: