Фаня Шифман - Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт

• Название: Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт
• Автор: Фаня Шифман
• Жанр: Фэнтези

Отцы ели кислый виноград Цветомузыкальные сны многовитковой Ракушки в трёх лабиринтах

---

Молча, он проехал за перекрёсток, притормозил у тротуара и медленно заговорил: "Ты неправа, дочка… Мама тебя любит…" – "Я тоже её люблю… Но не могу простить фальшь… предательство… Ты хотя бы не предавал… Ты в этом вырос… Хотя… тоже… нельзя сидеть на двух стульях…" Она замолчала, а отец тихо прошептал:

"Прости меня, девочка…" Ширли снова заговорила: "Ты хотя бы понимаешь, что у меня другой путь. И, пожалуйста, не останавливайте меня, я уже всё решила для себя…" – "Но я же тебе говорил, что это опасно… особенно сейчас, после Турнира… Да, мы заметили, что ты нас не слушала… Вот и у меня неприятности на работе, мне намекнули – это из-за того, что я тебя плохо воспитал… Нет, дочура, только не подумай, роднуля, что я тебя упрекаю!" – поспешил добавить Моти, ласково, но с горечью поглядев на дочь. – Я тебя очень люблю и… даже в общем-то… горжусь, что ты, такая маленькая и хрупкая – и такая сильная у нас выросла… Но пойми: нам с мамой очень тревожно за тебя… А маму не суди строго…

Во многом я тоже виноват… Ведь она всегда старается мне угодить, она меня очень любит… Я должен был раньше это понять и с самого начала не настаивать на многих вещах… Это же её родные… Как я мог! – и Моти опустил голову, охватив её руками. – Они ведь тебя так хорошо приняли!.. Несмотря на то, что ты на меня похожа…" – "Ладно, папуля… прошлого не воротишь… Но ты знай – я пока что поживу в общежитии… А домой – нет, папочка, ни за что… Прости меня, но – не могу…" – и её глаза подозрительно заблестели. "Ладно, родная, не надо расстраиваться… Мы что-нибудь придумаем… А может?.." – с безумной надеждой спросил Моти. – "Нет! И вот ещё что, папа! Вы с мамой обсуждаете опцию Австралии – так вот: НЕТ И НЕТ! Вы как хотите, но для меня это немыслимо!" – "Но там же у тебя была бы возможность получить хорошее художественное образование, анимациями бы занялась всерьёз! А Тору можно учить и там – в той школе, где ты училась. И Яэль рядом – я же видел, как вы с нею сдружились!" – "Нет, папочка, родной мой!

Я ни в какую Австралию не поеду, тут у меня всё самое дорогое… Вот и ты не захотел туда ехать, хотя все родные твои там…" – "Ладно, мы ещё об этом поговорим… Подумай, что у тебя будет с учёбой, если вашу ульпену и вправду закроют, как братья говорили…" – и Моти решительно тронул машину, замолчав и оставив за собой последнее слово.

Моти довёз дочку до перекрёстка, где начинался присоединённый к Эрании микрорайон Юд-Гимель, и она попросила остановиться здесь, дальше не ехать. Он хотел помочь дочери донести её вещи, она осторожно, но твёрдо отклонила его предложение. Она только в полном молчании поцеловала его в щёку, помахала рукой и потащила тяжёлую сумку по поднимающейся вверх и почему-то сильно сузившейся улице… Она слабым кивком и улыбкой ответила на робкую просьбу отца звонить каждый день, только молча пожала плечами… Моти с горечью смотрел ей вслед…

Но почему такой болью сжало сердце?..

***

Когда Ширли поздним вечером появилась на пороге их маленькой квартирки в общежитии, Ренана молча, без улыбки, уставилась на неё, потом, не глядя, пробурчала: "А я уж думала, что ты больше не появишься, что тебя дома запрут…" Она поразила Ширли несвойственным ей угрюмым видом и покрасневшими глазами, тем, что молча помогла Ширли втащить и поставить под кровать тяжёлую сумку. Вопреки обыкновению, девушки даже не расцеловались при встрече. Ширли отказалась от ужина, сказав, что поела дома перед отъездом, уселась в уголок дивана и молча поглядывала на подругу, которая лениво ковыряла ложкой в тарелке. Наконец, Ширли спросила: "А ты чего не ешь?" – "Не могу… пока не узнаю, где папа…" – "А-а-а…

Прости…" – не глядя на подругу, протянула Ширли.

Ренану как прорвало: "Это ты прости… Слишком много на меня навалилось со вчерашнего вечера… И всё в себе… Не хотелось никому говорить…" – "А что?" – смущённо спросила Ширли. И Ренана принялась рассказывать о том, что случилось на Турнире. Ширли, потрясённо слушая, поняла, что её вчерашний сон парадоксально отразил реальный кошмар ареста Бенци. Семья до сих пор не знает, где он и что с ним. Ширли вдруг вспомнила, что в её сне Бенци как бы удалялся в завихряющуюся бесконечность, в глазах застыло выражение не свойственного ему отчаяния и безнадёжности. К горлу подступил комок, стало жутко, от чего сердце затрепыхалось в груди с такой силой, что, казалось, воздуха не хватает. Но об этом она подруге не могла рассказать – та и так была почти на грани истерики.

