Лебедев Andrew - New-Пигмалионъ

• Название: New-Пигмалионъ
• Автор: Лебедев Andrew
• Жанр: Современная проза

модный роман

---

Ни Эрнст, ни Добродеев.

Одно время от отчаяния добиться славы, был у Джона замысел – сделать риэлити шоу с реальным убийством и продать его на Запад на кабельный канал. Или другая идея – сделать тоже самое, но с изнасилованиями.

И тоже продать.

В принципе, пацаны, связанные с серьезной братвой, даже денег на такое кино обещали дать.

Но все равно, это было не то.

С таким кино, может быть и можно было бы разбогатеть, но стать знаменитым, влиться в тусовку, стать для Останкинских в доску своим – с таким кино было нельзя.

И вот всеже выкристаллизовалась идея.

Родилась идея в светлой голове.

Такое видео, как он теперь собирался делать – можно было продать минимум за десять миллионов. И еще столько же – заработать на спонсорской рекламе.

А заодно – по его Джона рабочей теории попутного заработка – Джон подумал, что если создать риэлити шоу в виде публичного дома, то можно: "а" – заводить полезные знакомства, обслуживая полезных людей, "б" – зарабатывать хорошие живые наличные деньги на поддержание своего бизнеса, "в" – собирать компромат на известных посетителей телеборделя, и, наконец. "г" – создать-таки то искомое шоу, на котором он станет знаменитым…

Идея была хороша.

Она манила мечтами в светлую даль чистой зелено-голубой воды лагун коралловых рифов.

Она звала, она будоражила душу.

Я буду Джоном Малковичем, говорил себе Джон.

И все они еще будут считать за честь, пять минут постоять возле меня на ежегодной тусовке академиков теффи или пять минут посидеть со мною в баре Меркьюри – центра, когда вся тусовка соберется на очередной юбилей какого-нибудь деятеля, типа Лазуткина или Сосковца.

Вы все еще запомните меня, как нового Джона Малковича.

2.

Розе не хотелось переезжать к Натахе.

Зачем связывать свою свободу?

И вообще – красивой современной и ищущей девушке надо жить стильно и в центре, а не в заурядной новогиреевской халупе.

Свяжешься из экономии с компаньонкой, а хорошего папика упустишь.

Уважающий себя бизнесмен разве поедет в гости к девушке в такой район, где и машину на ночь во дворе страшно оставить, не говоря уже о самой квартирке – живопырке, где для отдыха со вкусом нет ни джакузи, ни плазменного экрана в пол-стены, ни бара, ни мебели – ничего нет, кроме низких потолков и дешевых выцветших обоев.

Да и компаньонка – ее то куда денешь, если какой папик сгорая от страсти вдруг и согласится поехать в блочную хрущевку?

Нет, не хотела Роза переезжать к Натахе, к этой простушке.

Но Джон уже два месяца как не давал ей денег, а о том, чтобы снять приличную квартирку в центре, как им обоим мечталось пол-года назад, когда они только познакомились и две недели словно очумелые не вылезали из постели, о том, чтобы снять ей квартиру в центре с джакузи и итальянской мебелью, речи не было.

Джон так ей и сказал – поможешь мне провернуть это дельце с риэлити шоу, будешь себя правильно вести, получишь триста тысяч.

Роза не дура, деньги считать уже научилась.

Что на Москве триста тысяч?

Скромная двухкомнатная квартира, да и то без особенного ремонта.

И на машину приличную не останется даже.

А о машине Роза мечтала.

О желтом порше или об апельсиново-оранжевом двухместном кабриолете.

Повязать потом желтую косыночку надеть большие солцезащитные очки и поехать к себе в Богульму.

Ха-ха!

До Богульмы порш не доедет.

Подвеска развалится от тамошних русско-татарских дорог.

По радио передавали смешную песенку.

С каким-то скрытым подтекстом.

Девушка пела о том, что ей с ее любимым, когда они загорали в лоджии, вдруг захотелось какао…

И в этом припеве, какао-о-о, какао-о-о, сквозил какой то скрытый подтекст.

Не какало они с любимым захотели, а чего-то другого.

Роза сделала радио погромче и принялась делать упражнения.

Ее учительница физкультуры – там в далекой теперь Богульме – Гульнара Шариповна Алиуллина всегда говорила ей, – Роза, занимайся. Ты можешь стать гимнасткой, у тебя растяжка, у тебя пластика, у тебя фигура.

Потом Гульнара Шариповна вздыхала и говорила, – ну, хоть растягивайся, тянись, в шпагаты садись, мужчинам нравятся гибкие женщины.

Да, Роза это давно поняла. Оценила советы Гульнары Шариповны.

Села в поперечный шпагат, потянулась губами к левой ножке, потом к правой ножке, спинку потянула, прямо вперед наклонилась.

Затенькал мобильный.

– Алё!

Звонила Натаха – эта ее новая знакомая, очередная жертва Джона.

