Лебедев Andrew - Эдельвейс

• Название: Эдельвейс
• Автор: Лебедев Andrew
• Жанр: Современная проза

военные приключения в годы Великой Отечественной

---

Тот дал газу, и легко разогнавшись, прошел левее и немного ниже их самолета.

И Клаусу показалось, что в фонаре кабины он разглядел не только лицо майора Голлоба, но и большой Рыцарский крест в расстегнутом вороте его пилотской куртки.

– Пижон, пижон, – с восхищением и одобрением повторил Ланг.

– Ну как? – поинтересовался он через пару минут, обращаясь уже к пассажирам, – видно вам ваши перевалы?

Штурман включил бортовые фотокамеры и они ровно через три секунды начали отщелкивать затворами цейсовской оптики, фиксируя на пленку расстилавшийся под крыльями самолета горный пейзаж.

А Клаус смотрел и смотрел на западную стенку горы Ушба.

Послушный штурвалу Фоке-вульф огибал гору и вот тот карниз уже скрылся от взора, только солнечные блики блеснули на леднике…

– Как велик этот мир, и как он в тоже самое время мал, – подумал Клаус, – ведь кто бы мог подумать, что через три года я снова окажусь вот здесь…

2.

Игорь глядел на горы и думал…

– Три года прошло!

У него сейчас выходило несколько свободных минут, для того чтобы полюбоваться пейзажем и подумать.

От посещения штаба армии, куда он был прикомандирован из разведотдела фронта, осталось тягостное впечатление.

– Семнадцатый кавалерийский корпус, оборонявший Белоречинскую, рассеян и судя по всему перестал существовать, – доверительно сообщил Игорю капитан Дедиков, – кругом предательство и неразбериха. Немцы почти без боя взяли Ханскую и Майкоп и теперь двигаются на Кабардинскую, Хадыженскую и Самурайскую, а там через Гоитхский перевал и до Туапсе рукой подать.

А особенно тягостным грузом легла на Игореву душу картина расстрела.

– Это предателей и идиотов из 6-ой бригады НКВД расстреливаем, – прокомментировал Дедиков, – представляешь, этих негодяев немцы как пацанов вокруг пальца обвели!

И капитан поведал, как передовые группы эсэсовцев из дивизии "Викинг", переодевшись в форму бойцов НКВД, выйдя из леса, спокойненько пристроились к колонне отступавших из Осиновской частей 108-ой дивизии, купив идиота командира колонны, разведя его словно базарного ротозея только устной ссылкой на какой-то приказ начальства., а тот даже не удосужился проверить у начальника переодетых немцев каких-либо документов. Они ему видите ли сказали, что имеют приказ начальника особой бригады НКВД усилить оборону мостов через реку Лабу. И вместе с частями отступающей 108-ой немцы не только беспрепятственно вошли в Майкоп, но и взаправду сменили там караулы у мостовых переправ, а те – целыми пулеметными ротами, не получив даже никакого письменного подтверждения этой немецкой туфте, были рады – радешеньки любой возможности, любому поводу сбежать. В результате, гренадеры полка "Бранденбург" заняли Майкоп почти без единого выстрела, и более того, почти все нефте-перегонные объекты города тоже достались врагу совершенно неповрежденными.

Теперь их расстреляли.

Возможно, Дедиков специально привел Тетова поглядеть на расстрел.

Приговоренных выводили по десять человек, ставили лицом к кирпичной стене старых авторемонтных мастерских, лейтенант, судя по всему, командир, отдавал приказ, и полу-рота автоматчиков короткими очередями из своих ППШ в три секунды решала вопрос жизни и смерти. Только красная пыль, да кирпичная крошка летели от стены.

И вчера еще грозные солдаты НКВД, теперь такие нелепые без портупей, поясов, без оружия, без головных уборов, босиком и без знаков различия, такие нелепые в своих длинных новеньких зеленых пэ-ша… Они взмахивали руками и валились снопами на пыльную щебенку.

А потом выводили еще десять человек. И так пока не расстреляли всех. Всех сто семьдесят.

– Они предатели, – сплюнув сквозь зубы, сказал Дедиков, – из-за глупости и трусости таких уродов мы и отступаем до Волги и до Кавказских гор.

Все было правильно.

И Тетову не было жалко расстрелянных. Ему было до боли жалко утраченных Майкопа и Теберды.

Но тем не менее, картина расстрела горечью и тяжелым бременем легли ему на душу.

– Дедиков специально заставил меня присутствовать, – еще раз подумал Тетов, глядя на возвышавшиеся вдали снежные вершины.

– Это вроде как психологический настрой, который тренер задает спортсмену перед соревнованиями, – продолжал свои невеселые размышления Игорь, – только теперь цена приза в этих нынешних соревнованиях иная, а поэтому и психологический настрой создается иными способами.

