Юлиана Суренова - Книга 4_Дорогой сновидений

• Название: Книга 4_Дорогой сновидений
• Автор: Юлиана Суренова
• Жанр: Фэнтези

---

– Но я не умею!

– Научишься. Это не словно… Так что ты скажешь?

– Я не знаю… – она пожала плечами. Конечно, ей хотелось научиться сочинять сны, словно сказки, а потом управлять ими, подчиняя себе. Это было бы так здорово. У нее даже перехватило дыхание от предвкушения чуда, которое вот-вот должно было спуститься золотой птицей к ней на ладони. Но… Но что-то мешало ей просто взять и согласиться – что-то неясное, чей-то голос, похожий на ее собственный, звучал в голове, нараспев повторяя краткое "нет", складывая из него песенку-заклинание, такую забавную, что рожденные ею смешинки защекотали в носу. – Ой! – Мати ошарашено уставилась на стайку маленьких серебристых рыбок, подплывших к самому ее лицу. – Что это? Летающие рыбки! – восхищенно воскликнула она. – Смотри!

Смотри скорее, пока они не улетели!

Лаль взглянул на них, поманил пальцем и вот уже они закрутились вокруг его руки, как обруч, словно танцуя под слышную лишь им одним мелодию.

– Здорово! – восхищенно прошептала Мати. Как бы ей хотелось, чтобы эти крохотные комочки-создания слушались и ее. Она бы приказала им… О, с ними было бы так интересно поиграть, поговорить, ведь они должны знать столько всего интересного…

– Рыба разговаривает лишь в сказке, – прочитав ее мысли, хмыкнул Лаль. – Во сне это невозможно.

– Почему? – Мати даже расстроилась. Она-то думала, что сон даже больше, чем сказка, что он – само чудо.

– Увы, – его голос стал задумчив, немного грустен, – сновидение – лишь обратная сторона были, отражение яви в зеркале небыли, но не она сама. Это… Это мираж посреди снежной пустыни, образ оазиса, кажущийся на расстоянии столь же волшебным и прекрасным, как самый чудесный город, но стоит подойти поближе, протянуть руку – и все рассеется.

– Но ты говорил, что во сне возможно все, чего я захочу. Если я захочу попасть в сказку…

– Ты и попадешь в нее. Однако это будет не сама сказка, а лишь сон о ней. Впрочем…

Если ты очень-очень захочешь, и не ты одна, а все люди, может быть, у вас и получится…

– Лаль, – Мати уже не слушала его, думая о другом, – но ведь рыбки летают только в сказках!

– А кто тебе сказал, что они летают?

– Ну вот же, вот, – девочка ткнула пальцем вперед. – Ой, – она поспешно отдернула руку, но поздно: испуганные ею маленькие создания поспешно унеслись прочь. – Ну, ты сам видел: они летали!

– Не летали. Они плавали.

– Плавали по воздуху… – задумчиво проговорила Мати, рассматривая эту фразу с разных сторон, словно покрытый занятным рисунком камешек. – Так боги называют полет?

– Полет есть полет. А эти маленькие шалуньи именно плавали. В воде.

Она не смогла сдержать смешок.

– Что хихикаешь?

– Если они в воде то и мы, выходит тоже?

– Да.

– Но это невозможно! Вода мокрая, я бы почувствовала! И, главное, мы… Ну, не знаю, как ты, ты все-таки бог, а я бы точно захлебнулась… – и стоило ей об этом подумать, как она почувствовала, что липкая влага обдала ее волной со всех сторон, окружая прозрачной стеной. Она нервно дернулась, вздохнула… И вдруг поняла, что не может дышать, испугалась, закрутилась, не зная, что делать, по-рыбьи то открывая, то закрывая рот, но ловя не живительный воздух, а все ту же пресную безвкусную воду.

– Быстро наверх! – заметив, что с Мати случилось что-то неладное, крикнул Лаль, а затем, сорвавшись со своего камня, схватив девочку, потянул вверх, к поверхности.

Она пришла в себя лишь на берегу. Сердце стучалось так быстро, что, казалось, вот-вот выскочит из груди, его стук гулкими ударами отдавался в голове, уши словно снегом забило, перед глазами кружили золотые мухи.

Несколько мгновений Мати только и делала, что откашливалась и отплевывалась.

– Ш-што с-с-случилось? – стуча зубами, не понимая, почему ей так холодно, когда вокруг царит жара, с трудом выговаривая слова заплетающимся языком, спросила она.

– Я говорил тебе: сон – это мираж. И стоит прикоснуться к нему рукой, как его нереальные образы растворяются, обретая черты яви.

– Значит, если бы я не поняла, что нахожусь под водой, или не подумала, что там невозможно дышать…

– Ты продолжала бы преспокойно сидеть на дне озера, любуясь его красотами…

Хорошо…

– Что тут хорошего!

– Хорошо, что ты все поняла. Тебе нужно было кое-что усвоить, и сон дал наименее трудный урок.

– Ничего себе – "на-и-ме-не-е"! – это слово было новым для нее, и она произнесла его по слогам, чтобы не ошибиться. Впрочем, несмотря на незнание, она прекрасно поняла, какой смысл Лаль в него вкладывал. – Я ведь могла задохнуться и утонуть!