– Что? К тебе переезжать? Не, не буду… Что? Соседка уехала? Ну и что, что уехала? Нет, я пока здесь останусь, все равно мы скоро на съемках поселимся, на целых три месяца, так что, одна там пока поживи.

Роза пробовала быть с женщинами.

Не то, чтобы ее тянуло к этому, но это было во-первых модно, и надо было это обязательно попробовать, как кокаин… Как же, жить на Москве, ходить в ночные клубы и ни разу не втянуть, не вдохнуть в себя дорожку из мелких белых кристалликов!

А во-вторых, бывало так скучно порою, так одиноко…

А мужчины зачастую оказывались такими гадкими…

Но если и быть с женщинами, то непременно с породистыми.

А с такой, как эта Натаха – лучше тогда со свечкой или с вибратором из секс-шопа.

Роза перестала тянуться и пошла в ванную.

За неимением джакузи, плескаться приходилось в обычном – демократически – тесненьком бело-голубом эмалевом пространстве миниатюрной домашней акватории.

Напустила пены, шампуней, бросила морской соли.

Чтобы кожица ее смуглая стала чуть-чуть соленой, как будто Роза из самого моря вышла.

В Богульме моря не было.

Да и ванны у них в доме тоже не было.

В баню городскую с бабушкой ходили по четвергам.

Первый раз она трахнулась в девятом классе.

Когда они ездили с классом в Казань.

Это на каникулах было и по какому-то договору, учителя устроили так, что из экономии жили не в гостинице, а в школе. Причем, все спали в спортивном зале, прямо на физкультурных матах.

В одной половине зала мальчики, в другой половине – девочки.

Наиль тогда приполз к ней среди ночи, принялся тискать, гладить, целовать.

И так раззадорил ее, так довел, что не в силах она была отказать.

Да и нравился ей Наиль – сильный, наглый, нахальный, смелый.

Кстати, не поступил потом в Казанский университет на юридическое, денег у родителей не хватило. Вернулся, говорят в Богульму, пошел автомехаником на сервисную станцию "Лада-жигули"…

А Роза вот тоже – никуда не поступила.

Уехала на Москву.

Залегла в ванночку, вытянула ножки, погрузилась по самую шейку…

Ах, а как бы было бы хорошо разбогатеть!

А как она может разбогатеть?

Найти себе состоятельного мужчину – мусульманина?

Здесь на Москве много таких – и чеченцев, и татар.

И те, кто здесь давно, те уже не особо смотрят на всякие религиозные условности.

Это только бабушка Каримэ ей все нашептывала, мол надо мужу невинной девой достаться.

А кстати, бабушка Каримэ очень дружила с бабушкой Наиля и вообще со всей их семьей.

И все говорила Розе, выходи за Наиля, он хороший, и семья у них хорошая.

Ну…

И вышла бы за Наиля.

Жила бы с его родителями в частном доме без горячей воды, без ванной с туалетом на улице.

Вот счастье то!

А Роза теперь точно знала, что счастья без денег и без комфортной жизни – не бывает.

3.

Когда Ирма Вальберс была еще школьницей в старших классах, она по три раза в неделю ходила в бассейн.

Тогда, в те с одной стороны уже далекие, а с другой стороны еще и не столь стародавние времена, она ездила в бассейн на метро до Динамо, а оттуда на трамвае до ЦСКА, и ничего такого особенного для себя в этом не видела.

Ирма, кстати говоря, и в бассейн Москва, что на Кропоткинской – тоже ходила частенько.

А ведь теперь там, на месте бассейна – Храм Христа Спасителя.

Это она к чему вдруг вспомнила?

Да к тому, что теперь она плавала в бассейне каждый день.

По часу.

И никуда при этом ей ездить было уже не надо.

Потому что двадцатиметровый бассейн был теперь в доме ее нынешнего гражданского мужа.

Вот как жизнь изменилась.

А ведь и тогда, когда она была школьницей, ее семью по московским меркам никак нельзя было отнести к числу бедных. Наоборот, ее отец – Генрих Вальберс был высокопоставленным чиновником, работал в ЦК партии в отделе, находившемся в ведении Арвида Яновича Пельше.

Жили Вальберс в Москве, но в Латвии имели и Рижскую квартиру и домик на взморье, в районе Гарциемс.

Каждое лето юная москвичка Ирма Генриховна ездила в Ригу, где резвилась с соотечественницами на нежном песочке тонкого помола, омываемом волнами Рижского залива. Но всегда чувствовала себя москвичкой. На родном говорила через пень-колода, зная может всего пять десятков слов, "майза, да пиенс", как подшучивал над нею папа – член бюро республиканского ЦК.

Подрастающей Ирме, поступившей уже в университет (естественно, Московский – какой же еще!) было всегда приятно, что в Москве ее все воспринимали как немножечко иностранку. В этом был какой-то особенный ее шарм.