В разведотделе Игорь получил приказ возглавить группу альпинистов-разведчиков из местных абхазцев, по дороге "номер 2" выдвинуться с ними на Шаумян и далее на станицу Асфальтовую, где найти штаб подполковника Баранова и помочь ему в организации обороны Гоитхского перевала.

Сержанта – Георгия Бабоа, Игорь сразу узнал.

В тридцать восьмом они с Георгием на Эльбрус группу новичков водили.

С младшим сержантом Бхуто они тоже встречались, на союзных соревнованиях и в санатории "Буревестник" в Бабушерах под Сухуми.

Кроме Бабоа и Бхуто в отделении было еще шесть человек.

Альпинистами из них реально никто не был. Таковыми в отделе разведки их назвали только по географическому признаку проживания. Раз в Абхазии родился, значит по определению горец. А горец, по мнению капитана Дедикова – это звучит совсем как альпинист. Поэтому, полагаться Игорь мог только на сержанта Бабоа и на младшего сержанта Бхуто..

Со снаряжением дело обстояло еще хуже.

Из горной экипировки была только страховка. Шесть бухт далеко не новой веревки.

Но зато с оружием Дедиков помог.

Два карабина со снайперскими прицелами, три автомата ППШ, ручной пулемет РПД, ящик гранат и пол-ящика толовых шашек на всякий пожарный случай. А Игорь знал, что "всякий пожарный случай" запросто мог случиться.

Всё хозяйство погрузили в старую раздолбанную полуторку – ГАЗ-АА.

Шофер – ефрейтор Барзыкин, тоже оказался местным – из Адлера.

– До войны начальника местного райпотребсоюза на Эмке возил, – осклабясь доложил Барзыкин, – когда усадив свою команду в маленький кузов, Игорь тоже вскочил на подножку полуторки и хлопнув по ржавой накаленной солнцем крыше, скомандовал. -

ВПЕРЕД.

– До войны хорошо было, – продолжал лыбиться Барзыкин, крутя баранку и объезжая попадавшиеся тут и там брошенные повозки с каким то хламом – двадцатилитровые бидоны из под молока, какие-то бочки…

– До войны я столько этих отдыхающих дамочек из Москвы да из Ленинграда перепетрушил, не сосчитать! – сладко вздохнул Барзыкин. – бывало начальника отвезу, отпрошусь у него, вроде как для ремонта, а сам на машине к женскому санаторию имени Орджоникидзе! Ну там подкараулю какую – нибудь дамочку, посажу ее вроде как покататься…

– Ты лучше на дорогу гляди! – перебил его Тетов.

– А что? Я гляжу, я ничего.

– Вот и гляди, – зло отрезал Игорь.

Ему были неприятны похотливые воспоминания ефрейтора. Когда Барзыкин говорил о дамочках из Москвы, Игорь вдруг вспомнил Раю… Неужели этот похотливый шкет и к Рае посмел бы подкатиться?

И вообще – Игорь все еще никак не мог отойти от увиденного утром.

– Смерть вокруг, немец уже в Майкопе к Туапсе рвется, а этот о бабах, – мысленно, про себя чертыхнулся Тетов, – такие вот сластолюбцы они как правило самыми слабыми звеньями в цепи оказываются…

Слабенький мотор полуторки завывал на высоких оборотах, а машина едва-едва тащилась в затяжной подъем.

– Радиатор кипит, товарищ старший лейтенант, надо бы водички подлить, – заскулил Барзыкин.

– До Шаумяна доедем, там дольёшь, – отрезал Тетов, – нам некогда останавливаться.

– Так ведь мотор клина даст, – заныл Барзыкин, водички надо холодной долить.

– А чё ты сразу полный радиатор не налил?

– Так он ведь подтекает, товарищ старший лейтенант.

– А почему зная, что подтекает, не запаял?

– Некогда было, товарищ старший лейтенант, мы вчера всю ночь с товарищем капитаном Дедиковым проездили.

Тетов хотел было вставить – "к бабам вы проездили", но не стал, удержался.

Когда наконец преодолели этот длинный подъем и въехали в небольшое ущельице, где спасительная тень избавила их наконец от палящего и изнуряющего зноя августовского солнца, мотор вдруг хрюкнул пару раз и заглох, машина судорожно дернулась и встала.

Борзыкин выругался по-матушке, вылез из кабинки и подняв жестяную складную боковушку капота, встал ногами на буфер, отклячил задницу в выгоревших хэ-бэ и сунул свою закопченную рожу в недра мотора.

– Ну что там? – крикнул Бабоа, вытягивая шею и пытаясь что то разглядеть не вылезая из кузова.

– Ну что там, Борзыкин? – переспросил Тетов.

– Кажись, кранты, шатун блок пробил, – из под раскладушки жестяного капота отозвался шофер.

– Что? Дальше не поедем? – поинтересовался Бабоа.

– Кудаж ты с клином в моторе уедешь? – ехидно осклабился Борзыкин, разгибая спину и вытирая ветошью свои темно-коричневые ладони.