Феофан Липатов - Байки

• Название: Байки
• Автор: Феофан Липатов
• Жанр: Философия

Несгибаемый Феофан Феофан Липатов- это поэтическая Атлантида, затерянная в российской глубинке, большое, доброе Сердце, в котором живёт "душа России – мать-деревня". Поэт, композитор, юморист, прозаик. Человечище, глыба, самородок."Феофан Липатов – человек, внимательно всматривающийся в русскую природу, причудливые сложные человеческие отношения. Он чутко улавливает движение берёзового листа, травинки, стремится выстроить стихотворение по законам литературного письма, внимателен к художественной детали. Поэт понимает, что надо сказать своё собственное слово о природе, о человеке, о женщине, о России, что стихи должны быть написаны, как сказал Иван Елагин, "глазного нерва кончиком". Очень важно найти свою тему, сказать своё, незаёмное слово, избежать вторичности.Феофан Липатов – человек даровитый, извечно занимающийся поэзией, обладающий своим видением мира, знающий радиацию точно найденного слова." В.И. Бурдин, Т.А. Кузнецова, преподаватели Пермского государственного университета. (Из рецензии на рукописный сборник стихотворений Ф.Н. Липатова) "После встречи с Феофаном Николаевичем я поняла, что не могу не попытаться рассказать об этом человеке, настолько он поразил меня своей безграничной любовью. Любовью к людям, жизни.В наше неспокойное время, когда каждый день мы узнаём о гибели людей, террактах, катастрофах экологического характера, творчество Феофана Николаевича очень актуально…Хотелось бы, чтобы его стихи, добрые, напевные, истинно русские знали, читали, заучивали.Хочется крикнуть: Люди! Посмотрите! Рядом с вами бьется такое доброе, неравнодушное сердце!"Кристина Горбунова (Из биографического эссе "Ф.Н. Липатов – обыкновенный человек с необыкновенной судьбой").

---

Господа чиновники

Кто только не руководил Россией! Отдельные сатрапы, целые банды бездарей и откровенных бандитов. Сменяли друг друга, надоевшие до боли в зубах народу, великие кормчие. Но одно было неизменно на Руси – это вошедшее даже в поговорку наше доблестное чиновничество. Оно прошло победным шагом сквозь все виды управления государством, приобрело удивительный иммунитет и окрепло до того, что теперь безраздельно правит всей Россией, превратив её в бандитско-рабовладельческий союз во главе с самыми сановитыми чиновниками.

Что только не придумывали они для своего процветания! Выдумали даже законы, по которым они всегда и во всём правы. Например, право записывать на имена своих родичей любое количество награбленных богатств движимых и недвижимых, в деньгах и бриллиантах, считаясь при этом бессеребренниками и даже беднотой. От одного серебра они не могли отказаться никак. Это серебро в виде тридцати серебренников. Это у них самое святое, этим они дышат.

Сейчас уже никто не сомневается, что Россией правят чиновники не лучшей масти. Земля у них, заводы – тоже, а так же всё остальное. Попробуйте вырвать у них клочок земли для дела или бизнеса – шиш! За землю они не платят налоги, она же государственная, а они – государи, её хозяева, потому что управляют этим государством. Хотя утверждают, что государство – это народ, а земля и недра принадлежат народу, а им только доллары за добытое из этих «недров». Поэтому они держат в запустении тысячи гектаров земель, ничего не производя на них и не разрешая ничем заниматься людям на этой земле, если их хорошо не подмазать. Одно слово – собака на сене…

А уж если мужичок посмел построить баньку или сложить поленницу дров, то за это присобачат такой налог, что и мыться не захочешь. Потому, как мойся, не мойся, всё равно чесаться будешь, словно прокажённая собака. Поэтому наш народ тоже ищет обходные пути, изощряясь в плутовстве. Не у всех же есть, что дать чиновнику. Человека могут выжить или просто вышвырнуть с насиженного места, прибавив цену за землю, на которой стоит твой дом, плату за тепло, воду, свет, газ, уголь и… кислород. Хотя это тоже является народным достоянием. Заводы, шахты и прочие ценности строили всем миром, а владеют всем этим отдельные олигархические морды, назначая размер платы за всё, чего нагло лишили людей. Открыли доступ чужому капиталу.