Ширли знала, что Ренана очень любит отца и робко преклоняется перед ним. Подруга начала рассказывать об отце, и затуманенный взор её был направлен куда-то вдаль, она словно бы разговаривала сама с собой, не замечая присутствия Ширли.

Бенци – старший сын в простой семье сапожника и портнихи. Это теперь их называют дизайнер модельной обуви и дизайнер модной женской одежды – показатель уровня, которого они достигли своим талантом и трудом. Неутомимые и весёлые труженики, в руках которых весело горело любое дело. К этому они приучили и своих пятерых сыновей, которые отличались завидным трудолюбием. В семье радостно и естественно, как дыхание, соблюдались еврейские заповеди, хотя знатоком Торы Натан никогда не был. Только старший сын Доронов, Бенци, получил академическую первую степень, но и остальные братья были крепкими профессионалами в своей области. Близкое знакомство с семьёй Нехамы, с её отцом равом Давидом Ханани побудило Бенци начать серьёзное изучение Торы. Уже будучи отцом 4 детей, он пошёл учиться в меирийский колель, йешиву для семейных мужчин, а за ним и двое его братьев. Двое самых младших братьев пошли по стопам отца, не унаследовав, однако, его золотых рук, да и к изучению Торы они не проявляли особой склонности. Шошана смогла привить сыновьям склонность к любому домашнему труду (кроме разве что, кулинарных изысков, чем и сама-то Шошана не очень любила заниматься). Все пятеро славились в Меирии как отличные мужья и отцы. Семья Бенци Дорона пользовалась в Меирии, а теперь и в Неве-Меирии, большим уважением. И вдруг… унизительный арест отца на глазах соседей и друзей…

Ренана говорила про бабушку Шошану, на её лице играла грустная улыбка. Но стоило ей вспомнить про арест отца, и на лицо словно тёмная туча набежала.

Когда Ренана заговорила о матери, в её голосе зазвучала тревога и нежность, глаза наполнились слезами: "Я боюсь там появляться… потому что не смогу её поддержать… только хуже сделаю… самой бы выдержать… – и она судорожно всхлипнула, отвернулась, шмыгая носом, потом спросила: – А ты-то как?" Забравшись с ногами в сложенное кресло-кровать в их маленькой комнатке, Ширли, глядя в пространство остановившимися глазами, поведала Ренане о том, как она провела этот день дома: "Проспала чуть не целый день… Когда ужинала, они мне много чего говорили… Всё уговаривали… пытались меня убедить свести к минимуму контакты с фиолетовыми, мол, это сейчас нежелательно. Пытались убедить уйти из ульпены: мол, неизвестно, что с нами будет; им сказали, что собираются закрыть все религиозные школы, или просто лишат финансирования… и так вот удушат… Главное – вовремя смыться в нормальный тихон с гуманитарным уклоном.

Мол, "неужели тебя Турнир не убедил? У папы неприятности, ещё и близнецы проблемы ему создают. А смерть Ашлая? – спросили. – Думаешь, это спустят на тормозах?" Неужели они не понимают, что шофар тут ни при чём?.." "Разве не при тебе Хели получила в антракте звонок, что кому-то в гостевой ложе плохо стало, но не могли вызвать амбуланс, потому что Ашлай запретил амбулансам во время Турнира приезжать в "Цедефошрию"?" – с упрёком, как показалось Ширли, спросила Ренана, и голос её снова зазвенел. – "Я смутно припоминаю её слова. Но мне порой кажется, что это – ночной кошмар…" – пожала Ширли плечами и жалобно посмотрела Ренане в глаза. Та нахмурилась и отвернулась.

Обе помолчали, потом Ширли справилась с неловкостью и тихо спросила: "Это правда, что Дороны под колпаком?" – "Да, правда!.." – подтвердила Ренана звенящим от сдерживаемых слёз голосом. – "Не знаю, поверил ли папа братьям, что вашего папу арестовали, мне, во всяком случае, об этом не говорил. Я вот только сейчас убедилась, что…" – Ширли глянула на лицо подруги и осеклась. Помолчав, продолжила: "Сейчас в машине я папе твёрдо сказала, что приняла решение – и менять его не собираюсь. Друзей не предам… Они про Австралию говорят. Но это же и вовсе смешно! Папа очень не хочет, чтобы я совсем уходила. Поэтому сказал: ладно, тебе виднее, но будь осторожна… Хорошо, что братьев сегодня не было дома, иначе не знаю, что было бы…" Ширли робко спросила у Ренаны про её братьев, на что Ренана ответила, что только и знает: близнецов почти сразу после выступления как-то увели оттуда и увезли в защищённое место. Их с Ноамом тоже увезли – до голосования, почти в конце налёта.

Её – сразу в общагу, а вот Ноам, вроде бы, до дома не добрался – почему-то они не смогли проехать в Неве-Меирию. И Ирми с Максимом тоже… Ренана снова всхлипнула, запинаясь, пробормотала, что арестовали более полсотни фиолетовых… и никто не знает, куда их увезли… Арье и Амихая, как и их старших мальчишек, побили, но не арестовали…