– Успокойся. Я же был рядом и вытащил тебя.

– А если б тебя не оказалось поблизости, если б ты остался с младшими?

– Ты б выплыла сама. Даже не умея плавать. Озеро неглубокое. Вода вытолкнула бы тебя на поверхность.

– А если…

– Мати, вода – одна из самых добрых и милосердных стихий. Она щадит своих пленников, в отличие от воздуха или огня. Чем в страхе оглядываться назад, лучше на миг представь себе, что могло случиться, взмой ты на крыльях ветра в небеса, а потом, под облаками, вспомни вдруг, что обычные люди не летают. Что бы случилось с тобой тогда? А что было бы, если б ты забралась огненной ящеркой погреться в жерло вулкана, а затем, в самом сердце огня, поняла, что ты – маленькая смертная девочка, а не дух пламени?

– Б-рр! – она нервно дернула плечами. Страх мурашками пробежал по спине, забрался в душу, морозя ее своим дыханием. А затем на смену ему пришла еще большая обида, чем та, что загнала ее на дно озера: – Что же теперь, – на ее глаза вновь навернулись слезы, – мне и летать нельзя? Но я хочу!

– И летай себе на здоровье.

– Как? Теперь я буду бояться. Я не хочу умереть здесь, – странно, но, несмотря на то, что ей нравилось в мире сна, одна мысль о том, чтобы встретить в этом краю свою смерть рождала в ее душе страх, граничащий с паническим ужасом, который заставлял бежать прочь… Почему?

– Наяву для людей смерть – это сон, вечный сон, – прочитав ее мысли и отвечая на них, а не на произнесенный вслух вопрос, проговорил бог сновидений, – а во сне, наоборот, смерть – это пробуждение, – его губ коснулась улыбка. – Ты не хочешь умирать здесь, потому что не хочешь уходить отсюда. Я очень рад, что мой мир так понравился тебе…

– Лаль, – девочка слишком близко боялась смерти, чтобы не задумываться над ее природой, не задаваться множеством вопросов: – А если кто-то захочет проснуться среди вечного сна, он оживет?

– Если сможет проснуться – то да. Во всяком случае, так должно быть, так было установлено, когда определялся порядок вещей.

Мати поморщилась: – Ты сказал это с таким выражением, словно это и не правда вовсе, а обман. Или заблуждение.

– Я не знаю, Мати. У меня собственный мир сна и я никогда не бывал в другом…

– Ты сам придумываешь себе сны?

– Я не сплю.

– Никогда?! Но разве это возможно?

– Конечно. Я бог, а, значит, для меня возможно все.

Она взглянула на него с тенью сочувствия: – Бедный! Во сне столько всего интересного!

Ее прервал взрыв смеха:

– Ты никак меня жалеешь! – это было так забавно, что Лаль хохотал и все никак не мог успокоиться. – Но почему? Я не вижу снов, но только потому, что живу ими!

– Твоя жизнь это сон?

– Да.

– А что будет, если ты проснешься?

– Ничего. Я никогда не проснусь. Я не хочу просыпаться!

– И все-таки?

– Мати, я уже говорил, что здесь действует закон желаний: чего ты хочешь, так оно и будет… – нет, он мог часами рассказывать о других, о своем мире, восхваляя его, представляя в лучшем виде и самом выигрышном свете, однако о себе не хотел говорить ни слова, ни полслова.

– Но ты был в этом мире один… Неужели тебе никогда не хотелось найти друзей?

– Хотелось.

– И поэтому ты нашел нас? А как? И как ты попал в мир за гранью пробужденья?

Заснул здесь и проснулся там?

– Нет. Я ведь говорил, что не сплю! Это вы заснули там, а проснулись здесь! – на смену напряжению стало приходить раздражение, которое Лаль уже не мог скрывать.

– Давай не будем об этом. Я становлюсь злюкой, когда вспоминаю, как поступили со мной другие боги во главе с моей сестрой!

– У тебя есть сестра?

– Была, – отрезал Лаль. Ему не хотелось говорить о ней.

– А я не знаю, был у меня братик или нет, – прошептала Мати. Ее острокрылые бровки сошлись на переносице. Она старательно пыталась вспомнить, но никак не могла, словно кроме этого сна ничего и не было вовсе. – Странно… – пробормотала она. – Лаль, почему я ничего ничегошеньки не помню с того самого момента, как пришла в твою землю? Я ведь знаю, что жила в краю яви… Но где? Тот мир красив?

Мне было так же хорошо, как здесь? Наверное, нет, ведь иначе я бы не убежала сюда, верно? Мне было плохо там, да?

– Мати… – он собирался сказать, что да, она была одинокой, чувствовала себя всеми забытой и брошенной. Но промолчал. Нет, он не хотел, чтобы она вообще вспоминала о яви, думала о ней. – Какая разница? Забылось – значит, так было нужно, чтобы воспоминания не омрачали радость нынешнего дня. Не думай об этом. В памяти нет ничего хорошего. Когда вспоминаешь о плохом – боль и грусть минувшего дотягиваются до нас и в нынешнем дне, когда о хорошем – становится обидно, что его время минуло и назад нет возврата. Поверь мне, все так и никак иначе. Я знаю это по собственному опыту.