Народ отгородился железными дверями, но их вскрывают, словно консервы, и вытряхивают душу из хозяина. Если когда-то мать одна могла воспитать и выучить пятерых и более детей, то сейчас, чтобы прокормить всей семьёй (в которой есть папа, мама, бабушка, дедушка) одного ребёнка, нужно родить второго.

Денег чиновники наворовали уже столько, что вынуждены были издать закон об амнистии для самих себя. Теперь они могут, заплатив тринадцать процентов от любой суммы (например, сто тысяч), беззастенчиво пользоваться сворованным миллиардом, совершенно открыто на основе амнистии.

Пока больные люди едят в виде лекарства сахар с мелом, чиновники министерства делят миллиарды, отпущенные государством на настоящее лекарство, закупив его за кордоном в количестве, нужном только для своего обеспечения. А народец мрёт, – ну, и бог с ним. Зачем его столько?

Завозят в страну под видом вин мочу грузинских и молдавских туалетов и скотных дворов. Кормят людей заморской мороженой тухлятиной и кричат: «Глядите, как мы о вас заботимся!»

Спасибо вам, господа чиновники за ласку и заботу. За нашу медицину и пенсии. За то, что мы с первого дня жизни и до последнего копим деньги, чтобы нас могли похоронить не на скотском кладбище или свалке, а по-людски – в отдельной могиле, соответственно обычаю и религии умершего. Спасибо за ваши законы, от которых плодятся вши и мухи, и так успешно вымирают народы нашей великой России, спиваясь от горя и безысходности. Спасибо вам, господа чиновники, от всего нашего народа!

Пчелиный телефон

Бабушка Соня была богобоязненным, верующим человеком. В детстве она наслушалась всяких россказней о домовых, леших и боялась лишний раз сходить в лес или ночью выйти во двор. Но дожила до таких дней, что вся эта нечисть прочно поселилась в их доме в качестве соратников её внука. Он круглосуточно гонял их из угла в угол по экрану компьютера то расстреливая в упор, то сталкивая друг с другом, а они при этом устраивали ужасные сцены со смертельным исходом.

Первое время, при появлении компьютера, бабушка даже крестилась, проходя мимо него, но после пообвыкла и со страхом глядела на занятия внука. А тут ещё появился у внучка телефон пчелиный или сотовый. Бабушка привыкла видеть телефон только на стене в виде огромного ящика с ручкой, изрыгающим рычание при повороте этой самой ручки, а тут простая коробочка поёт матерные песни и отвечает на разные вопросы.

Сегодня вот опять беспокойство – Вовка, друг внука, позвонил и требует от бабушки стамеску, а бабушка ни сном, ни духом…. Вовка нахально утверждает, что послал её внуку стамеску по пчелиному телефону, а бабушка не видела ничего и как сказать внуку, не знает.

Она робко вошла в комнату внука и слёзно проговорила:- Коленька, возьми свой пчелиный телефон. Вовка опять звонит и утверждает, что послал тебе по телефону не-то стамеску, не-то стеклорез, а я ни того, ни другого видом не видывала. Ответь ему, может, ты сам куда задевал эту чёртову стамеску.

– Некогда мне, бабуля. Ответь сама, скажи, получил.

Бабуля, не понимая, то ли издевается внук, то ли, верно, получил чего, боязливо взяла телефон, когда он в очередной раз пропел свою похабщину, и ответила Вовке: «Получил он, получил». Захлопнула эту чудную коробочку и спросила внука:- Коленька, а зачем тебе стамеска, что ты собрался мастерить? Вон от деда сколько осталось железяк да всякого струменту, возьми у него в мастерской. Умеешь ли ты ей пользоваться? Она же острая, порезаться можно. Дед, вон, вечно ходил в шрамах, как пёс блудливый.

– Да ты, бабушка, не поняла… Это не стамеска, а ЭсЭмеСка. Телеграмма такая, письмо по телефону.

– Да ты меня что же, совсем дурой считаешь? Что же я на старости лет совсем из ума выжила? Письмо от стамески не отличу? Письмо – это письмо! Мне вон дед твой сорок писем с войны прислал, все в ящичке лежат, а телефон твой только песни непотребные может петь, словно пьяный сосед Митька.

– Бабуля, а где дед наш воевал? Или только письма тебе писал?

– Ах ты, негодник! Только бы насмешки строил! Да он в госпитале за пять ранений полвойны пролежал, вот и писал. Тридцать писем из госпиталей пришло. А ты насмехаешься.

– Ну, ну, не заводись, бабуля. Я сейчас позвоню Вовке, попрошу прислать письмо, а ты посмотри на эту «стамеску».

– Да я к нему со страхом прикасаюсь! Тебя нет, так отвечаю, а так он мне не нужен. Ни стамесок, ни рубанков не надо. Я лучше лишний раз над письмами деда поплачу, вспомяну его. Столько лет прожили….

– Вот, бабуля, видишь окошечко на моём телефоне? Сейчас Вовка ещё одну «стамеску» пришлёт.

Бабушка с изумлением смотрела на окошечко. На нём появились буковки, складываясь в слова «КОЛЬКА ДУРЕНЬ!». Она в очередной раз была удивлена до испуга:« Что же это? Кто же в телефоне пишет?» – но вспомнила про Хоттабыча, и ей стало стыдно за свою «темноту», как называл это состояние её внучок. Хотела что-то спросить его, но внук уже увлечённо гонял по экрану компьютера нечисть.

Бабушка перекрестилась:«Разве можно детям такое в руки давать? Это же ночью приснись…. И разума лишиться можно. Разве можно вырастить нормального человека в таком обществе, если он с пяти лет спознался с нечистиками? За эти годы у него на экране все жители из страны «Белая горячка» побывали…»

И бабушка пошла на кухню.

Женское искусство

Женщина согласна на любые жертвы, чтобы обратить на себя внимание даже тогда, когда ей кажется, что она этого не желает. Это получается уже независимо от неё. Просто искусство это даётся женщине с рождением. Только в разной степени. Обратите внимание на ребёнка: он ещё говорить не умеет, а улыбается так, что понятно по улыбке – это девочка, а не мальчик! Посмотрите в яслях, как изящно и даже изысканно она садится на горшок, если рядом уже сидит Вова или Лёша, или ещё кто-то из мальчиков. Обязательно уж повернётся попкой сперва к одному, после к другому, а, завершив этот ритуал, покажет им язычок и, гордо выпрямив стан, опустится на горшок и будет из-под ресничек наблюдать за впечатлением, произведённым на изумлённых мальчиков. А в детском садике она будет, с видом бывалой и много повидавшей женщины, долго крутится перед зеркалом, выискивая недостатки в своей одежде, причёске, личике и, не найдя их, скажет: «Ах, эти мужчины! Вечно им всё не так!» И томно отойдёт, капризно дёрнет носиком, скривит губки, прикроет на мгновение чуть-чуть глаза, а из щелочек глаз в мальчишек полетят стрелы Амура. В школе уже стрелы эти превращаются от простого выстрела до тяжелой артиллерии. От бантиков и косичек в начальных классах до сигаретки, вызывающе дымящей в тоненьких пальчиках и до вызывающе торчащей из портфеля бутылки пива. А если это весна – тут и голый пупок с золотыми безделушками, юбочка, не шире солдатского ремня, из-под которой видны все её мысли. А если девочка вошла в возраст, тут, как говорится, туши свет. Всей своей смазливой и до неузнаваемости измазанной физиономией она, не больше, не меньше, устремлена в любовь. Всё своё стремление она озвучивает разухабистым матом, от которого шарахаются мальчишки и прохожие, и жестами, вызывающими соблазн даже у мужчин, облачённых в рясу. Подрагивание тела и вся её походка говорят, что она вот-вот сгорит от любовного нетерпения…А когда она, всё испытав и всё поняв, разочаровалась в жизни и мужчинах, ей остаётся только бегать с сумками, обгоняя автобус, чтобы сесть в него на остановке. Уже не замечая ни кого, ни кем не увлекаясь, помня только о том, что пора чем-нибудь травануть надоевшего мужа-пьянчугу, она и тут, по инерции, пытается поправить парик, одёрнуть юбку. Роняя свои кошёлки, и только втиснувшись в автобус, женщина вспоминает, что ей уже ничего не надо от мужского пола, и глядит на мужчин взглядом палача, поправляющего голову приговорённого (чтобы было сподручней отхватить с первого раза, с первым взмахом топора)…Вот она уже годится только на то, чтобы пропагандировать по телевидению морщины. На последнем издыхании, готовясь испустить дух, она посмотрит – нет ли рядом мужчины и хорошо ли уложено её тело. И глядя смерти в глаза, она переживает не от страха перед смертью, а оттого, что смерть – не мужчина.